Следствие ведет Алиса Соколова

ГЛАВА № 4

Анжелика стала учить мальчишек, а точнее, их просто избивать. И била сильно.

А Алиса, тем временем, стала на смартфоне строчить продолжение приключений Юлия Цезаря.

  При Цезаре остался лишь юный оруженосец Брут. Ходили слухи, будто этот мальчик его сын. И это было правдой, с той лишь оговоркой, что мать Брута была простая рабыня с германских земель. Красивая, но дерзкая белокурая девчонка со славянских земель, не захотела стать наложницей и гетерой, и за это была отправлена вкалывать на плантации конопли и льна. Но и там дерзила, из-за чего попала в каменоломни. Она, однако, сумела там выжить и окрепнуть. Ее даже взяли в гладиаторы, где на арене Цезарь пленился ею. После чего, они уединились, Эрастелла, как звали рослую славянку рабыню, тоже полюбила его. Они познали радость в объятьях друг друга. Затем гладиаторша забеременела. И у них родился мальчик, Брут. Вскоре Эрастелла довела количество своих побед на ринге до ста и, в соответствии с обычаем, получила свободу. Но Цезарь не мог жениться на ней, хотя и овдовел. У него появилась другая пассия, дочь самого влиятельно римского воина, первого полководца Помпея. На ней он и женился, а Эрастелла отправилась воевать в восточные земли. Цезарь еще некоторое время был радом с ней, подавляя попытку египтян отделиться от Рима. Там он и познакомился с Клеопатрой, которую поставил на древнейший престол. Вскоре эта любовь вытеснила прежнюю, а Цезарь ведь не постоянен. У Клеопатры родился сын, а вот дочь Помпея вскоре умерла во время родов, после чего, Цезарь возненавидел и Клеопатру, развязав войну северо-западнее Италии, подальше от своих прежних любовниц. Правда, Брута, не признавая за сына, все же оставил при себе. Мальчик был не по годам крупный и развитый, унаследовавший от матери-славянки светлые волосы, высокий рост и незаурядную физическую силу. Он был немного похож на отца, но при этом, был куда красивее, сильнее и больше, чем Юлий Цезарь в его возрасте. Хотя мальчику всего не полные десять лет, он уже кажется подростком и легко вращает двумя мечами, предназначенным для взрослых элитных легионеров. Эти мечи, примерно, в полтора раза длиннее стандартных.

  Брут робко просит:

  - Разреши мне великий (Цезарь никогда не называл его сыном и, естественно, запретил мальчишке так себя называть), бросится в схватку, я хочу напоить свой клинок кровью!

  Юлий с улыбкой отвечает:

  - Я в этом случае останусь один, а кто тогда будет охранять своего Цезаря?

  Мальчик искренне улыбнулся:

  - Лучшая защита, это нападение, потому, что острие всегда сильнее кожи!

  Цезарь похлопал мальчика по крепкому плечику:

  - А ты молодец! Ну ладно, иди, порубись мечом. Пусть это станет тебе закалкой.

  Сталь закаляют в воде, парней из стали в крови.

  Мальчишка обрадовался и, сверкнув голыми коленками (не смотря на прохладную осенью погоду, Цезарь, закалял своего сына). Мышцы отрока, сына римской легенды и гладиатора-рабыни колыхались, как рябь на воде.

  Вот он рубанул мечом волосатого варвара по голове. Тот упал, опрокинувшись вверх тормашками.

  Цезарь отметил:

  - Если старость не всегда знает, зато юность всегда может! Эх, честно говоря, я немного завидую этому мальчику.

  Цезарю уже за сорок, и особенно холодной, галльской осенью так мучительно ноют старые шрамы, а приступы коварной эпилепсии, становятся мучительней и чаще. У него даже было опасение, не унаследует ли трясучую болезнь его сын Брут, и сын Клеопатры Александр. О последнем у него давно не было вестей, а Брут от природы очень здоровый, ни разу не чихнул, хотя голышом бегает по снегу и зимой купается в проруби. Похоже, в нем победила кровь матери-славянки, с постоянными междоусобными войнами и суровыми зимами россов.

