Бабочка из стекла

Туман был таким плотным, что здания всего в сотне метров от них почти теряли свои очертания. Подсвеченный снизу свежевыпавшим, но уже покрывшимся твердой коркой наста снегом, он казался молочно-белым, как в фильмах ужасов или триллерах. Фары проезжавших мимо редких автомобилей сначала напоминали алых гневных светлячков, разрастающихся до размера детского черепа, а затем вновь таяли в белесой дымке. Наступал тот самый час сумерек, когда мир начинал погружаться в приятную, успокаивающую синеву, теряя яркость и четкость дня, и приобретая взамен нечто мистически мрачное и бесконечно притягательное. Ощущение становилось особенно сильным здесь, в окружении высоких деревьев, большая часть из которых воздевала к темным небесам голые, сухие, искореженные ветви. Кровь на частично подтаявшем снегу, там, где он еще оставался, выделялась в этой синеве особенно сильно. Чем дальше от тела, тем больше приобретая удивительно красивые очертания замысловатых, ажурных узоров, тянущих свои щупальца во все стороны сразу. Макс сложила руки лодочкой и выдохнула в них теплый воздух, грея заледеневший нос и отстраненно наблюдая за тем, как пар изо рта смешивается с окружавшим их туманом. Налетевший легкий порыв ветерка принес запах сырости и прохлады, смешанный с легкой сладостью зарождающейся гнили и кислотой свернувшейся крови, щекотнул шею прядками, вырвавшимися из тщательно собранного высокого хвоста, забрался под ворот модного, но не очень-то теплого пальто. Тело лежало в пяти шагах от расчищенной не так давно беговой дорожки, на самой окраине парка. Вернее, то, что от него осталось. Труп выглядел так, словно над ним хорошенько поработала стая очень диких зверей, и Макс не удивилась, обнаружив борозды, напоминавшие следы когтей. Руки и ноги мужчины были широко раскинуты в стороны, словно он собирался делать снежного ангела, но не успел. Согнувшиеся в последнем спазме пальцы впились в снег, оставив глубокие темные рытвины, достававшие до черной земли. Бледный подбородок на сильно запрокинутой голове почти мог поспорить остротой с рельефно выделяющимся крупным кадыком. Судя по всему, шея была сломана и умышленно изогнута под противоестественным углом. Так, чтобы затылок почти касался пространства между лопаток, из-за чего спина немного выгибалась, будто тот, кто это сделал, хотел соорудить себе подпорку для более удобного доступа внутрь тела. Трупные пятна на бледной коже еще только намечались, почти не бросаясь в глаза. Безжалостно вспоротые грудная клетка и живот демонстрировали миру ребра, что вздымались к небесам кровавыми обломками костей, и органы, превратившиеся в изодранные лохмотья, из которых Макс с трудом смогла распознать лишь пористые легкие, напоминавшие какую-то уродливую губку, покрытую сеткой лопнувших капилляров, да часть синеватой прямой кишки. Расстегнутая куртка на обрывках того, что некогда было белой рубашкой, потемневшая от крови и почти утратившая свой изначально темно-зеленый цвет, заметный лишь на вороте и правом рукаве, была изодрана даже больше, чем тело. Подкладка из побуревшей овчинки торчала из глубоких рваных порезов, словно начинка из лопнувшего пирога. Мысль о пироге заставила Макс едва заметно облизнуть губы. Поскорее бы разобраться с этим делом и вернуться в тепло. Когда она ела в последний раз? Часа четыре назад? Шесть? Восемь? - Сказать довольно сложно, требуется более тщательный осмотр тела, но у него не хватает сердца и, возможно, чего-то еще. Криминалист, мужчина немногим за сорок, выглядел высохшим и нескладным. Широкое скуластое лицо пряталось под козырьком форменной кепки, взгляд казался безразличным и незаинтересованным, но каждое движение выдавало в нем человека с явно большим практическим опытом. - Примерное время смерти – от шести до трех часов тому назад… - От четырех, - поправила Макс. Сразу три пары глаз обратились в ее сторону, две - со сдержанным любопытством, одна – с восхищением. – Снегопад усилился к одиннадцати и притих после двух. Обладатель