Ч А С Т Ь 1

905 Words
ПРОЛОГ        Ленинград конца 60-х, являл собой ту квинтэссенцию свободы, науки, любви (и… образования), на которую только могли надеяться молодые люди, «удостоенные права» защищать дипломы химического факультета Ленинградского Государственного Университета.      Бенедикт Сапфиров, молодой человек с обычной, ничем не примечательной внешностью типичного «студента-ботаника» (хотя должен был стать химиком), в неизменных (с ними он никогда не расставался) очках с огромными толстенными линзами и такой же «модерновой» (роговой) оправой, стоял в длинной очереди университетского буфета, мысленно пытаясь разделить число посетителей на количество оставшегося времени до начала следующей пары. По всему выходило, что «большая перемена», рассчитанная специально для обеда, закончится или задолго до того, как подойдет его очередь, или же «аккурат» перед ним. Виной тому – молодая симпатичная буфетчица, с которой обменивался «любезностями» чуть ли не каждый из мужской половины очереди. А это все-таки, как-никак, но потеря нескольких драгоценных минут. Зато потерянное время явно компенсировала женская половина очереди, представительницы которой, смерив испепеляющим взглядом (и что в ней такого нашли?) улыбающуюся буфетчицу, старались как можно быстрее отойти от стойки. -- Позвольте, товарищи студенты, беру не для себя, а исключительно в целях дальнейшего развития науки, -- рядом с Бенедиктом раздался веселый баритон пробиравшегося сквозь толпу Жоры Мировского, его однокашника, спортсмена, красавца, балагура, любимца женщин, а по совместительству еще и секретаря  местной комсомольской организации. Не успел никто и опомниться, как Жора уже отходил от стойки, и, расположившись за ближайшим столиком, уплетал запиваемые компотом пышки, не забывая при этом   «строить глазки» буфетчице. -- Вот это -- человек, -- с долей той грусти, которая присуща нам исключительно в тех случаях, когда видим что кто-то совершил смелый и удачливый поступок, и, зная практически наверняка, что нам подобного не совершить никогда, Бенедикт Сапфиров смотрел на уминающего пончики Мировского. Если беспристрастно оценивать личность Георгия Мировского, то мы не найдем в ней ничего такого, что говорило бы о каких-то исключительных ученых способностях, не говоря уже об одаренности. И все же Мировский был одарен! Он был чертовски одарен той удачливостью, которая сопутствовала практически всем его начинаниям. Только пришел на первом курсе заниматься вольной борьбой – на втором уже выполнил норматив кандидата в мастера спорта; на четвертый перешел мастером; к концу пятого -- получил звание мастера спорта международного класса. Сравнительно поздно (в выпускном классе школы, да и то, чтобы приняли в ВУЗ) вступил в комсомол, а в университете уже был секретарем комсомольской организации. В школе не пользовался  абсолютно никаким вниманием женского пола – в институте не было отбоя от юных студенток. И это все на фоне веселого, можно даже сказать «юморного» характера, в нужное время, впрочем, становившегося решительным и жестким. Да и вообще, если разобраться, Мировский производил впечатление уверенного человека, на которого вполне можно было положиться. О многих из перечисленных качеств Бене Сапфирову приходилось только мечтать. Например, он был совершенно неприспособлен ни к какому физическому труду, будь то вскапывание огорода (уже через пять минут на его ладонях вспыхивали жуткие мозоли, а одежда намокала, как будто он перенес на себе роту солдат) или даже незначительные слесарно-плотницкие работы (вбивая гвоздь, уже через несколько ударов он неизменно попадал себе молотком по пальцам). Да и своей невзрачной внешностью он тоже не мог похвастать. И если какую и можно было провести параллель между Сапфировым и Мировским, то это только их одинаковый рост (что иной раз – тоже бывало немаловажно). Впрочем, что касается роста, то к окончанию университета Бенедикт даже слегка перегнал «кряжистого» Георгия. А, кроме того, у него обнаружились ряд других особенностей, (которые зиждились на интеллекте, ну или были хоть как-то с ним связаны), и вот они же теперь  (подобному, кстати, Сапфиров никак не мог найти объяснения) вызывали у его одноклассника все признаки патологической зависти, переходящей порой в конвульсивное беспокойство и жажду безуспешного реванша.  Было и еще два момента, в контексте нашего разговора могущие, вероятно, послужить  для того чтобы окончательно  «добить»  Жору Мировского; ну, покрайней мере, вызвать у него дополнительное чувство тревоги (что было бы возможно будь у Мировского психика, зависимая от сентиментальности и грусти). Хотя, заметим, хорошее настроение осознание сего факта явно не добавляло. А  дело все было в том, что, во-первых, Бенедикт был круглый отличник, казалось, с красным дипломом закончивший не только университет (выпускные экзамены были сданы, осталась защита дипломной работы) и среднюю школу, но и даже детский сад. А во-вторых,  и сам  Бенедикт происходил из интеллигентной семьи  (его отец был деканом в аэрокосмическом университете, а мать – школьной учительницей французского и немецкого языков), но и родители родителей тоже были таковыми. И родители родителей их родителей. Да и вообще, казалось, что если в доисторические племена и был какой «ученый человек», то он неизменно должен был приходиться Бенедикту каким-нибудь родственником. Вот чем не мог похвастаться Мировский. У него в роду никогда никого, кроме как представителей рабочих специальностей (должно быть, не в обиду – хотя получается в обиду -- ему будет сказано) и не было. Но любопытно было не это. Если на подобную «родословную» большинству из однокашников Бенедикта было откровенно наплевать, то, в случае с Мировским, налицо были все  признаки проявлявшейся у того злобы и ярости, да и вообще черт  знает чего… то есть чего-то нехорошего. Но, как бы то ни было, и Бенедикт Сапфиров, и Георгий Мировский, удачно защитив дипломный проект, получили профессию ученого-химика и могли с чистой совестью планировать свое дальнейшее будущее. А будущее каждый из них видел по-своему. Сапфиров – в каком-нибудь НИИ. Мировский – в комсомольской (в будущем и в партийной) работе, явно понимая, что это, как ничто другое, способно было обеспечить ему все, что он пожелает. Как никак власть в советское (да и не только в советское) время была синонимом богатства и благополучия. А к достижению подобного и стремился Георгий Мировский.  
Free reading for new users
Scan code to download app
Facebookexpand_more
  • author-avatar
    Writer
  • chap_listContents
  • likeADD