  А когда ты разменял пятый десяток, пора уже задуматься о цели в жизни. Она у Цезаря была простая, еще будучи отроком, он пришел к выводу, что республиканская форма правления с бесконечными дебатами, плебисцитами в угоду толпы, различными подковерными интригами, подкупом избирателей, недостаточно эффективна и уже не может служить дальней цели: возвышению римской империи! Почему в Риме, едва не в единственной стране на земле - республика, а кругом у соседей сплошные монархии. Нужно и в Риме утвердить принципат, с властью императора, передаваемой не выборным путем, а по наследству, или в исключительных случаях специальной конституцией императора. Последнее, может быть необходимым в том случае, если наследник, мягко говоря, не гений. Конечно, на престол может вступить слабый царь, но, во всяком случае, он будет иметь власть и возможность принимать самостоятельные решения. Да и долгосрочную программу станет куда проще осуществлять, в отличие от консулов, что избираются всего на один года, и вдвоем! А если еще между ними свара?

  Нет, Риму нужна монархия, а из нескольких сыновей Цезарь всегда сумеет выбрать достойного. Правда, и ему приходится идти на компромиссы, в этом долгом пути. В частности, сделав союзником, да еще старшим партнером Помпея. Вот его Цезарь не очень-то уважал. Будучи правой рукой диктатора Суллы, Помпей, после смерти этого больного гонореей старика, мог бы стать полновластным повелителем Рима. У Помпея была в руках армии, в том числе, элитный легион охраняющий Сенат. Но он остался верен республике, вернув прежние порядки. Он, Цезарь, на месте Помпея не упустил бы

  свои шансы. Вообще Помпей, похоже, и будет главным врагом Цезаря, мечтающего о престоле. Был еще и Красс, но он погиб в парфянской войне. Кстати, подобно, Цезарь он прошел всю Парфию и попал в ловушку, оказавшись запертым с истощенной армией в крепости. Иное дело, что Цезарь, преднамеренно позволил собраться против себя ордам варваров. Галлы фаталисты, и потеряв последнюю надежду, что их спасет единство, окончательно и на века подчинятся Риму.

  Кстати, Брут молодец, такой еще, по сути, ребенок, а владеет оружием почти, как сам Геркулес. Из него может вырасти воин, посильнее Марка Антония. Пожалуй, он будет достойным царем и преемником Цезаря. Но.... Надеюсь, еще очень нескоро, ибо впереди у великого человека много дел.

  Постепенно напор галлов слабел, тысячи убитые и изувеченных, целые курганы трупов под стенами. Римляне также изнемогали от нечеловеческого напряжения. Тогда Цезарь, разрядивший уже целый колчан, достал второй меч, заметив:

  - Полководец, вступающий в бой, подобен соломинке, ломающей хребет верблюду. Верблюд, которому соломинка сломала хребет, подобен военачальнику, избегавшему схватки!

  Многие римские воины получили ранения, валялись трупы, причем, среди павших, был и квестор Стефа, известный тем, что сбил с коня самого Гранника. А где, кстати, сам Гранник, его бы Цезарь снял закаленной стрелой. Да, в плане владения мечом он, Цезарь, неплох, но далеко не самый сильный в римской армии, но по стрельбе из лука один из лучших. Причем, он натягивает тетиву с помощью специального крючка, надетого на доспехи и, распрямляя правую руку. Таким образом, можно натягивать куда более тугую тетиву, чем обычным способом и поражать на большее расстояние.

  - Но и меч нужен! - Цезарь срубил ближайшего галла.

  Радостные крики:

  - Ава! Цезарь с нами!

  - Слава Цезарю! Всех победим!

  Римляне заметно подбодрились. Присутствие Цезаря - этого талисмана победы, вдохновило бойцов. Мощный удар, и галлы, заколебавшись, стали отступать. Бушующий шторм стал стихать, волны отхлынули. Впрочем, галлы отходили достаточно организовано, не обратившись в бегство. Видимо их воинский пыл, еще до конца не погас. Юлий Цезарь, подозревая ловушку и, понимая, что в отрытом поле, римляне будут задавлены превосходящим числом, скомандовал:

  - Всем стоять! Отдыхать!

