Двое на краю пропасти

Глава 1

Вечерело. Оранжевое солнце из последних сил пронзало пепельно-серые дождевые тучи, едва освещая небольшую комнату. Тяжелый дубовый стол, несколько стульев, старая керосиновая лампа — ничего лишнего.

— Может, ночью? — постучала по искусно нарисованной карте Кара. — Все спят. Заберем по-тихому камень и смоемся.

— Лучше днем. Жара, все отдыхают, в зале — пара стражников.

— Но ночью…

— Ночью слишком тихо, — прервал Алекс. Темнота давно не лучшее оружие вора. Больше охраны, громче шаги, и еще бог знает, какие ловушки могли придумать в этом захолустном мире. Он снова обратился к снимкам Акады: к желтой пустыне и пыльным камням, взиравшим на него с экрана ноутбука.

Сочно-зеленая сосновая ветка ударилась в окно, и наконец хлынул дождь. Алекс хлопнул в ладоши — комната утонула в ярком электрическом свете. Микка любовно убрал со стола старую лампу, пока Кара не спихнула ее — паталогическая нелюбовь к раритету.

— И зачем тебе этот хлам? — не сильно интересуясь ответом, бросила она.

— Мне кажется, что технический прогресс портит это прекрасное место.

Кара громко фыркнула.

Воздух в центре комнаты задрожал и оттуда, словно из темного коридора, вышло трое мужчин — никто не удивился, но Алекс вскинул бровь, когда заметил у одного из них в руках длинную черную кобру.

— Это еще что за черт?

— Эта очаровательная зараза чуть не прикончила меня, спасибо перчатке, — мужчина поднял одну руку, показывая потрепанную кожу. — Эта малышка очень ядовита, и ее ядом в Акаде смазывают стрелы. — Он взял нож и, разжав змее рот, надавил — несколько янтарных капель упали на металл, потом обломал змее зубы и выбросил в окно — кусайся, если сможешь.

— Ну, что там в провинциях? Люк?

Тот как раз обтер нож и повесил его обратно на пояс.

— Повсюду власть царя Акады. Диктатура, тирания — всё как мы любим.

— Связь, огнестрел?

— Ничего. Технического прогресса не обнаружено.

— Ну что же, нам будет полегче. — Алекс жестом приказал всем подойти к столу.— Значит, действуем так: Люк и Микка — вы берете на себя стражу.

— Есть, кэп. — Микка достал пистолет и демонстративно передернул затвор.

— Позер, — бросила Кара.

— И я люблю тебя, детка, — он смачно поцеловал воздух, на что она картинно закатила глаза.

— Стрелять только в крайнем случае, — напомнил Алекс. Чем меньше следов они оставят, тем лучше. — Ноа и Финн контролируют выходы, — он ткнул пальцем в карту — братья одновременно кивнули. — Мы с Ченом забираем камень, а ты, Кара, нас страхуешь. Уходим двумя группами: Люк, ты уводишь близнецов и Микку, остальные со мной. Вопросы?

— Паралитики или газ? — деловито поинтересовался Люк.

— Паралитики. — Алекс осмотрел остальных — все молчали, понимая, что завтра, возможно, их трехлетние скитания по чужим системам закончатся удачей.

                                                                                            ***

Сухие горячие губы нетерпеливо скользили по молочно-белой коже, прикусывая зубами, оставляя развратные метки, а руки касались так, как ни одному мужчине не положено, но она позволяла, послушно выгибая спину и разводя ноги шире, чтобы до конца соединиться с ним. Краткий миг боли и истинное блаженство медовой капелью разнеслось по телу, омывая обоих, лаская, как прохладная воды реки Эстос нежит изумрудные берега Инэры. Инэра. Инэра…

Лея стремительно очнулась, громко, рвано дыша, с колотящимся в груди сердцем. Она всё еще ощущала вкус чужих поцелуев, а голова была непомерна тяжела от порочной страсти. И запах. Аромат единения мужчины и женщины, такой естественный и такой далекий от самой Леи, невесомо парил в воздухе, постепенно истончаясь и пропадая с каждым мерным дыханием ветерка, ласкавшего занавески.

Видение. Одно и тоже, каждую ночь к ряду. Оно смущало и измучило. А призыв святой матери Инэ из родного мира вселял тревогу. Сложно. Предсказывать судьбу всегда непросто, а свою — практически невозможно, но видение приходило, не отпуская до самого рассвета, однако его значение ускользало от понимания Леи. Ведь самая его суть исключена. Страсть — чувство недоступное холодным дочерям Инэры.

— Госпожа проснулась, ванна уже готова.