восхищенного взгляда на миг недоуменно нахмурился, но затем на его лице возникла широкая улыбка. - Если бы труп появился здесь до трех часов, чистившие дорожки сотрудники муниципальных служб его бы заметили! - поделился он своими соображениями, но одобрения не дождался. Что, впрочем, его, похоже, совершенно не расстроило. - Чем это его? – спросил у криминалиста третий член команды расследования. Темные круги под глазами и некоторая помятость придавали мужчине вид, который куда больше подошел бы потяганному жизнью работяге с заводских окраин, а не полицейскому офицеру. Покрытые шрамами и грубыми мозолями руки, побледневшие от холода, еще очевиднее подчеркивали это несоответствие. - Я пока не уверен, но… похоже, что когтями. Возможно, на него натравили пса, или что-то вроде пумы, а дело довершил уже человек. В общем, точнее смогу сказать позже. Месиво из грязи, снега и крови, образовавшееся вокруг трупа, отрицало любую возможность обнаружить хоть какие-то следы, подтверждавшие или опровергавшие бы эту теорию. Те, кто нашли труп, не слишком-то пеклись о сохранении каких бы то ни было улик. - Человек тоже участвовал? – стажер присел возле трупа на корточки, подражая позе старшего товарища, за что заслужил от того мимолетный снисходительный взгляд, и подался чуть вперед, будто принюхиваясь. – А как вы поняли? Эксперт протянул облаченную в латексную перчатку руку и одним точным движением пальца поддел нечто темно-алое, выглядевшее как жирная макаронина. - Все остальные органы словно бы разодрали на куски, возможно… нет, даже почти наверняка когтями, однако судя по состоянии этой артерии – сердце вырезали с помощью ножа. - Так у нас серийник? – с какой-то почти щенячьей радостью поинтересовался мальчишка и тут же чуть не рухнул на труп от громкого, звонкого подзатыльника от коллеги. - Сплюнь! - Ну а что? – стажер обиженно покосился на него, растирая ушибленный затылок, а затем обратил страждущий взгляд на Макс. – Хладнокровное у******о и сердце в качестве сувенира. Это же классическая схема для серийных маньяков! - Серийные потому и называются серийными, что нужно несколько трупов, чтобы делать закономерные выводы, - тяжело вздохнув, поучительно заявил полицейский. – А до тех пор это просто жертва жестокого насилия. Мы даже не знаем, являются ли эти раны причиной его смерти или они нанесены сразу после. Возможно даже, что сердце было извлечено не тем, кто его убил… Он перекинулся с криминалистом красноречивым взглядом, встал и отошел на пару шагов назад, старательно огибая застывшие, но все еще влажно поблескивающие в свете фонарей разводы крови. Подкурил, стараясь выдыхать дым так, чтобы не попасть на Макс. Переглянулся уже с ней. - Что? Правда? И такое возможно? – стажер подскочил на ноги, как игрушка на пружинках, кинулся к старшим коллегам, забавными широкими шагами переступая кровавые лужи. – Кто-то мог так поступить? А бывают маньяки, которые не убивают, но уродуют трупы тех, кого прикончил кто-то другой? - Ну конечно, - с абсолютной серьезностью ответил полицейский. – А еще бывают психи, которые убивают жертву только для того, чтобы затаиться неподалеку от места преступления… Он вытащил изо рта сигарету со сплющенным зубами фильтром и взмахнул рукой, указывая на заросли по обе стороны от беговой дорожки. Тлеющий огонек оставлял в темном воздухе быстро гаснущий след. - …и оттуда наблюдать, чтобы потом приняться за полицейских, которые начнут расследовать это дело. - Что? Даже… - стажер вдруг осекся на полуслове и с подозрением прищурился. – Подшучиваете надо мной, да? - Отчего же, - мужчина пожал плечами. – Можешь сам проверить. Дело Тридэйна и Моусли, седьмого года. И он с таким удовольствием затянулся, словно по какой-то странной причине испытывал необъяснимую гордость всякий раз, когда стажера непроизвольно передергивало. Как сейчас. Разгоревшийся огонек сигареты тенями на мгновение углубил морщины, старя его лет на пять, а то и все десять. - Дэвид… - Я Майкл, мэм, - тут же исправил ее