Джулия
Вернулась домой поздно вечером. В квартире было темно, но, как только я открыла дверь, в гостиной загорелся свет. Майкл сидел в кресле, держа в руке бокал виски. Его взгляд был тяжелым, изучающим.
Впрочем, как всегда…
— Ты опоздала, — его голос был низким, властным.
— Не знала, что ты вернешься именно сегодня! Ты мне дату и время не сообщаешь, — закрыла дверь за собой, стараясь не показывать, как меня раздражает этот тон.
— Разумеется, не знала. Ты слишком занята… своими делами, — он сделал глоток виски, лениво откинувшись назад. — Но мне плевать, с кем ты проводишь время. Я вернулся, и это главное.
Я молчала, скидывая жакет. Да и он не нуждался в ответе.
Майкл никогда не спрашивал, он просто констатировал.
—Знаешь… Ты могла бы стать для меня единственной, — его голос стал мягче, но в нем все равно сквозила сталь. — Я бы отдал тебе все, если бы ты действительно хотела быть со мной. – На сентиментальность потянуло?
— Но мы оба знаем, что я не этого хочу, — ухмыльнувшись, скрестила руки на груди. — Ты купил себе жену, Майкл. Именно так это и работает.
Он медленно поставил бокал на стеклянный столик и встал. Подошел ближе, его пальцы коснулись моего подбородка, заставляя смотреть ему в глаза.
— Да, купил. Потому что могу себе это позволить. Но если бы ты хотела, ты бы принадлежала мне не только на бумаге. — Его голос был низким, горячим, почти гипнотическим. — Ты могла бы быть моей. По-настоящему.
— Ты говоришь так, будто тебе не все равно кого трахать, — склонила голову на бок, прищурив глаза.
Он хищно улыбнулся.
— Может, я просто не люблю, когда моя собственность ведет себя слишком свободно.
— Собственность… — усмехнулась. — Как романтично звучит. И это ты только что говорил о каких то там настоящих отношениях?
Он резко развернул меня к себе, крепко сжимая запястья.
— Ты сама выбрала это. Ты знала, на что идешь. Ты знала, что я не стану спрашивать дважды.
— Да, знала, — мой голос был ровным, спокойным, но в глазах вспыхнула тень вызова.
- Просто в определенный момент моей жизни, меня устраивал такой брак. И мы тогда получали то, что хотели!
Майкл молча посмотрел на меня, а затем потянул к себе. Его поцелуй был грубым, жадным, почти злым. Он не спрашивал разрешения, он просто брал, как и всегда.
Он толкнул меня назад, заставляя шагнуть к спальне. А я не сопротивлялась.
- Скучал по твоему телу, птичка моя! – ухмыльнулся Майкл и стал медленно расстегивать свою рубашку.
— Врёшь, — прошептала, глядя на него снизу вверх. — Сделай то, ради чего ты меня купил.
Его глаза вспыхнули тёмным огнем. Он схватил меня за талию, притянул к себе, и в следующую секунду я уже оказалась на кровати, а Майкл — надо мной.
Он сорвал с меня одежду, не заботясь о нежности. Ему она не была нужна. Так же, как и мне. Мы оба знали правила этой игры.
Его руки грубо скользили по моему телу, оставляя после себя жаркие прикосновения. Он наклонился, впиваясь губами в мою шею, затем опускаясь ниже, к ключицам, к груди, не давая мне возможности отдышаться. Он не спрашивал, не останавливался — просто владел.
— Я знаю, что тебе это нравится, Джулия! — его голос был хриплым, он скользнул пальцами вниз, заставляя меня выгнуться под ним.
Стиснула зубы, пытаясь сохранить контроль, но тело предавало меня. Оно уже полностью принадлежало ему в этот момент.
Майкл не дал мне передышки, поднимая мои бедра, входя резко и глубоко. Он не был нежным. Он был требовательным, властным, знающим, что именно он получает то, что принадлежит ему.
Ногти мои впились в его спину, но он только усмехнулся, еще сильнее прижимая меня к кровати.
— Вот так, — прошептал он, ловя мои губы в поцелуй, — так и должно быть, Джулия. Ты можешь говорить что угодно, но вот тело твое не обманывает. Тебе нравиться это, детка!
Я не отвечала. Потому что ему этого и не требовалось.
Я потерялась в вихре ощущений, в грубых движениях, в том, что он полностью контролировал мое тело, мои движения и мое удовольствие.
Он забирал все, целиком. Жестко, без пощады, без возможности что-то изменить.
И я отдалась ему, потому что так было с самого начала между нами. Потому что именно этого он ждал. Потому что мы оба понимали — это не о любви, а о владении.