  Измученные, вспотевшие воины Рима принялись подбирать раненных. Немногочисленные лекари и жрецы смазывали раны снадобьями и перебинтовывали конечности. Другие солдаты стали разводить костры, готовя еду.

  Сынишка Брут был очень доволен, хотя его мускулистую, похожую на два сложенных щитка, грудь и разрезала длинная царапина от галльской секиры. Мальчик восклицал:

  - Вот как мы им крепко дали! А наш Цезарь лучше всех! Слава великому Цезарю!

  Солдаты также, хотя более сдержано ликовали:

  - Слава великому Цезарю!

  Брут, размахивая мечами, заявил:

  - Когда галлы сунутся еще раз, я их разрублю в горькие яблоки. Потому, что я сын Великого Рима!

  Цезарь подозвал мальчишку, ласково говоря:

  - Ты показал себя славным воином. Теперь, я делаю тебя своим почетным оруженосцем, и в знак признательности, дарю тебе это...

  Знаменитый полководец снял с пальца кольцо с изумрудом, размерам с голубиное лицо.

  Мальчик смутился:

  - Да я недостоин, носить подобную драгоценность!

  Цезарь улыбнулся:

  - А ты и не носи! Спрячь его куда-нибудь, или нет, пускай это кольцо считается твоим, но пока побудет у меня. А ты мальчик дерись, и получишь, когда достигнешь четырнадцати лет свой пекулий. А пока, займись фехтованием с Марком Антонием.

  Огромный помощник Цезаря, хотя и был гораздо крупнее прославленного полководца, подходя к своему начальнику, невольно горбился, стараясь пригнуться. Сам Цезарь был лишь чуть выше среднего роста, коренастый, с орлиным носом. Марк хмуро спросил:

  - Почему мы не стали преследовать галлов?

  Цезарь еще раз повторил афоризм:

  -Полководец, вступающий в бой, подобен соломинке ломающей хребет верблюду. Верблюд, которому соломинка сломала хребет, подобен военачальнику, избегавшему схватки! Это ведь верно, но время для победы пока не пришло. Гранник наш главный враг, некоронованный король мятежной Галлии пока еще не выложил все козыри. Да и сам он не показался! Будем ждать противника еще раз, кроме того, у меня есть еще кое-какие идеи.

  Марк Антоний оживился:

  - И интересно, какие это идеи? - И тут же смутился. - Я весь во внимании, великий.

  Цезарь снисходительно стал объяснять:

  - В крепости много сухой соломы, приготовленной для коней. Но мы не будем слишком долго сидеть в засаде, а просто вымочив солому в масле, смоле и жире рассыплем на подходах.

  Антоний буркнул:

  - А зачем?

  Цезарь усмехнулся:

  - А после подожжем! В самый критический момент штурма. Второй раз галлы бросят в бой все резервы, кроме того, произойдет еще кое-что.

  Помощник постарался догадаться сам:

  - Подойдут новые, сильные подкрепления?

  Цезарь, хитро прищурив глаз, кивнул:

  - Вот, именно. Новые сильные подкрепления. Но нужно, чтобы они ударили в тот самый момент, когда все силы Галлии будут брошены на штурм:

  Антоний развел руками:

  - Мы не можем послать весточку, о великий. Нас обложили со всех сторон!

  Цезарь снисходительно похлопал богатыря по плечу:

  - Где не пройти льву, проскользнет мышь. Хотя, конечно, роль связи с идущим мне на подмогу Катонном, играют не мышки, а голуби.

  Антоний с не поддельным восхищением воскликнул:

  - Это гениально, великий!

  Цезарь неожиданно откровенно ответил:

  - Меня этому научила Эрастелла. У славян голубиные посылки применяются давно. А ты, что не знал об этом?

  Антоний растеряно пробормотал:

  - Меня всегда удивляло, как твои полководцы, так всегда ловко и вовремя поспевают, но я не думал, что дело в голубях. Я полагал, что ты сын неба и находишься под особым покровительством Юпитера!