мальчишка, однако Макс ни взглядом, ни жестом не продемонстрировала, что вообще его услышала. Просто продолжила говорить так, словно ее не перебивали. - …пойди, прогрей машину. Если у центральных ворот свернешь левее, сможешь взять кофе. - Диетический Латте Макиато с арахисовой присыпкой для вас и кофе по-ирландски для офицера Дартсмута! – отчеканил стажер, затем выпрямился и немного театрально отдал честь. – Так точно! Будет сделано! Эксперт выразительно щелкнул застежками чемоданчика и встал, тяжело выпрямляясь и давая отмашку, что тело уже можно паковать. Курившие шагах в десяти помощники тут же кинулись разворачивать мешок. - Насмотрелась? – спокойно спросил Дартсмут, провожая взглядом шустро удаляющуюся спину стажера в темной форменной куртке, масляно поблескивающей в туманном свете фонарей. Впрочем, ответа он не ждал. Просто спокойно двинулся следом за начавшей идти в сторону выхода из парка Макс. – Совесть не мучает над мальчишкой-то издеваться? Пожалуй, можно было бы еще поспорить, кто из них двоих изгалялся над беднягой-стажером больше, но вместо этого Макс лишь равнодушно бросила: - Пусть жалуется в департамент, если что-то не устраивает. Ее спутник дернул бровями, но промолчал. Сделал последнюю затяжку и щелчком пальцев зашвырнул бычок куда-то в сугроб. Нахохлился, вскидывая плечи и зарываясь носом и высокий ворот куртки, сунул руки глубоко в карманы. Громко шмыгнул. - Что думаешь? Макс промолчала, продолжая задумчиво всматриваться куда-то вдаль, словно пытаясь что-то высмотреть в густом тумане, и Дартсмут заговорил снова. - Не дай бог и вправду серийник. Макгонал тогда точно втюхает это дело нашей группе, - он покосился на неспешно вышагивающую рядом с ним женщину. – После того, что ты учудила в прошлый раз… - Можешь пожаловаться в департамент, если что-то не устраивает. - Бога ради, Блик, какая же ты нудная. Где твой рождественский настрой? Готов поспорить, Санта тебе каждый год в чулок только уголь клал, - он вдруг коротко хохотнул. – Хотя нет. Пожалуй, твой дом даже Крампус стороной обходит. Чтоб обморожение не получить… Шутка не задалась. Выражение лица Макс осталось неизменным, и веселящийся полицейский довольно быстро перестал улыбаться, скривившись так, словно отведал чего-то прокисшего. - Могла бы хоть разочек ради разнообразия изобразить из себя человека, - пробурчал он едва слышно. – Да, да, я понял. Могу пожаловаться в департамент, если что-то не устраивает… Когда они вышли из окутанного туманом парка, глухо рычавший двигателем и исходящий едва заметным паром автомобиль уже стоял у ворот. Восседавший за рулем стажер широко улыбнулся и тут же выскользнул наружу, проворно оббегая авто, чтобы услужливо открыть дверь у соседнего с водителем пассажирского сидения. - Выпускаешь тепло, - беззлобно прокомментировала Макс, и улыбка мальчишки поблекла. Правда, ненадолго. Когда она уселась, а он закрыл за ней дверь, в его направленном на замершего прямо напротив Дартсмута взгляде мелькнуло плохо скрытое восхищение. Тот покачал головой и укоризненно прицокнул языком, прежде чем занять водительское сидение. Стажер успел шмыгнуть в салон сразу после того, как Макс сняла с торпедо свой стаканчик с кофе, и до того, как Дартсмут потянулся за своим, в процессе бросив через плечо очередной многозначительный взгляд. - У вас там что, в Академии открыли новую кафедру подхалимства начальству? – поинтересовался мужчина, но неожиданно ответ прозвучал от Макс. - Новую ли? Дартсмут ненадолго замер, словно бы удивленный ее вмешательством, но затем хмыкнул и, наконец, положил руку на руль, плавно трогаясь с места. Туман густел, и ехать приходилось медленнее обычного. Все внимание водителя сконцентрировалось на дороге. Он, похоже, даже забыл, что держал кофе в левой руке. Некоторое время в салоне царило молчание, которое первым нарушил стажер. - Я вот все думаю… - Похвальное начинание, - тут же прокомментировал Дартсмут, кинув на паренька быстрый насмешливый взгляд в зеркало заднего обзора. Тот нахмурился