Ошибка в нотной тетради

- Коха, ну сколько раз я должна повторить, что не собираюсь сосать тебе? - В который раз отталкивала от себя чересчур настойчивого парня. - Тебя что, родители не учили, что нельзя так с девочками обращаться? - Хреново ты флиртуешь, Монстр! - Обиженно опустил руки парень, поняв, что сегодня снова не получит желаемое. Это наше противостояние тянулось уже долгие годы. Познакомились мы с Кохой, а по паспорту просто Евгением, шесть лет назад. В тот период времени, когда мне нужна была помощь и поддержка. Дело в том, что в автомобильной аварии погибли мои родители. И ладно бы они оставили только меня, так на руках семнадцатилетней девушки оказалась ещё и четырехлетняя девочка. Моя сестренка тогда не понимала, что произошло, только плакала целыми днями и звала маму с папой.  Я же была старше. И уже осознавала, чем обернется эта трагедия. В лучшем случае мы окажемся в детском доме. В худшем - лишимся тех небольших денег, что были на счетах родителей, квартиры на окраине города и друг друга. Это я никому не нужна, слишком взрослая для удочерения, а вот четырехлетняя малышка, с голубыми глазами и блондинистыми кудряшками, никого не оставит равнодушным. Вначале даже обрадовалась, когда на пороге квартиры появилась мамина сестра, тетя Зина, она быстренько навела порядок в комнатах, приготовила поесть и занялась похоронами, обзвонив знакомых и родственников. Странности начались позже, когда уже осела земля на могилах родителей. Просто однажды вернувшись домой, я обнаружила, что не могу попасть внутрь. Замки были сменены.  Лишь через час моих криков под дверью, ушлая тетка удостоила меня ответом. - Завещания твоя дура-мать не оставила, так что квартиру я оспорила в суде, - дверь приглушала её голос. - Как крыса! - Возмутилась я. - Где Дарина? За сестру я беспокоилась сильнее, чем за жилье. Никогда мне не хотелось, чтобы этот ребенок стал разменной монетой в играх взрослых.  - Девчонка в детском доме на Калининой улице, - ответила мне женщина и замолкла. Больше я от нее ни слова не услышала. В силу возраста забрать сестренку из государственного учреждения и взять её под опеку я не смогла, да и сама оказалась в школе-интернате, он располагался в пригороде, так что проводила там долгие месяцы, возвращаясь к Дарине только на каникулы. Повезло, что руководство в детском доме было понимающим, и сестра не попала в картотеку приемных детей. Через год, получив на руки аттестат, я покинула школу. Но учиться дальше не пошла, сразу же принявшись работать - предстояло отстоять своё право воспитывать малышку. С тех пор я и трудилась: днем санитаркой в местном хосписе, ночью бегала официанткой в стриптиз-клубе. Пропахшая смертью и алкоголем, я приходила домой на пару часов, падала замертво в кровать и поднималась на очередную смену только из-за страха потерять работу. Зато Дарина теперь проводила время в частном детском саду под присмотром квалифицированных педагогов. Отсуженная квартира ко мне так и не вернулась, и я, решив не трепать себе нервы, просто сняла другую. Как раз в том доме, где и обитал Коха. Несмотря на свои гоп-замашки, парнем он оказался классным, добрым и сочувствующим. Он помогал присматривать за сестрой, когда я сутками пропадала на работе, забирал её из сада, водил в больницу и укладывал спать. Понятное дело, поддерживал он нас не просто так. В его взглядах, обращенных ко мне читались не только дружеские намерения, но и сексуальный подтекст. Тогда передо мной встала серьезная дилемма: остаться с ним друзьями или попробовать отношения. Решила не портить отличные отношения сексом. Ведь не бывает такого, чтобы мужчина с женщиной и постель делили, и были друзьями. Такое только в глупых американских сериалах случается. Русские реалии корректируют подобные сказки на свой лад. Свою преданность он доказал, когда у меня нашли рак. Маленькая опухоль в левой груди оказалась злокачественной. Её удалили, провели