Минтака. Закатный рассвет

Мать назвала меня Лолой, что означало тюльпан или весенний цветок, в надежде на лучшую жизнь для своей дочери. Но какая может быть лучшая жизнь у ребенка, родившегося в семье бывших повстанцев, дерзнувших бросить вызов системе? Правильно, никакой. В наших трущобах мы выживали, как могли, пока в элитных районах люди предавались беззаботным радостям. Нет, нас никто особо не обижал, не гнобил, как бывало раньше, но и не замечал. Власти республики попросту игнорировали нас, будто бы нас вовсе не существовало. Действительно, какая-то несчастная горстка из тысячи человек, учитывая, какую мощь представляла собой республика, все равно, что десяток людей. Но если высокопоставленные марионетки республики предпочитали делать вид, что нас нет вовсе, то их хозяева, истинная власть, и именно те, против кого в сущности и сражались мои родители и их единомышленники, всегда следили за каждым из нас, в особенности за детьми. А все потому, что лишь среди нас могли обнаружиться дарования со сверхъестественными способностями. Ведь только в тела детей повстанцев никогда не вводили ни единого чипа, потому что не хотели попусту тратить деньги. Остальные же были напичканы различной электроникой чуть ли не с самого рождения – одни из них были лечебными, иные могли добавить телу физической силы и ума. Теперь людям не было нужды особо напрягаться, чтобы получить что-то, нужно было лишь обладать средствами или оказать услугу республике. А уж республика всегда заботилась о своих согражданах, не сомневайтесь. Так обстояло дело в городе, но не здесь, где мне выпала честь родиться. Совсем малышкой я, помнится, смотрела на далекие высокие дома с восторгом. Думала, что там живут прекрасные принцессы нового времени, а отважные юные принцы штурмуют высокие стальные башни, чтобы добиться расположения их сердец. Да, признаюсь, почитать всякие ерундовые детские сказочки на ночь я любила, что и давало волю моей неуемной фантазии. Иногда, когда мы с матерью подходили слишком близко к границе наших трущоб, я могла видеть всех этих беззаботных наряженных людей и мечтала, что мы тоже когда-нибудь окажемся среди них. Когда в возрасте четырех лет я с детской наивной и открытой душей рассказала об этом матери, она строго посмотрела на меня и отшлепала со всей силы. - Никогда не смей больше повторять подобные речи вслух, особенно при отце! Ты хорошо меня поняла? Я лишь обиженно кивнула сквозь всхлипы, абсолютно не понимая, чем заслужила такое обращение. - Мы с отцом не для того прожили свои жизни и завели тебя, чтобы потом отдать тебя этим, - добавила мать с ненавистью плюнув в сторону города. Сильнее чем тогда меня больше никогда не наказывали, но и я более не делилась своими мыслями и мечтами с кем бы то ни было. Не знаю, возможно, расскажи мне мать спокойно обо всем тогда, сразу, у нас сложились бы более доверительные отношения, но объяснения ее странной реакции я получила значительно позже от отца. - Лола, присядь, пожалуйста. Ты уже достаточно взрослая и должна знать кое-что важное из нашей с матерью прошлой жизни. Хотя она и считает, что тебе говорить об этом рано, но я не согласен. - Да, папа, я внимательно слушаю. - Я вижу с каким живым любопытством ты смотришь в сторону города, когда думаешь, что никто тебя не замечает. - Я, нет, что ты! - Ничего страшного в этом нет, успокойся, девочка. Твой интерес вполне естественен. А совсем скоро ты станешь достаточно взрослой для обучения, и будешь каждый день ходить на занятия. А наша местная школа будто бы в усмешку над всеми нами стоит как раз на границе с городом. Так что чтобы тебя предупредить и предостеречь от необдуманных поступков, которые иногда посещают юные глупые головы, я должен рассказать тебе о том, как на самом деле обстоят дела на Минтаке, и как все было раньше. Я вся тут же превратилась в слух. Мы с другими детьми на улице не раз слышали туманные намеки взрослых о том, что город — это зло, там грязь и ложь, и вообще, мол, благодарите судьбу за то, что родились по эту сторону границы. Но объяснять нам более понятно никто никогда не решался, всегда кормили нас фразами вроде «вырастите сами во всем разберетесь» или попросту «малы еще, чтобы такие вещи знать». И вот неужели сейчас я наконец-то услышу, почему же повезло именно нам, трущобским детям, а не городским. Хотя регулярно не доедая и снашивая всю одежду до дыр, мне с трудом верилось в собственное везение, особенно глядя на чистеньких, одетых словно с иголочки и явно питающихся не в пример лучше нашего детей по ту сторону границы. - Когда-то, дочь, жизнь на Минтаке была совершенно иной. Тебе бы она, возможно, показалась унылой и однообразной, к тому же лишенной всех этих компьютеризированных и электронных штук, но она была счастливой. Да, да! Не улыбайся так! Я знаю, что говорю. Твой прапрадед прожил очень долгую жизнь для простого человека и успел рассказать своим детям, а потом и внукам с правнуками, как все было до прихода из космоса к нам великой десятки. Вам в школе такого не расскажут, сейчас опасно вести речи о том, что раньше было лучше. Но в нашем доме нет ни одного дрона, и ты еще не в том возрасте, чтобы следить пристально за наше семьей, так что лучшего момента не сыскать для рассказа о прошлом. Когда-то люди на Минтаке были простым отсталым народом, занимающимся в основном земледелием, животноводством да рыбной ловлей. У нас были простые дома, многие из них сохранились и до сих пор. Ты, собственно, живешь в одном из таких древних первых жилищ. Ни о каком прогрессе люди слыхом не слыхивали, жили в полном единении и гармонии с природой, и заметь, она им отвечала тем же. И никакой стены, за которую нам теперь нет хода, тоже и в помине не было. Все просторы были открыты и доступны всем и каждому. Но однажды на нашу славную маленькую планету приземлились огромные железные машины – космические корабли, как любезно сообщили позже их владельцы. Всего иноземных пришельцев было десять – пятеро мужчин и столько же женщин. Они были выше самого высокого жителя Минтаки и гораздо красивей. Мужчины были мускулисты и статны, а женщины стройны и грациозны. Мой прадед был совсем еще мальчишкой на тот момент, но он запомнил этих десятерых очень хорошо, их яркая внешность словно бы впечаталась в его сознание. Все они были в облегающих костюмах темно-алого переливающегося цвета из неизвестного материала, с темными волосами, заплетенными в длинные косы у женщин и коротко обстриженными у мужчин, и черными как ночь глазами. Перед смертью прадед говорил, что эта таинственная десятка так и не постарела ни на один день за столько лет, а значит, они вовсе и не люди должно быть. Так ли это на самом деле, я не берусь судить, но одно могу сказать точно – проблем с головой у прадеда никогда не наблюдалось. Даже когда ему стали отказывать всегда бывшие сильными ноги, ясности ума и уникальной памяти он так и не растратил. Да ты и сама не раз видела, как прекрасно выглядит великолепная десятка, как их любезно велят называть власти республики.