на миг, но все же не позволил сбить себя с мысли. - …Я все думаю о собаке. У меня и самого пес, причем весьма хорошо дрессированный. Но даже послушный, он все равно бегает не только по дорожке. - Может, и тебя кинологам сдать? – снова выдал комментарий мужчина, сбавляя скорость, чтобы как можно плавнее и безопаснее вписаться в поворот. Мимо с громким рокотом и дребезжанием проехала старая фура блекло-красного цвета, своими габаритами и окрасом напомнившая стажеру пожарные автомобили старого образца. - Он хочет сказать, что если бы там был пес… или что-то вроде пумы, то следы должны были быть не только возле трупа, - спокойно произнесла Макс, удерживая свой стаканчик с кофе двумя руками сразу. Каждый раз, когда она делала глоток, едва заметно прижмуривалась от удовольствия, неизменно привлекая к себе внимание буквально вбившего себя между передних кресел стажера. - Свежо, - иронично произнес Дартсмут. – И как мы сами не додумались? - Чтобы собака выполняла команды, ее нужно не только наказывать, но и поощрять, - все тем же ровным тоном произнесла женщина, и ее более старший коллега тут же хмыкнул. - Звучит логично. И как это ты так тщательно скрывала от нас свой талант дрессировщика все это время? Этот вопрос Макс тоже вполне успешно проигнорировала. На несколько мгновений в автомобиле воцарилась неловкая тишина. - Я вас раздражаю? – негромко произнес посмурневший стажер, и Дартсмут снова кинул на него быстрый взгляд через зеркало. Затем повернулся к напарнице. - Это он тебе, если что. Макс тяжело вздохнула, но на удивление вдруг сжалилась, видимо, под влиянием приятного аромата кофе и хорошо прогретого салона авто, в котором она, наконец, смогла оттаять после укутанного туманом зимнего парка. - Стажеры обычно бывают двух типов. Блюющие на трупы и те, что носятся вокруг, как восторженные щенки. Второй тип бесит меня чуть меньше первого. Мальчишка замер на месте, словно переваривая услышанное. Но прежде, чем Дартсмут выдавил из себя очередной комментарий, на этот раз действительно призванный разрядить обстановку, он вдруг откинулся на спинку сиденья и широко улыбнулся. - Она меня похвалила! Вы слышали, она меня похвалила! Полицейский покачал головой. - Боже, напомните мне кто-нибудь, чтобы я ему под елку мячик купил. Плотный такой, с массажными штуками для зубов, - он на миг оторвал пальцы от руля, продолжая придерживать его ребром ладони и изображая, что сжимает какой-то невидимый круглый объект. - Как думаешь, у него уже сменились молочные резцы? Макс едва заметно покосилась через плечо. - Возможно, еще в процессе. - Ай, да ну вас! Хотя в тоне стажера и звучало выразительное возмущение, было все же очевидно, что он вполне доволен и сложившейся ситуацией, и общением со старшими коллегами. *** Несмотря на время и сгущающуюся за окнами темноту, в полицейском участке царило оживление. Кто-то ругался, где-то настойчиво разрывался стационарный телефон, чья-то мобилка вредным искаженным голосом просила ее покормить. Все суетились и выглядели настолько же занятыми, насколько и серьезными, но дух грядущего Рождества все же ощущался довольно сильно. Пахло хвойным освежителем воздуха, почти заглушавшим кисловатое амбре пота, с потолка свисали разноцветные гирлянды, прикрепленные хаотично и даже бестолково, на углах сразу нескольких мониторов висели нацепленные в шутку декоративные красные колпаки Санта-Клауса. Пропустив Макс вперед, Дартсмут жесткой хваткой вцепился в плечо стажера, на пороге подтаскивая его к себе, и внушающим трепет голосом выдохнул прямо в ухо: - Только попробуй заикнуться о маньяке или серийнике, и мячик для массажа зубов окажется не под елочкой, а у тебя в… - Капитан Макгонал! – вскричал Майкл и рванулся вперед, навстречу начальству, чуть ли не с мясом выдирая собственное плечо из хватки более взрослого коллеги. Судя по его судорожным движениям и ярко алеющим ушам, предупреждение он явно услышал и все понял правильно. Макгонал на мгновение встретился с Дартсмутом взглядом и мягко