химиотерапию, и я вошла в состояние ремиссии. Именно Коха держал мои волосы, когда я ночами блевала, помогал мыться, в то время как я руки от слабости поднять не могла. Ближе него у меня была только сестра. Так мы и остались в странных подвешенных отношениях: помогали друг другу в быту, иногда целовались, Женька пытался склонить к близости - я отказывала. Думаю, нас обоих это устраивало, да и Коха точно не хранил мне верность, регулярно от его спортивной адидасовской куртки пахло не только жигулевским пивом и дешевыми сигаретами, но и  женскими духами с тонким цветочным ароматом. - И кто же это у нас, уж не Евгений Викторович? - Вдруг из-за угла появились полицейские. - А мы всё думали, что ты неуловимый. Ниндзя блин, - служитель закона, больше похожий на колобка, обратился к своему тощему другу, - видел бы ты, как он по забором карабкается, убегая.  В его голосе хоть и слышалось восхищение, но было понятно, что никаких теплых чувств мужчина на самом деле не испытывает. Коха отреагировал на появление ментов своеобразно, моментально подскочив и попытавшись убежать. Я такой прытью не отличалась, так что через секунду почувствовала, как на капюшоне сжимаются мясистые пальцы полицейского. - А вас, гражданочка, я вынужден задержать! - Скабрезно рассмеялся мужчина. - Майор Пирогов к вашим услугам. - Говорящая у вас фамилия, майор, - рассмеялась я так рьяно, что слюна попала на круглые щеки Пирогова. Тот смущенно покраснел. - Эй, Кохин, ты куда без дамы сердца поскакал? - Мой приятель сразу замер, наконец-то заметив, что меня взяли.  Ничего другого, как вернуться обратно, Жене не оставалось. Понурив голову, приблизился и поднял руки, мол, угрозы не несёт. - Мы уж думали, что тебе то ограбление ларька с рук сойдет. - Настроение тощего копа явно было на высоте. - Ну а вы, любезная, поедете с нами за компанию. Вдруг Кохин в отказ пойдет и откажется давать показания? Так нас и замели. Погрузили, как мешки с картошкой в небольшой автозак, и повезли в отделение, чтобы оформлять. Как назло, машина подскакивала на каждой кочке, коих на дороге нашей окраины было предостаточно. В участке нас встретили улюлюканьем, видимо, Коху давно хотели повязать, а тут это удалось сделать Пирогову, не самому подвижному полицейскому. Пока моего друга допрашивали, я сидела в другом кабинете под чутким надзором дежурного. Слишком чутким. Он буквально раздевал меня взглядом, масляно улыбался и поигрывал ручкой, иногда прислоняя её к губам. - Какая симпатичная деваха у нашего Кохи, - комментировал он, - я бы тебя тоже попробовал...Может, дашь кусочек? Я нежный, - высунул язык и провёл им по губам. - Фу! - Стало тошно, - Тебе бы кусочек мозгов не помешал. Полицейский постучал ручкой по столу. - В твоем положении не стоит быть такой грубой, девочка, - сделал записи в каком-то листе и вновь поднял на меня взгляд, - а то ведь и наказать могу. Сидеть на месте не стал, подошел ко мне и вытащил из-за пояса дубинку. Провёл ею по моей руке, едва касаясь, затем по спине, надавливая сильнее и спустил её к моей ложбинке между ягодиц. Даже сквозь плотную ткань спортивного костюма я ощущала холод казенной резины. - Не забывай, что ты в месте, где защиту тебе могу предоставить только я. Так что будь поласковее. Говорил это, а сам продолжал водить по моему телу дубинкой. Какой-то ментовский изврат прямо. Ну или отврат, тут уж с какой стороны посмотреть. - Дяденька, вам сколько лет-то? - Оценивающе посмотрела на него. - Не меньше сорока ведь. Вы себя совратителем малолетних не чувствуете? Я вот геронтофилкой никогда не была. Думаю, вопрос про возраст задел мужчину за больное, потому что он вдруг оскалился и произнес: - Теперь ты точно отсюда не выйдешь, пока не отсосёшь. И то, если только мне понравится. Такое себе условие поставил. И ведь знает, что я сделаю, небось и о работе ему известно, которую мне ни в коем случае нельзя пропускать, стало быть упаду на колени как миленькая так еще и благодарить буду. Времени на размышления у меня было пару часов. После надо было бежать домой за сменной формой в клуб. И по возможности заскочить в душ, ведь именно из-за симпатичной мордашки меня взяли официанткой в такое злачное место. Нельзя прийти туда, пропахнув обезьянником. - Ладно уж, снимай свои портки, - сдалась полицейскому. - Влажные салфетки хоть есть? - Брать в рот грязный член не очень-то и хотелось.  - Даже лучше, - достал из кармана своей синей формы презерватив. - Не хочу ничего от тебя подцепить. Нда, это уметь надо, одной фразой унизить. Это еще большой вопрос, кто из нас двоих на самом деле заразный.  Тянуть дальше смысла не было, особенно, если учесть, что решение было принято. Поэтому я встала со стула и послушно опустилась на колени, подстелив под них куртку. Расстегнула ширинку и достала член полицейского.  - Ой, ну не морщись, побыла бы на моем месте по сорок с лишним часов на дежурстве, еще бы и не так завонялась, - отреагировал он на моё недовольное выражение лица. - И не кусайся, а то и без зубов можешь остаться, - пригрозил он, надевая гандон на член. Завоняло искусственным ароматизатором, мерзкой химозной клубничкой. Достоинство у полицая было не выдающимся. Член и так был маленьким, а тут, в холод, попытался еще больше сморщиться, но ему этого не позволили, раздрочив рукой до сосательного состояния. Нехотя пришлось взять в рот этот мерзкий отросток. И меня унижало даже не то, что я делаю это по принуждению, а само положение, беспомощное и зависимое.  Во рту член встал еще больше, удивив меня своей прыткостью. Наверно, бравого сержанта редко баловали подобной лаской, вот он и ловил момент, пока мог. Но вот выдержкой мужчина точно похвастаться не мог. Я только пару раз заглотила до горла, чуть было не подавившись, как мужчина дернулся и кончил, заполнив презерватив. Я еще порадовалась - как хорошо, что не мне в рот. - Дольше сопротивлялась, - ни капли не сконфузившись, сказал мент. - Теперь вали домой, пока еще кому-нибудь не захотелось опробовать твой нежный ротик. Так себе комплимент. Но пренебрегать свободой не стала. Мигом поднявшись, взяла куртку и ушла, хорошенько хлопнув дверью.  В коридоре столкнулась с майором Пироговым. Он улыбнулся мне, иначе, чем это сделал мой "насильник". - Ты лучше домой иди, - посоветовал он мне, - Кохин тут до ночи точно пробудет. - Передайте ему, что ключи на старом месте. - Попросила я мужчину, тем временем натягивая куртку, все-таки на улице ноябрь месяц. - И в холодильнике суп есть. - Кто б меня так кормил, - в пустоту сказал майор. И только дома на меня накатило отвращение к самой себе. До чего я докатилась? Отсосала мерзкому мне мужику, лишь бы на работу не опоздать. Скинула вещи у порога и отправилась в душ.  Горячая вода согрела меня после улицы, тугими струями ударяясь в спину и стекая. Капнула шампунь на свою короткую шевелюру, намылила её. По ванной комнате поплыл приятный запах ванили. Гель для душа я использовала с похожим ароматом. Намылила мочалку и принялась смывать с себя чужие прикосновения. Но как я ни терла, ощущение чужих липких пальцев никуда не девалось.  А вот нежная кожа не выдержала такого воздействия и кое-где потрескалась, выступила кровь, запах которой я не переносила со времен своего заболевания. Тогда у меня часто бывали носовые кровотечения, и раз за разом приходилось отстирывать красные потеки со всех носовых платков. Но страдать бесконечно невозможно, сидя в ванной, так что через пять минут я уже вышла, спешно суша волосы полотенцем и натягивая на себя униформу совершенно блядского вида - платье, больше похожее на футляр и шириной с наволочку для небольшой подушки. Думаю, неплохо было бы увидеть сестру. Для меня она была единственным утешением. Только вот раньше завтрашнего дня не смогу поехать в интернат, если не хочу быть уволена из весьма хорошего места. Дарина училась там же, где