Решала для Царя

Глава 11

Сладковатый запах лаванды и жасмина в приватном кабинете салона «Эдем» был призван усыплять. Для Алисы он лишь фон для вечного напряжения. Она лежала лицом вниз на массажном столе абсолютно обнаженная, прикрытая лишь мягким полотенцем, руки Алексея разминали зажатые мышцы спины. Расслабление – иллюзия. Каждый нерв был струной, готовой взорваться.

Щелчок. Скрип металла.

Не из коридора. Сверху. Прямо над ней. Из вентиляционной решетки. Алиса замерла. Ледяной укол страха пронзил спину. Не то. Инстинкт выживания взревел сиреной.

Она рванула голову в сторону. Глаз, прижатый к полотенцу, уловил движение: решетка сдвинулась! Тень внутри!

Время сжалось в точку. Из решетки выпал человек, приземлившись с глухим стуком на кафель перед столом. Среднего роста, в черной обтягивающей одежде, балаклава скрывала лицо. В руке – короткий, отточенный клинок, блеснувший в мягком свете. Его глаза за прорезью балаклавы мгновенно нашли ее.

Алексей, ошеломленный, вскрикнул и замер. Нападающий проигнорировал его. Он был здесь ради Алисы. Один стремительный шаг – и он у стола. Его свободная рука впилась в край полотенца, резко дернув его на себя. Ткань сползла, обнажив спину Алисы до линии бедер, прохладный воздух ударил по коже.

Алиса не закричала. Она действовала. Ее рука схватила тяжеленную хрустальную банку с аромамаслом со столика массажиста, швырнув ее в лицо нападавшему.

Банка угодила нападавшему в плечо, масло брызнуло, но не остановило. Он взревел от ярости, нож занесен для удара вниз, прямо в ее незащищенный живот. Алексей бросился прочь с диким воплем.

БАМММ!

Не выстрел. Дверь кабинета вылетела с петель под сокрушительным ударом. В проеме, заполняя его, стоял Артем. Его серые глаза, сканеры, за долю секунды охватили сцену: Алиса на столе: полуобнаженная (спина, часть бедер, грудь едва прикрыта рукой и полотенцем), в уязвимой позиции, но с лицом, искаженным не страхом, а бешеной решимостью и вызовом. Нападающий с занесенным ножом над ней.

Артем не стал кричать. Он двинулся. Взрывной рывок вперед. Нападающий, услышав грохот двери, инстинктивно развернулся к новой угрозе, нож сменил траекторию.

Рукопашный бой. Краткий. Жестокий. Смертельный.

Артем парировал выпад ножом предплечьем, блок жесткий, как сталь. Одновременно его нога с разворота врезалась нападавшему в колено. Хруст. Крик из-под балаклавы. Нападающий пошатнулся. Артем не дал опомниться. Мощный удар основанием ладони снизу вверх – в челюсть под маской. Голова запрокинулась. Захват вооруженной руки. Резкий рычаг на излом. Кость хрустнула явственно. Нож выпал.

Артем, используя инерцию падающего тела, резко дернул нападавшего вниз и на себя, одновременно нанося удар коленом в солнечное сплетение. Воздух с хрипом вырвался из легких нападавшего. Последний удар: ребром ладони в основание черепа. Быстро. Эффективно. Смертельно.

Тело нападавшего обмякло и рухнуло на кафель прямо перед массажным столом, с гулким стуком. Голова ударилась об пол, балаклава съехала, открыв стеклянные, ничего не видящие глаза. Мертвые. В метре от Алисы.

Тишина. Звенящая. Пахло лавандой, маслом, пылью, потом, страхом и... смертью. Алексей тихо рыдал у стены.

Алиса смотрела на убитого. Не на Артема, не на Алексея. Ее взгляд был прикован к лицу мертвеца, к пустым глазам, к капле крови, выступившей из уголка рта. В ее глазах не было ужаса или отвращения. Была оценка. Холодная, аналитическая. Кто? Чей? Почему? Как Решала, изучающая последствия чужой ошибки. Смерть была знакомым пейзажем.

