– Домой его надо…– голос Глеба из реального мира проникает сквозь синий туман и тут же развивается.
Не понимаю где я, кто я. Меня больше нет, как человека, как личности. Остался сгусток тупой боли, выжигающей дотла все что было и все что будет. Темнота. Сейчас и дальше. Ничего нет. Нахуй теперь все? Можно ли пережить предательство самого близкого человека? За такое предательство нужно сжигать на костре прилюдно, как ведьму во время инквизиции. Убил бы. Клянусь, убил бы! А потом и себя, потому что без неё мне на этом свете делать нечего.
– Вставай, Паха,– Глеб тянет меня за руку.
– Иди нахуй,– брыкаюсь.
– Помоги его поднять,– обращается к кому-то.
Так похуй все. Все что происходит вокруг. Музыка, шум, голоса доносящиеся из бара, запах грязи, зимний мороз. Я, кажется, без куртки. Сижу