и я когда-то. Это было удобно, потому что ночами дома я отсутствовала, да и Коха не всегда мог присмотреть за ребенком. Я здраво рассудила, что пусть малышка будет под присмотром воспитателей, чем у органов опеки. И никогда не жалела о принятом решении, девочка получала неплохое образование, была накормлена и присмотрена. Но вот недавно в школе начало происходить что-то непонятное. В очередной раз навестив сестру, я узнала от неё, что начали пропадать дети. Преимущественно те, у которых или совсем не было родственников, или были, но такие, которым абсолютно плевать на собственных отпрысков. Но никто из взрослых, работающих в том месте, ничего мне не рассказал. А выискивать правду самой было некогда. Да и незачем, пока с Дариной всё в порядке. Смена в стриптиз-клубе прошла как и всегда без происшествий, но чертовски выматывающе. Ноги гудели от неудобных туфель на километровых каблуках, голова болела от громкой музыки, громыхающей из колонок. Я сбросила неудобную обувь у входной двери и села прямо на пол, облегченно выдыхая. В дверь постучали. Может, интуиция сработала, может, логика, но на вопрос: "Кто?", ответил хорошо знакомый голос Жени: - Кого-то кроме меня ждешь? - Ты вовремя, Кох, - облегченно выдохнула и, не поднимаясь с пола, повернула ключ, - заходи что ли. Только аккуратно. И так чувствую себя дохлой амебой, не хватает, чтобы ты еще хорошенько по мне прошелся. На ногах парня были простые рыночные кроссовки, из разряда псевдофирмы, и в очередной раз я порадовалась, что мы уличная гопота, а не скинхеды, любящие берцы. Их толстая подошва размазала бы меня по асфальту. С этим неплохо справлялась и моя судьба. Не разуваясь, запёрся в квартиру и бухнулся рядом, с удовольствием вытягивая ноги. - Бля, не думал, что так легко повяжут, - показалось, или в его голосе прозвучала вина? - Могу искупить косяк и сделать массажик... Почему мужчины стремятся всё превратить в интимную близость? То полицейский со своим вонючим членом, то лучший друг, границ не видящий. - Отвези меня к Дарине, - на его таратайке будет быстрее и удобнее, чем в пропахшем потом автобусе. - Ой, вот только не надо такое недовольное лицо делать. Строить из себя обиженку Коха перестал. Снял кроссовки, подтер кашу из грязи с пола, хлопнул ободряюще меня по плечу и пошел в кухню. И уже оттуда, гремя посудой, крикнул: - Пожрем на дорожку. Этот "чёткий пацан" всегда думал в первую очередь желудком, а уж потом головой. Именно поэтому часто попадал в передряги, из которых выбирался чудом. И в парке аттракционов застревал на колесе обозрения, и, убегая от погони, провалился в открытый люк, сломав ногу, однажды даже умудрился в лесу повстречать гадюку, чуть не померев. Человек-ходячая-проблема. Насыщенной на события жизнь не только у меня была. Брякнула ложка о тарелку. Затем еще раз. Коха точно решил меня сегодня довести до белого каления. - Прекрати, - попросила его, пододвигая белую тарелку с отбитым краем к себе, от которой густо пахло горячим. - Последние манеры растерял в обезьяннике? Женя нахмурился. Знаю, что этот невинный вопрос задел его за живое - мама его была преподавателем в университете такого странного предмета, как этикет и правила поведения себя в обществе. Может, поэтому после её смерти, парень ударился во все тяжкие, забив на культурное поведение в первую очередь. От общих приятелей я слышала, что раньше он был тем еще паинькой.  