— Спасибо, Айме, — Лея улыбнулась служанке и поднялась с постели. Прошла по каменному полу, нагретому жарким солнцем Акады, и, скинув прозрачную сорочку, вошла в теплый мраморный бассейн. Вода успокаивала и расслабляла, возвращала покой и уверенность. Закончив утренний туалет, Лея снова была собой — спокойной и бесстрастной провидицей царя Мерадеса.

— Кирана, дай, пожалуйста, самоцветы, — Лея украшала расписанную золотыми барханами Акады доску, которая, после завершения работы, украсит стену в тронном зале.

— Как чудесно получается, — Кирана заботливо высыпала на стол, рядом с Леей, мешочек с камнями. — Уверена, господину понравится.

Они переглянулись, без слов понимая друг друга, — здесь даже у стен есть уши.

— Я каждый день прошу об этом богов.

Они снова принялись за работу в надежде, что Мерадес обойдет сегодня покои провидицы своей величайшей милостью. Их мольбы не были услышаны. Двери в комнаты с подобострастной суетой распахнулись — Кирана вскочила, почтительно опуская голову.

— Господин, — Лея осталась сидеть, мягко перебирая пальцами самоцветы.

— Прекрасная работа, — тонко улыбнувшись, похвалил Мерадес. — Другого я и не ожидал от прекрасной женщины.

Лея сглотнула. Намеки царя становились прозрачней и яснее.

— Что скажешь, провидица, ждет меня удача на охоте?

— Чтобы предсказать удачу великолепному охотнику не нужно иметь особого дара. — Комплимент достиг цели — Мерадес широко улыбнулся и взял ее за руку, помогая подняться.

— Через два дня я вернусь и, надеюсь, в моих руках окажется не менее трепетная лань.

Лея высвободилась, отмечая, что так откровенно он ее еще не домогался.

— Мой господин, ты знаешь: это невозможно. Если я разделю с тобой ложе, то ты лишишься вещуньи.

— Мне больше не нужна провидица. Я и так властелин мира. Мне нужна ты.

Лея равнодушно повела плечом, никак не реагируя на его признания. Мерадес был силен, могуч и по-своему красив: с жесткими, выстриженными на висках черными волосами, чуть раскосыми темными глазами, с властно вздернутым подбородком и тонкими губами. Именно рот выдавал в нем незримую порочность и сластолюбца. Никаких чувств, кроме, пожалуй, страха, Лея к нему не испытывала.

— Мне кажется, ты не такая холодная, как рассказывают твои сестры с Инэры. — Мерадес бросил плотоядный взгляд на Кирану, чью неподверженность плотским удовольствиям он уже испытал на себе.

Лея внутренне содрогнулась: Кирана после внимания царя прятала синяки на шее и запястьях, не решаясь показать, как дорого ей обошлась его низменная страсть. Они вместе плакали, обтирая ее тело от девственной крови и следов его похоти.

Кирана прибыла на Акаду вместе с провидицей. Она была для Леи сестрой, последней нитью, связывавшей с родной Инэрой, но у нее не было дара, способного защитить от посягательств на ее честь, и была красота, распалявшая желания плоти сластолюбивого царя.

— Когда я вернусь, мы поговорим. — Мерадес стремительно покинул покои, а Лея подрагивающими ледяными пальцами смахнула слезы со щек Кираны, заглядывая в полное ужаса лицо. Ей и самой в пору заплакать, но глаза вопреки приговору оставались сухими. Если Мерадес что-то решил — его не остановить. Лея и так долго проходила нетронутой. Только ее дар, верные, правдивые предсказания, принесшие множество побед, загнавшие под гнет царя Акады все пять миров, удерживали его от насилия. Сейчас его тщеславие достигло пика, и единственный трофей, не покорившийся ему, жег калёным железом тщеславную душу. У Леи осталось два дня. Последним подарком судьбы стало время.

Этим даром воспользовались и чужаки, тайно проникшие в едва освещенные, каменные коридоры дворца. Люк прицелился и выстрелил дважды — стража, охранявшая вход в тронный зал, с глухим слоном рухнула на пол. Ампулы с парализующим снотворным молниеносно сработали. Микка — большой и сильный, как дикий медведь, резко отворил тяжелые двери, и Люк повторил маневр с другой парой стражников. Проход был расчищен. Алекс и Чен тенями скользнули в полумрак — бронзовые лампады, зажженные хаотично, давали мало света и наполняли комнату едва уловимым ароматом травы.

— Они что, каннабис жгут? — удивился Чен, перешагнув через грузное тело стража.