  Цезарь заметил:

  - Покровительство богов вещь не надежная, она не заменит ни мужества, ни смекалка.

  Поверь, одно изобретение, лучше тысячи молитв!

  Антоний поклонился:

  - А мудрое слово Цезаря, стоит тысячи ударов грома!

  Полководец решил поскромничать:

  - Не преувеличивай мои способности. Если бы под моим началом не было таких доблестных воинов, а римские солдаты лучшие бойцы в мире, то вряд ли мне удалась бы даже десятая часть содеянного. Так что иди и исполняй то, что приказано. Да, и кстати, не забудь смешать солому с опавшими листьями, что бы не было так заметно.

  Антоний поклонился еще ниже:

  - Слушаюсь, мой повелитель!

  Цезарь покачал головой:

  - Пока еще, к сожалению, нет! И не зовите меня так часто великим, я еще не так уж и много сделал, чтобы меня, таким образом, славили на каждом шагу. Кстати, когда закончишь с соломой, не ложись спать, а пофехтуй немного с Брутом. Еще несколько лет, и этот мальчик сможет уложить даже такого громилу, как ты.

  Антоний поспешил ответить:

  - Не сомневаюсь, великий Цезарь!

  После чего, удалился, его движения, не смотря на большую мышечную массу, не были, что характерно для многих гигантов, скованными, но все же таким стремительным, как Брут, Антоний не был.

  Цезарь кивнул, попросив:

  - Сварите мне медовой настойки! А сейчас, подать вина со свининой!

  В ответ, босоногая в одной поношенной тунике, рабыня принесла поднос. Она одна из немногих женщин в лагере, миловидная, светловолосая. Сам Цезарь хоть и брюнет, больше любил блондинок, хотя Клеопатра в этом отношении была исключение, огненно-рыжая стерва! Да, великолепная девушка, причем по слухам, её отец вовсе не фараон, а один из римских легионеров, из числа тех, что громили армию Эпифана пятого.

  Рабыня, поставив поднос, стали чистить сапоги Цезарю. Юлий обратил внимание, что загорелая кожа рабыни покрылась пупырышками, изящные пальчики босых ног посинели. Действительно, солнце уже почти ушло за линию горизонта и заметно похолодало. Рабыни в самом Риме так обычно и ходят полуголые, хотя на зиму им иногда и дают кое-какое тряпье. Но в солнечной Италии, снег зимой выпадает раз в десять лет, а тут зимы порой суровые. Что ж, пусть сегодня эта красотка согреет постель, и быть может ей разрешат одеться теплее. Светлые вьющиеся волосы рабыни, а также юное нежное лицо, напоминают Цезарь его первую жену и вторую любовь (первой была одна из смазливых девчонок рабынь, правда, после того, как она забеременела, страсть будущего полководца улетучилась. А родная дочь, сейчас замужем за одним, из числа приятелей Юлия!) Аквалерию. И ради этой девушки он посмел отказать самому диктатору Сулле!

  Что можно сказать об этом правителе Рима? Поначалу Цезарь восхищался Суллой. Ему импонировало, что этот полководец стал наводить порядок и бороться с коррупцией, разбоем, старался заставить богатых уважать бедноту и делиться с нею доходами. Появились даже бесплатные больницы, выросло количество увеселительных представлений. Поговаривали, что Сулла готовит большой поход на восток. Но этот похотливый правитель подхватил дурную болезнь, причем, даже не от женщины, а от мальчишки негритенка. В результате, диктатор стал гнить заживо, а на фоне физических страданий у него развилась подозрительность и мания преследования. Начались массовые репрессии, проскрипции пытки и убийства. Сулла поначалу велел перебить всех негров, но спустя некоторое время, наоборот, распорядился привезти из Африки большую партию рабов и сформировать черную гвардию. Между ним и Марием началась война. Многие тысячи римлян, вследствие этого, были распяты на крестах.