Я не видела Коху до того, как он стал протирать приподъездные скамейки своими адидасовскими штанами, но даже сейчас он был очень даже ничего: подтянутое тело, чистая кожа, правильные черты лица. Его не портило почти полное отсутствие волос - короткий ежик все-таки был. Но самым примечательным во внешности у Евгения были пронзительно-синие глаза и скулы, острые настолько, что о них, наверно, можно порезаться. - Уж кто бы говорил, - и ткнул пальцем прямо в мою щеку, - у тебя тут что-то, очень похожее на помаду. Тему продолжать не стали, все мы не без греха. И каждому есть что скрывать. Есть скелеты и в моем шкафу, который Коха лишний раз предпочитает не открывать. До интерната доехали быстро. Старая волга белого цвета собрала на своих матовых боках всю грязь в полях, но исправно доставила до нужного места. Некто, следящий за воротами, увидев знакомую машину, открыл нам. Но, удивительное дело, Никифоров не вышел, как обычно это делал. Этот мужчина, директор, светило науки, стал управлять учебным заведением после моего выпуска, так что я рада, что не встретила его в школьные годы. Другой проблемой было то, что моя сестренка попала в руки Светалия, ну что за идиотское имя.  Я, зная о рабовладельческом строе за высокими стенами забора, приложила много сил, а главное денег, чтобы Дарина не была отдана какому-нибудь толстому кошельку. Огромная часть от моих зарплат уходила в потные ручки директора. Если бы только деньги требовались, то я так не возмущалась, но Никифоров норовил и под юбку ко мне залезть.  Зато на крыльце стоял Георгий Павлович, преподаватель музыки, явно ожидая меня. Сердце сжалось в предчувствии беды. Он курил, что позволял себе редко, и это выдавало его нервозность. Тяжелый запах дорогих сигарет оседал на рецепторах, возвращая меня в те времена, когда мы с Ивановым только познакомились. Flashback Мои родители были из тех людей, что сами, не исполнив мечты, переложили надежду на их реализацию на собственных детей. Мама, которой медведь на ухо наступил, твердо намеревалась вырастить пианистку, которую ждут с концертом в любой стране мире. И судьба ей явно благоволила. Мои музыкальные способности проявились в раннем возрасте. Я не умела еще говорить, но, по рассказам старших, уже напевала что-то себе под нос. Ясное дело начинания ребенка поддержали. Вначале купили детское игрушечное пианино, смешно брякающее искусственными звуками, а затем поставили настоящее в главной зале квартиры. Мне тяжело было дотягиваться догами до педалей, надоедало сидеть долгими часами за инструментом. Для меня музыка была в окружающем мире, но никак не в нудных уроках строгих учителей. Цветочком я была сама, а вот ягодки довольная маменька начала собирать спустя три с половиной гола после моего рождения. Её мечта сбылась, мои таланты заметили. Вначале выступала в местной филармонии, затем в Москве и Санкт-Петербурге, следом в концертных залах Европы. Родители были счастливы - дочь сияла поярче некоторых звезд. Но их довольство длилось недолго. Перед очередным туром менеджер предложил мне выступить в паре со скрипачом. Это давало простор для выбора композиций, да и зрителей могло быть больше. В качестве скрипача пригласили Иванова, которому на тот момент едва исполнилось двадцать семь. Я с высоты своего четырехлетия не могла оценить предоставленную возможность, но за меня это сделала мама, дав согласие. Длинноволосый мужчина, в темных брюках, выгодно подчеркивающих его стройные длинные ноги, белой рубашке и черном жилете поразил меня с первого взгляда. Его глаза сияли каким-то лихорадочным блеском, на лице блуждала легкая улыбка. А в руках у музыканта была скрипка. Он держал её бережно, словно дитя, но уверенно и крепко, не давая лишней свободы. Мне Иванов тогда показался самим воплощением музыки. Концерт, который мы дали, имел оглушительный успех. Легко сыгравшись, я и Георгий Павлович радовали публику побережья Франции несколько недель. После финального выступления скрипач пригласил меня с мамой в ресторан. И я навсегда запомнила полутемную вип-кабинку с окном, вид из которого был на море, маленькую масляную лампу прямо на столе, покрытом бархатной скатертью бордового цвета, и диванчик, в мягкие подушки которого я буквально провалилась.  Мужчина хоть и травил анекдоты, говорил о музыке, но взгляд его был устремлен на море - мыслями он был далеко отсюда. И в руке тлела сигарета, окутывая меня тяжелым запахом табака.  Конец Flashback