— Заткнись, — тихо велел Алекс, подбираясь к трону. Крупный, сверкающий перламутром опал был вмонтирован в стену, расписанную примитивным древним письмом. Пока Люк и Микка оттаскивали за колонны парализованную охрану, близнецы страховали вход, а Кара, держа автомат наготове, прикрывала тылы, Алекс забрался на внушительное и с виду жутко неудобное кресло, топча сиденье армейскими ботинками, и достал помпу-резак, накрывая ей камень. Легче вырезать кусок стены, чем спешно выкорчёвывать артефакт: не повредить — цель номер два, номер один — добыть.

Чен тем временем достал из рюкзака компактный переносной генератор, включил питание, и резак тихо загудел. Через секунду зал разорвал вой сигнализации, допотопной, но громкой.

— А игрушки у них вполне современные! — заметил Чен.

— Твою мать! — выругался Алекс. Зал, до этого наполненный только их шепотом и шумом, доносившимся снаружи, оживил топот ног: стражники высыпались внутрь, крича на своем языке и размахивая кривыми саблями. Намечалась хорошая драка. — Продолжаем, — велел он, — отступать уже поздно.

Звуки ударов, сдавленные стоны, одинокие выстрелы — команда хорошо делала свою работу, выторгавав пару минут у судьбы. Когда камень в куске старого дерева оказался упакован в рюкзак Чена, Алекс спрыгнул, пройдясь ботинком по морде одного из стражников. Надо срочно уходить. Он пустил автоматную очередь в потолок — случай определенно крайний, останавливая это намасляное, полуголое человеческое безумие. Они застыли, как завороженные, но через мгновение кинулись на него — вот смертники! Один из стражей умудрился тупым ударом клинка достать Кару.

— Помоги ей! — крикнул Алекс Чену, создав для него свободный коридор, а сам, оттесненный царской охраной к балкону, окончательно потерял отряд из видимости.

— Алекс, надо уходить. Алекс? — запищало в ухе.

— Люк, уходите! — Он выдернул саблю одного из нападавших и, вонзив клинок в грудь, защитился обмякшим телом от остальных.

— Мы не уйдем без тебя.

— Люк, перемещайтесь. Это приказ! Я справлюсь. — Алекс бросил бездыханное тело в толпу и забрался на каменную балюстраду. Взгляд вниз — и он спрыгнул на желтую крышу. Солома под его весом тут же просела, и он рухнул внутрь, больно ударившись спиной.

Женский визг — первое, что он услышал, выбравшись из-под остатков крыши. Девушки кричали, руками прикрывая тела в легких прозрачных платьях. Алекс осмотрелся: бассейн с рыбками и фонтаны, низкие столы и подушки, фрукты и запах цветов. Будь он проклят, если не оказался в гареме!

— Дамы, — чинно произнес он, хотя они все равно ничего не понимали, продолжая визжать. Алекс бросился к террасе и, подтянувшись на руках, забрался на еще один балкон. Ему нужно местечко поспокойней, чтобы создать портал.

Тонкие занавески мазнули по лицу, прежде чем слететь к чертям, когда Алекс ввалился в комнату. Две девушки, похожие, как сестры, замерли, ошарашено взирая на него. Он приложил палец к губам, деликатно приказывая не орать — одна тут же закрыла лицо руками, испуганно всхлипнув, вторая продолжала смотреть, широко распахнув огромные серые глаза. Алекс быстро достал дистализатор, активировал, набрал координаты Виласа — воздух подернулся рябью, и Алекс, прежде чем шагнуть в портал, повернулся к красавице с серебристыми волосами — другого определения такому цвету просто не существовало — и, подмигнув ей, исчез в воздухе.

Лея не испугалась, напротив, она с жадностью, во все глаза рассматривала мужчину: позолоченные солнцем волосы, яркие голубые глаза, губы, изогнутые в виде смертоносного акадского лука. Но даже если бы она обозналась, спутав лицо, знаки на его запястьях невозможно было не узнать — слишком часто она видела их в своих видениях. Знаки. Ее сны. Ее видения. Лея, не оставляя времени на раздумья и сомнения, ринулась за незнакомцем в портал.

Это было необычно. Она перемещалась несколько раз, и это было легко и просто, а сейчас странно: ее трясло и немного мутило, а голова стала тяжелой, словно набита камнями.

Подступающая дурнота резко отступила, когда Лея ощутила под мягкой кожей сандалий твердую почву, а потом услышала:

— Кэп, вы подружку прихватили?

Мужчина ее снов резко обернулся, впиваясь в нее холодным взглядом, который не сулил ей ничего хорошего…