Флэшбэк (Алисе 16 лет)

Взгляд на мертвое лицо здесь на кафеле сливается с образом другого мертвеца в подвале много лет назад. Запах смерти здесь накладывается на запах сырости и пороха там.

Она стоит за спиной Глеба и Виктора. На коленях – Семен, бухгалтер. Плачет. Молит. Говорит о долгах, о больной дочери. Предал.

— Смотри и запоминай, Алиса, – голос Глеба, молодого, но уже пропитанного жестокостью, шипит ей в ухо. Он поднимает пистолет. Медленно. Театрально. Целится в лоб Семена. Тот зажмуривается, тело бьется в конвульсиях страха.

— Слабость, равно смерть, – произносит Глеб отчетливо, смакуя власть. Выстрел грохает, оглушая. Тело падает. Алиса не кричит. Она смотрит. Запоминает. Не кровь. Глаза Глеба в момент выстрела – восторг абсолютной власти. Урок вбит навсегда: Слабость — смерть. Сила — контроль. Или смерть.

Настоящее

Слабость, равно смерть. Уравнение вспыхнуло в сознании Алисы. Этот нападавший проявил слабость – не учел Артема, не справился с ней мгновенно. И заплатил. Ее собственная нагота, физическая уязвимость секунду назад – тоже слабость. Но она не позволила ей стать смертельной. Она бросила вызов. Действовала. Даже перед лицом ножа.

Ее взгляд медленно поднялся от трупа к Артему. Он стоял над телом, его мощная грудь слегка вздымалась, руки были готовы к новому удару. Его серые глаза сканировали комнату, потом остановились на ней. В них была оценка ее состояния, готовность к действию. Но не было паники, жалости или осуждения за ее полуобнаженность. Было признание. Признание ее хладнокровия в хаосе. Признание ее вызова смерти.

Алиса не стала судорожно прикрываться. Она медленно, с достоинством сползла со стола на пол. Полотенце было где-то рядом. Она подняла его и, не спеша, обернула вокруг бедер, прикрыв, маленьким полотенцем, самое уязвимое. Ее грудь оставалась обнаженной, спина открытой, но она стояла перед ним и мертвым телом прямо, с поднятой головой. Ее зелёные глаза, все еще хранящие следы адреналиновой бури, держали его взгляд. Вызов. Вызов обстоятельствам. Вызов своей уязвимости в этот миг. Вызов всему миру, который хотел ее уничтожить. Многие хотели – она знала. Это была ее реальность. И каждый раз она отвечала не страхом, а стальной волей.

Артем ничего не сказал. Он снял свой темный пиджак. Не бросил, не накрыл ее с показной заботой, которая могла бы унизить. Он сделал шаг вперед, блокируя вид на труп, и протянул пиджак. Жест был практичен, уважителен. Укрыть уязвимость. Вернуть ей контроль над ситуацией. Его глаза смотрели на ее лицо, не опускаясь ниже.

Алиса взяла пиджак. Ткань была теплой от его тела, пахла оружейной смазкой, потом и чем-то чистым, мужским. Она накинула его на плечи. Огромный, он укрыл ее как плащ. Тепло и тяжесть ткани стали барьером. Она застегнула одну пуговицу на уровне груди. Пиджак пах им. Защитником. Убийцей. Тенью, ставшей щитом. Символом того, что даже в абсолютной уязвимости, можно сохранить силу и бросить вызов.

Она повернулась к Алексею, все еще содрогающемуся у стены. Ее голос был низким, твердым, голос Решалы, берущей контроль:

— Убери это,– кивок на труп. — И его… – взгляд на массажиста, – Успокой. Отвези домой.

Артем коротко кивнул. Телефон уже был в его руке. Он отдавал приказы «уборщикам», его голос ровный, деловой. Но его взгляд, скользнув на Алису, стоящую в его пиджаке, с ее бледным, бесстрашным лицом и глазами, полными вызова миру, задержался на мгновение дольше. В глубине серых зрачков, за профессиональной сдержанностью, было что-то большее: восхищение. Восхищение не телом, а духом. И понимание, что они связаны теперь не только долгом, но и кровью, и этим огненным взглядом вызова из самой глубины уязвимости.