  Вот вызвали к Сулле и Юлия Цезаря. Тогда он был еще молод, черная бородка только-только пробивалась на подбородке. Недавно отстроенный дворец Суллы блистал роскошью, был полон статуй, картин и такого, еще относительно нового украшения, как фонтаны.

  Некоторые из скульптур изображали омерзительные в своей откровенности оргии и акты совокупления. Юному Цезарю было противно на это смотреть, особенно, если спаривались мужчина с мужчиной. Хотя в Древнем Риме считалось вполне нормальным использовать мужчину-раба, как женщину, но... Цезарю это казалось неправильным и гнусным. Ну и тем более недостойным, чтобы лучшие скульпторы Рима запечатлели подобное в статуях, да еще олимпийских богов.

  Сам Сулла выглядел отвратительно, весь в нарывах, язвах, бородавках, с облезлой головой, он производил отталкивающее впечатление. Действительно, бисексуальный диктатор гнил заживо. Что бы облегчит его страдания, четыре невольника: два смазливых мальчика и две красивые нагие девушки, втирали в чудовище розовое масло. Кроме того, по совету жрецов, Сулла три раза в день выпивал по большой чаше адской смеси: крови только что зарезанных младенцев и грудного молока. Раз в три дня, Сулла принимал ванную из чистой крови детей и девственниц. Впрочем, болезнь, этого утратившего человеческий облик монстра, продолжала прогрессировать, и весь римский народ молил, чтобы преисподняя поскорее забрала свое порождение.

  Цезарь, преодолевая отвращение, поклонился, слегка согнув голову:

  - Я рад приветствовать диктатора Суллу.

  Монстр хрипло рявкнул:

  - И как ты кланяешься мне, проходимец! Если Юльке лень согнуть спину, то я прикажу посадить тебя на кол, чтобы уже никогда не смог распрямиться!

  Цезарь просто ответил:

  - Колосья низко кланяются ветру, а, тем не менее, это лишь воздух, а значит ничто! Низкие поклоны не возвысят правителя, если у того нет великих деяний.

  Сулла, неожиданно смягчившись, спросил:

  - А у меня есть великие деяния?

  Цезарь без хитрости ответил:

  - Если злое считать великим, то да!

  Диктатор после краткой паузы, он погладил по щеке белокурого мальчика, и рыкнул:

  - Ты искренен и мне это нравится! Ты ведь знаешь, я в любой момент могу приказать тебя бросить в клетку с львами, или распять на кресте. Тем не менее, у тебя есть шанс остаться в живых, и даже стать моим другом!

  Цезарь, выдавив улыбку, ответил:

  - И какой ценой, я могу купить дружбы самого Суллы?

  Диктатор ответил:

  - У тебя есть жена Аквалерия?!

  Юноша Юлий ответил:

  - Да, диктатор!

  Сулла осторожно, словно боялся обжечься, погладил нагую грудь девушки-рабыни и не вполне внятно пробормотал:

  - Так разведись с ней!

  Цезарь, преодолевая робость, спросил:

  - Я не совсем понял вас!

  Сулла вдруг резко рявкнул, ударив мальчишку по губам, тот охнул, отскочив:

  - Не притворяйся придурком! Ты слышал! Я приказываю тебе, брось свою жену Аквалерию!

  Юноша Юлий наклонил голову. Он чувствовал, что отказать Сулле, это все равно, что зайти голышом в клетку с голодными львами, но предать Аквалерию, ради этого гниющего чудовища - нет, никогда!

  Цезарь, стараясь придать голосу твердость, ответил:

  - Не могу я это сделать, диктатор!

  В голосе Суллы зазвучало удивление:

  - А это еще почему? С тебя требуют совершить подвиг Геракла, или просто сказать да, самому великому из людей на Земле!

  Цезарь на это ответил:

  - Порой высшее проявление добра, простое слово: нет, злу, особенно в том случае, если это сопряжено с риском для жизни!

  Покрыто язвами физиономия Суллы вытянулась:

  - Так ты говоришь мне, нет?

  Пересиливая вполне естественный страх, Цезарь ответил:

  - Да, диктатор! Увы, нет! И еще раз нет!