ему кивнул. Хотя фактически это было лишь обыденным приветствием, этот мини-жест явно намекал на то, что неприятные приключения на сегодня еще не закончились, и перед возвращением домой придется заглянуть еще кое в чей кабинет. Оставив мальца общаться с капитаном, Дартсмут ловким угрем проскользнул мимо и направился к своему столу, зевая до щелчка в челюсти и на ходу расстегивая куртку. Было бы неплохо выпить кофейку, да доктор не советовал употреблять ни кофеино, ни тианиносодержащие продукты после шести вечера, ведь у него уже и так были серьезные проблемы со сном. Хотя главным его советом – и не сказать, что бестолковым – было сменить работу, о чем полицейский начинал задумываться уже всерьез. Возле столика, на котором стоял электрочайник, мужчина все же на миг задержался, вперив мрачный взгляд в несколько искаженное отражение на металлическом боку. - Ну и рожа, - проворчал он и тут же дернулся от весьма ощутимого хлопка по спине. - Всем бы такое здравое восприятие реальности, - прокомментировал щекастый и усатый улыбчивый тип в чине младшего лейтенанта. – Тебе бы поспать чутка, Генри. Выглядишь хуже моего деда. Покойного. После того, как он умер. - Да, да, я понял твою шутку. Понял и оценил, - вяло скривился Дартсмут, и вдруг заметил робко прячущийся за большой чашкой сэндвич в нетронутой пластиковой упаковке. Между двумя до безобразия тонкими кусочками хлеба торчала розовая мякоть бекона да ощутимо приунывший лист салата. Впрочем, при всей своей невыразимости этот шедевр кулинарного искусства все же оказался в состоянии возбудить аппетит. – Это чье? Ничье? Ладно, тогда я возьму. И до того, как кто-либо успел заявить свои права, ловким движением сграбастал сэндвич в охапку, широким шагом удаляясь от стола с чайником. Макс обнаружилась на своем месте. Как всегда, сидела в кресле, скрестив руки на груди и прикрыв глаза. Ее лицо казалось спокойным и отрешенным, словно у мирно спящего человека, но члены ее команды называли это состояние «боевой медитацией». За маской расслабленности скрывалась активная работа ума. Хотя сам Дартсмут не заметил на месте преступления ничего, что могло бы вызвать столь серьезный мыслительный процесс, он доверял этой странной особе, уже не раз на практике доказавшей, что не строит из себя интеллектуала, а действительно им является. И всегда по делу. В какой-то степени это даже пугало. На мгновение замерев на месте, Генри окинул женщину внимательным взглядом. Они работали бок о бок уже не один год, а он все никак не мог привыкнуть ни к ее красоте, ни к этой подчеркнутой женственности, ни к тому, что за всем этим скрывался по-настоящему сильный характер. Что называется, «со стальными яйцами». Но что еще хуже, пожалуй, то, за что коллеги ненавидели ее даже больше, чем за эту высокомерную отстраненность и отчужденность от них, так это за ее талант выглядеть отлично в любой момент времени. Она словно спала в макияже и свежем наряде – в какой момент не выдерни, хоть глубокой ночью – все равно объявится при полном параде, хоть сейчас на страницы глянцевых журналов. О том, откуда у нее деньги на такой богатый гардероб и такую качественную косметику, шептались многие, но самого Дартсмута куда больше интересовало то, как она столь успешно боролась со всеми внешними признаками недосыпа и истощения. Хоть бы раз появилась с кругами под глазами или опухшими веками… Точно не человек! - Может, перестанешь меня разглядывать и перейдешь уже к сути? – не открывая глаз и не меняя позы поинтересовалась Макс, и Генри от неожиданности вздрогнул. - Сути нет, есть сэндвич. Будешь? - Положи на стол, - кажется, ее губы на мгновение изогнулись в легкой улыбке, но это вполне могло и пригрезиться от недосыпа. Дартсмут кинул сэндвич так, что пластик аж щелкнул по столешнице, немного проехавшись по ней, и выразительно цыкнул. - Никакой благодарности, - пробурчал он. Развернулся и направился прочь, не услышав донесшееся следом едва слышное: - Хороший мальчик. И, пожалуй, славно, что не услышал.