Jolt / Укол

Operational place and time: March 2007, Honolulu USA Тёмная терраса. В отдалении, у крыльца, светит единственный зеленоватый фонарь. Если встать прямо перед ним, а затем как следует подпрыгнуть, то можно увидеть стоящий на террасе диковинный силуэт – монстра, у которого одно тело и две головы. Но если ухитриться не прыгать, а подойти ближе, ничем не выдав себя, то монстр распадется на два независимых тела, туго, впрочем, сплетенных в районе грудных клеток и длинных ног. * * * - Прекрати колоться. - Почему? Дэзу можно, а мне нельзя? - Ну прекрати. Наркота – это плохо, ты становишься сам не свой от боли потом. - До состояния полутрупа из коллекции «Осень 2002» всё равно не доколюсь, успокойся. Не надо будет меня опять спасать. - Но я не могу смотреть, как ты мучаешься, и бездействовать. Ты же рядом каждую ночь, и эти пятна подкожные, твои сжатые зубы, дыхание как у подстреленного... - Мучения Дэза чем-то отличаются от моих? - Он крупный ребенок, ему в кайф быть испорченным идеалом. И плевать мне на него, при чем тут он? Я тебя люблю, а не его или его знакомых ушлепков из притона на Ала Моана стрит. - Плевать, значит... - Ну хватит придираться к словам! Почему нельзя просто завязать?! - Почему нельзя продолжить? Что мне угрожает? Я бессмертен, как гребаный бог Саваоф, мать твою. Еврейскую. - Естественно. Дурак набитый, зато бессмертный. Потому что сестра отдала вам с Юлиусом всю свою космическую силу, поздравляю. Нечем тут хвастать, правда. И заслуга не твоя. Ты транжиришь эту силу на х**н знает что. - Слушай, не тебе решать и не тебе судить. Малыш, я опять куда-то сбегаю от тебя? - Да! Торчишь в обсерватории до ночи, только чтоб домой не приходить вовремя. - Не потому ли, что кто-то капает мне на мозг нелепыми страхами и нравоучениями? Пойду-ка я к Дэзу. Он сунет мне в рот косячок с травкой и рухнет рядом, не задаваясь вопросом на тему, почему у меня такая кислая рожа. - Я не хочу на тебя давить! И пилить не хочу, как надоевшая жена! Ты просто причиняешь мне боль! Это недостаточная причина прекратить?! Представь, что я пилю тебя из последних сил в ответ на то, что ты... меня уже распилил. - А что плохого в ЛСД? - Да то, что это, нахрен, никакой не ЛСД! Обычной «кислотой» - ну той, традиционной, под двадцать пятым номером, которую ты найдешь в каталоге у дока Лиама – пропитывают кусочки бумаги. Люди потом ее так и глотают – вместе со сраной целлюлозой. Она вызывает расширение сознания, глюки и ноль привыкания. Ноль привыкания, слышишь? А Хэлл… Хэлл! – изменил ей чёртов молекулярный код! Исследовал, исследовал и доисследовался! - Он должен был разработать биологическое оружие, способное побороть твой яд. Если ты забыл. - Вот он его и разработал, молодец. - И вот мы пришли к тому, о чем ты так не хотел говорить, прикрываясь моралью о вреде наркоты. - Дорогой, ты себя слышишь? Ты колешься Дэзиным лекарством от меня! Ты колешь единственный действенный антидот от смертельной пытки, которая тебя не тронула, потому что ты... - Что я? Я какой-то другой? Да, седьмое солнце ада, да! Меня не взял твой дурацкий змеиный яд! И что теперь? Я не могу отравиться чем-то еще похуже, изобретенным в ответ твоим отравленным зубкам, и поддержать своего единственного друга?! - Андж, не начинай. Ты кололся задолго до того, как познакомился с Дэзом. - Тогда у меня ничего не было. И я спасался от пустоты. - Господи, как же ты умеешь всё запутать. Остановись, хватит. Дэз колется, заглушая гребаную агонию своей уязвимой телесности, замораживая ее и превращая во что-то иное, менее болезненное. Ты колешься – заглушая?.. Продолжи, пожалуйста, не стесняйся. - Я колюсь, потому что я мудак и мне до такой степени нравится твоя перекошенная бешенством мордашка. Ну и потому что «приход» ядерный, ударной волной уносит и размазывает за орбиту Сатурна. Такие ощущения даже от секса не появляются. - Ясно. Мог бы сразу сказать, что издеваешься надо мной. - Всегда пожалуйста, радость моя. Мне уйти? - Нет. - Не плачь. у***ь меня мечтаешь? - Лучше себя... - И детей оставишь сиротами? - Заткнись и обнимай меня. - Что-нибудь еще? - Заткнись. И обнимай. * * * Тёмная терраса. Тишина длиною в одну долгую-предолгую ночь.