Золотой орёл

— Где они сейчас и сколько их? — уточнил Стоян. — Два когга. Идут прямо на нас, капитан! Думаю, им потребуется ещё около часа ходу. Надо поторопиться, а то не успеем от них уйти! — Сторожа придётся оставить здесь, ему, к сожалению, уже ничем не поможешь. А этот дивный сундук давайте осторожно накроем тканью и отнесём на корабль. Доски тоже прихватите: по прибытии на шхуну снова поместим его в ящик. Не зря же он так и хранился. К сундуку и к его ручкам руками не прикасайтесь — берите только за деревянный поддон! А теперь взяли потихоньку — и бегом на корабль! Спустя полчаса друзья уже были на борту. Боцман, не мешкая, стал отдавать команды, и работа на шхуне закипела. Не прошло и пятнадцати минут, как «Мария» начала медленно разворачиваться, чтобы не подставлять непрошеным гостям бок. Два когга с красными крестами на парусах быстро приближались. В миле от шхуны они разделились, заходя с двух сторон и пытаясь взять противника в клещи. По бортам блестели готовые к бою пушки. Магистр явно собирался накрыть шхуну перекрёстным огнём в расчёте, что ей не хватит маневренности, чтобы увернуться. — Что будем делать, капитан? — подбежал за указаниями боцман. — Можно ещё попробовать взять левый галс и, используя попутный ветер, попытаться уйти, но на манёвр уйдёт много времени и придётся развернуться к ним бортом. Боюсь, что они могут зацепить нас ядрами, у них и бомбардиры уже наготове. Будем рисковать, капитан? — А у нас всё готово для манёвра? — А как же! По-другому на море не выживешь! События-то упреждать надо — иначе будем кормить рыбок на морском дне, а не в кабаке с девками плясать да радоваться жизни. — Делай по своему разумению, а мне немного подумать надо, подготовиться к бою с магистром. Может, и на этот раз удастся его обхитрить. — Понимаю, капитан! Подумать всегда перед боем полезно, — ответил боцман и, слегка поклонившись, побежал отдавать команды матросам. Шхуна, постепенно набирая скорость, начала манёвр. Поскрипывая такелажем и слегка кренясь на бок, «Мария» по дуге обходила приближающиеся когги. Корабли магистра тоже стали маневрировать, пытаясь не дать кораблю Стоянка уйти от захвата. Близился наиболее опасный момент, когда расстояние между кораблями сокращалось до минимума, а шхуна, ещё не успев набрать достаточную скорость, становилась хорошей мишенью для пушек коггов. — Может, тебе снова магистра молнией подпалить? — прищурив левый глаз, спросил Герка. — Полюбуемся, как латиняки за борт в доспехах сигают. — Не получится, мне землю чувствовать нужно, пусть даже и через воду, но у нас под ногами дерево, — огорчённо ответил Стоян и с досады пнул ногой палубу. — А почему тебе дерево мешает? — Ну, как тебе объяснить? Помнишь, как молнии по морю бьют? А если в это время в воде стоять, что будет? — С Марой познакомишься! — тут же, не задумываясь, ответил Герка. — Вот! А если ты во время грозы в деревянном доме будешь? — Ну, тогда Мара, скорее всего, тебя не дождётся, если, конечно, молния в дом не угодит и не подпалит его! — Да, но тогда ты погибнешь уже от пожара, а не от удара молнии. А всё потому, что дерево силу молнии не пропускает и тебе жизнь сохраняет! — Понятненько, — ответил Герка и стремглав умчался на корму. Шхуна заканчивала разворот. Магистр понимал, что когги проигрывают ей в скорости и манёвренности, поэтому нужно было как можно скорее пустить в ход пушки. Он приказал спустить паруса и поставил свои корабли оружейными бортами по ходу шхуны, готовясь дать залп, как только она пройдёт мимо на достаточном для нанесения сокрушительного удара расстоянии. А расстояние стремительно таяло, и вот-вот должен был прогреметь решающий залп. Всё теперь зависело от меткости бомбардиров и благоволения богов. А чей бог в этой схватке окажется сильнее, предстояло выяснить совсем скоро. Тем временем Герка вернулся с деревянным ведром для забортной воды и, хитро улыбаясь, кинул его в море. Через пару мгновений он уже вытянул полное ведро и молча выплеснул из него воду прямо под ноги Стояна. Холодные брызги попали на стоящего рядом Всеволода, и тот возмущённо закричал на Герку: — Ты что, совсем ополоумел от страха?! Или решил, что нам сейчас тут всем жарко будет?! — Тихо, дружище, я, кажется, понял его задумку! Правильно, Герка! Давай ещё! А ты, Всеволод, будь добр, сбегай к боцману — скажи ему, чтобы он, как только пройдём мимо коггов магистра, сразу спускал паруса. Скоро грянет буря! — Какая там буря, Стоян? Небо-то ясное, — недоумённо пожал плечами Всеволод, но всё-таки отправился к боцману, не забыв погрозить Герке кулачищем. Живчик не обратил на это никакого внимания. Он снова и снова бегал к борту, чтобы зачерпнуть воду и вылить её под ноги Стояну, пока тот его не остановил: — Всё, Герка, хватит, я уже чувствую силу земли. Теперь Сварог нам в помощь! Первый раз взываю о помощи с корабля, а не с твёрдой земли — даже не знаю, что у меня на этот раз получится. — Всё будет как надо, друг! — подбодрил его ж****к. Стоян достал правой рукой из-за пазухи жезл силы и направил его вниз. Постоял некоторое время с опущенной головой, а потом резко поднял её к солнцу. Не щурясь, он смотрел на летнее светило и что-то тихонько шептал. Невесть откуда взявшиеся тучи стали заслонять яркий диск, и тут же налетел первый порыв сильного ветра. Корабельные мачты жалобно заскрипели, и шхуна накренилась. Но Стоян словно приклеился к палубе. В это мгновение по правому борту раздался пушечный залп: это разрядил свои пушки флагманский когг магистра. Но внезапно возникшая качка подвела пушкарей: ядра с шипением ушли под воду, не долетев всего несколько саженей до борта шхуны. И тут же вся её команда закричала радостное «ура». Один Стоян молчал и продолжал своё дело, не обращая ни на что внимания. Со шхуны было хорошо видно, как засуетились бомбардиры первого когга. Они лихорадочно прочищали жерла пушек, вставляли пыжи, засыпали порох, закатывали в пушки ядра, но «Мария» уже пролетала мимо них. Магистр лично бегал среди орудий и подгонял пушкарей. У него ещё оставалась надежда дать залп вдогонку и повредить такелаж шхуны. Но эта надежда стремительно таяла: слишком уж проворной оказалась шхуна. Однако на её пути был ещё один когг, также готовый открыть огонь. Но небо явно намеревалось помешать этим планам: его заволокло тучами, а сила ветра стремительно нарастала. Мачты когга пронзительно заскрипели, и он начал крениться на левый борт. Произвести выстрел в таких условиях было непросто, но капитан когга очень хотел отличиться. Со своего мостика он видел, что с флагманского корабля за его действиями внимательно наблюдает сам магистр. Такого шанса упускать было нельзя: один удачный залп — и можно стать любимцем фон Плеттенберга. Тем временем команда шхуны сделала нечто непонятное: она спустила паруса, и судно стало плавно сбавлять ход. Капитан второго когга обрадованно взревел: не иначе сам Господь решил помочь ему, лишив противника разума. Но радовался он рано. Стоян простёр над головой руки, и на море над коггом обрушился небывалый ливень. Властитель бурь стоял за бушующей стеной воды, понимая, что теперь бомбардиры противника ничего сделать не смогут. «Порох надо держать сухим!» — усмехнулся Стоян и направил жезл силы на первый когг, над которым развевался штандарт магистра. Несмотря на внушительное расстояние, ему даже показалось, что он видит своего главного врага, а может, это ему всего лишь чудилось. Стоян стремился отплатить фон Плеттенбергу за сожжённого заживо отца той же монетой и отчаянно хотел видеть глаза магистра, когда направит на него карающий небесный огонь. Полыхнула яркая, ослепительная вспышка, от которой на мгновение у всех потемнело в глазах. Молния, извиваясь, подобно огромной огненной змее, с угрожающим шипением вонзилась в когг меченосцев, точно в его единственную мачту. На корабле магистра мгновенно начался пожар. Стоян стоял и смотрел, как мечутся на вражеском судне люди, и не испытывал к ним ни малейшей жалости. Они пришли за его жизнью и жизнями его друзей. Они знали, на что идут, и он был вправе потребовать с них равноценную плату. Шхуна всё ещё шла вперёд, огибая когг капитана, надеявшегося стать любимцем магистра. Разбушевавшееся море метало корабль ливонцев, как щепку в ведре под рукой шаловливого ребёнка. Промокший до нитки капитан изо всех сил держался за поручни, стоя на мостике, и со слезами на глазах наблюдал, как пылает флагманский корабль. Оттуда сквозь шум бури доносились леденящие кровь крики горящих заживо людей. Стоян в этот момент и был тем шаловливым ребёнком, которому дали немного поиграть чужими судьбами. Кто именно дал, он точно не знал; впрочем, сейчас для него это было не так уж и важно. На фоне тёмно-серого неба был хорошо виден горящий когг, видны силуэты мечущихся вдоль борта людей. Многие из них были в железных доспехах и не решались броситься в бушующее море. Люди полагались на милость своего бога. Они очень надеялись на него, но будет ли он на этот раз милостив к ним — не могли знать. Стоян опустил жезл силы и поблагодарил небеса за помощь. Ветер стих, и море стало постепенно успокаиваться. Не прошло и получаса, как небо полностью очистилось и в нём снова засияло яркое, тёплое солнце. Главный вражеский когг догорал. Скоро его останки погрузятся в пучину, и там, в тёмных глубинах Балтийского моря, захватчики найдут своё последнее пристанище. На шхуне вновь подняли паруса. На флагштоке гордо реял красный стяг с ярко искрящимся коловратом, вышитым золотыми нитями. Постепенно набирая скорость и оставляя вражеские корабли наедине с морем, «Мария» уходила за горизонт, туда, где бороздили воды нагруженные оружием купеческие корабли, воплощая чьи-то навязчивые мечты о золоте и богатстве, добытых на войне и чужой крови.