  Сулла спокойным голосом ответил

  -Но ты тем самым подписал себе смертный приговор. Ведь невозможно сказать диктору нет, и остаться в живых!

  Цезарь глубоко вздохнул:

  - Что ж, раз так, то я готов идти в тартар. Хотя как знать, может боги сочтут меня достойным елисейских полей!

  Сулла сдвинул облезшие брови:

  - Так просто ты не умрешь! Тебя будут пытать, и не только тебя, но и твою любимую женушку Аквалерию. Я думаю, тебе будет очень приятно смотреть, как палач прижжет девушке раскаленным железом нежные пяточки, затем щипцы станут рвать ей нагую грудь.

  Цезарь двинул к Сулле, как вдруг из-за занавески выскочила шестерка рослых чернокожих воинов. Кроме них появился еще один человек. На вид ему было не больше двадцати пяти, а сам он был настоящим великаном. Цезарь сразу узнал уже ставшего легендарным Помпея, правую военную руку Суллы. Ходили, правда слухи, что Помпей, будучи в детстве очень красивым мальчиком полюбился Сулле и вроде даже соблазнил его, от чего и пошла у них дружба. Но Помпей очень быстро приобрел авторитет, показав себя очень способным военачальником, и храбрым, весьма физически сильным солдатом. В частности, он к этому моменту сумел совершить весьма громкий подвиг, а именно, у***ь царя Парфии. Цезарь всегда испытывал ревность к Помпею, хотя бы из-за того, что сам едва дотягивал этому верзиле до плеча. Но это было не единственной причиной.

  Помпей обнажил меч:

  - Слушаюсь и повинуюсь, господин!

  Сулла ответил:

  - Что скажешь, сынок, по поводу этого сосунка, посмевшего вякнуть на живого бога, то есть меня!

  Помпей неожиданно ответил:

  - Он искренен, и это хорошо!

  Сулла вяло с ленцой в голосе прохрипел:

  - Ну, проверим, его искренность! Скажи Юлий, если была бы возможность у***ь меня, ты бы это сделал?

  Цезарь, задыхаясь от волнений, спросил:

  - Искренне ответить?

  Сулла проревел:

  - Да!

  Цезарь выдохнул:

  - Убил! Я бы убил прямо сейчас!

  Диктатор опешил, давно ему не приходилось наблюдать подобную наглость:

  - Вот так! Убил! Не знаю, что мне с ним делать Помпей и, какую смертную казнь для него и его жены придумать.

  Помпей твердым голосом ответил:

  - Кто честен и говорит, что думает, не опасен. Подлинные предатели и враги хитро льстят.

  Сулла нахмурился:

  - Как, и ты мне льстишь? А? Я ведь чувствую, что ты хочешь занять мое место, и ждешь не дождешься моей смерти! Что отводишь взгляд?

  Помпей посмотрел прямо в глаза Сулле:

  - Я не раз демонстрировал вам свою преданность! Хотите я...

  Диктатор прервал:

  - Не надо, щенок! Слушай мой приказ, отвести этого сопляка в темницу, а также и его жену. Поместить их в одну камеру, а потом я сам придумаю им смертную казнь. Это будет что-то изощренное и мучительное.

  Помпей низко поклонился:

  - Слушаюсь и повинуюсь, величайший!

  Диктатор добавил:

  - Проведи до каземата сам! Если сбегут, сам будешь висеть на кресте.

  Помпей поклонился еще ниже:

  - Я никогда не подводил вас, величайший из величайших!

  Цезаря увели. Юноша подумал, конечно, зря он был так откровенен с Суллой. Физической боли Цезарь не боялся, но мысль о путешествии в мрачное царство Плутона не радовала. Кроме того, и его любимую жену будут мучить. Последнее и вовсе скверно, терпеть свою боль еще можно, но облегчить чужую, нельзя.

  Сулла, после возращения, спросил Помпея:

  - Может, ты сам мне подскажешь, какой казни подвергнуть этого дерзкого щенка? Может его утопить в дерьме? Как это унизит гордеца!

  Помпей возразил:

  - Он храбрый и сильный воин. Такие люди нужны Риму! Если он не хочет, служить тебе, не неволь, а отпусти на свободу пташку!

  Диктатор кашлянул:

  - Марий, по сравнению со своим племянником, младенец! В этом мальчике есть и лев, и лисица, только последняя еще не успела подрасти. А поэтому, я повелеваю сжечь этого бунтаря на костре. Спалить его так, чтобы не осталось ничего, кроме пепла.

  Помпей согласно кивнул головой:

  - Если такова ваша воля, то я исполню, великий повелитель!

  - И немедленно! Принесешь мне ту горстку пепла, что останется он них!

  Помпей щелкнул каблуками сапог и отправился выполнять приказ.

  К томимому Цезарю привели его жену Аквалерию. Лицо у девушки было заплаканным, и на нем красовалась паря внушительных синяков. Тюремщики забрали у знатной патрицианки все украшения, а также сорвали верхнюю одежду и украшенные драгоценностями сандалии. И теперь представительница знатной фамилии осталась лишь в одной белой тунике. В Риме ранняя весна еще только-только набирала обороты, по ночам холодно, особенно в каменном каземате. Босые и беззащитные ноги девчонки мерзнут, Аквалерия зябко перебирает их. Цезарь снял с себя тунику и сапоги, потребовал:

  - Надень это!

  Аквалерия гордо возразила:

  - Нет! Я не хочу, чтобы мерз ты, мой любимый.

  Цезарь, хмурясь, ответил:

  - Но ведь я же, мужчина! А мужчина должен терпеть лишения, ради дамы.

  Аквалерия тяжело вздохнула:

  - Мои служанки рабыни, за исключением самых приближенных ко мне, круглый год ходят в одной тунике и босиком. Теперь, я вижу, вернее, чувствую, как им это было мучительно. И вообще, скоро нас казнят, и может, испытав холод застенка, я не так сильно испугаюсь ледяного мрака Гадеса!

  Юлий погладил своей жене ногу, принялся тереть холодные пальчики, при этом стараясь утешить:

  - Для невинных душ и героев, существуют специальные Елисейские поля. Они красивые, полные сказочных деревьев и красочных цветов. Там царит вечное лето, и все фрукты спелые и сладкие, дождик все льется мимо людей, а что такое кусачие насекомые и жалящие змеи, давно забыли обитающие там. Такие напасти, как старость, сгорбленный стан, или гнилые зубы не ведомы обитателям этого счастливого мира! Это рай!

  Аквалерия, гладя черную, кудрявую голову Цезаря, ответила:

  - Бананы там есть?

  Юноша Юлий ответил:

  - Конечно, есть и ананасы, и бананы.

  Аквалерия вздохнула:

  - Как я бы хотела поесть свежих, спелых бананов. К сожалению, пока пробовала только сушенные, но они мне очень понравились!

  Цезарь уверенно, словно совсем недавно сам побывал там, заявил:

  - На елисейских полях есть такие виды фруктов, которым нет названия. Кроме того, много хорошей вкусной еды и развлечений.

  Аквалерия оживилась:

  - А секс в раю есть?

  Цезарь, улыбаясь, кивнул:

  - Да, конечно! Геркулес ведь занимался любовью со своей первой женой, обитающей на елисейских полях.

  Аквалерия обрадовано улыбнулась:

  - А у нас будут дети?

  Цезарь решительно стукнул кулаком по камням:

  - Будут и много! Это я тебе обещаю. Мы вырастим славных воинов.

  Юноша и девушка сначала жарко поцеловались, а затем принялись ласкать друга. Ведь кто его знает, что ждет человека, там за барьером, за этой пугающей гранью. А впереди еще жестокие пытки, придуманные извращенным разумом Суллы. И надо их выдержать, собраться с силами, выстоять до конца.

  А ведь еще будет мучить и Аквалерию, как обещал диктатор: раскаленное железо прижжет нежные девичьи пятки, затем знатной патрицианке вырвут нежные груди...