Не покидай Мэнгроув Плейс

Глава 4.

* * *

«Кухня — лучшее место в этих шикарных южных особняках со времён дяди Тома», — рассеянно размышляет Лу, принюхиваясь к умопомрачительному запаху свежей выпечки и с деланной робостью косясь на кухарку, королеву этого царства кастрюль. Здесь на стене висят связки лука и кукурузных початков, отнюдь не декоративные. Чуть выше мирно тикают большие старинные часы.

Долли Пирсон возится с духовкой, гремит утварью, делая вид, что не замечает помощницы детектива из Нового Орлеана, но наконец не выдерживает и поворачивается к Лу, скрестив руки на груди. Седая голова её повязана яркой цветастой косынкой, полосатый фартук измят, карие тёплые глаза, увеличенные толстыми стёклами круглых очков, насмешливо блестят, когда она объявляет:

— Вы совсем как наш енот Феликс, мисс, так же умильно поглядываете, будто хотите кусочек куриной печёнки. Почему вы не ужинали вместе со всеми в парадной столовой?

— Она такая парадная, эта ваша столовая, — немедля откликается Лу, стараясь не ухмыляться. — Я просто теряюсь перед всеми этими важнющими леди и джентльменами, которые точно знают, что и какой вилкой надо есть. И смотрят на меня как на бродячую шавку, — она драматически вздыхает. — Что ж, так оно и есть.

— Теряетесь? Бродячая шавка? Вы? Уж будто бы! — тёмные губы старухи складываются в скептическую улыбку. — Такой свиристелке, как вы, дай только волю показать себя, хвост распустить, а перед кем — без разницы. И вы не бродячая шавка — вы ищейка, — сощурившись, она указывает корявым пальцем на её ошейник.

Лу смеётся, очень довольная такой характеристикой.

— Да вы проницательны, как настоящая пифия, миссис Пирсон. Сдаюсь. Просто о важнющих леди и джентльменах у меня уже сложилось определённое представление, а об остальных обитателях этого дома — пока нет. А где завязывать знакомство, как не на кухне? За яблочным пирогом с корицей, м?

Она демонстративно облизывается.

Кухарка проворно обмахивает полотенцем табурет, придвигая его к столу, где на фарфоровом блюде красуются остатки пирога:

— Подсаживайтесь, так и быть, мисс Ищейка, и я с вами выпью чашечку чая с мятой.

Уговаривать Лу ей не приходится — через секунду та уже восседает на табурете, цапнув кусок пирога с круглого блюда.

— Тарелка-то вот она, — Долли укоризненно качает головой. — Забавная вы, мисс Ищейка. Как дитё вроде, всё в игры играетесь.

Лу перестаёт жевать и внимательно смотрит на старуху.

— Просто мне это нравится — енот ли я, свиристелка или ищейка.

— Лет пятьдесят назад я тоже любила поиграть, особенно с мужчинами. Можете не верить, но мои сиськи тогда торчали точь-в-точь как ваши, и всякий на них облизывался, у кого хоть что-то шевелилось в штанах, — важно провозглашает кухарка и прыскает со смеху вместе с Лу.

Она тоже присаживается к столу и разливает чай по двум чашкам из красного фаянса, пролив немного на столешницу.

— Плоховато я стала видеть, — признаётся она, промокая лужицу салфеткой, которую протянула ей Лу, — но не хочу, чтобы хозяева про это знали. А то выгонят ещё, не приведи Господь.

Лу сочувственно кивает:

— Катаракта? У моей тётушки Уитни была. Мы ездили с нею по офтальмологам, и вот однажды она решилась на операцию. И что вы думаете? До конца её дней мне не приходилось даже вдевать для неё нитку в иголку.

— Нашли чем хвастаться, лентяйка, — кухарка снова по-девчоночьи прыскает при виде нарочито вытянувшейся физиономии Лу. — Только сдаётся мне, не было у вас никакой подслеповатой тётушки. Это вы всё сочинили, чтобы меня разговорить, мисс Втируша. Так просто спросите, чего надо, и всё.

— Нет, я ничего не выдумываю, но спросить спрошу, — Лу ставит чашку на стол, и живое лицо её становится абсолютно серьёзным. — В полицейском отчёте написано, именно вы, мэм, обнаружили старого хозяина на лестнице, когда с ним случился удар. Как это произошло?

— Верно, это я нашла мистера Роджера, — кухарка тоже отставляет чашку в сторону и складывает тёмные узловатые руки на прикрытых полосатым фартуком коленях. Взгляд её вдруг делается жёстким. — Наказание гордому — его падение, так гласит Писание. Вот он и упал вниз… и лежал там в луже собственной мочи, а теперь не осознаёт даже, где он и что с ним, хуже малого дитяти.

«Он был властным, — вспоминает Лу слова Белинды Монтгомери. — Деспотичным. Очень сильным… Настоящим мужчиной».

— Вы давно у него работаете? — осведомляется она.

— Да почитай, двадцать лет, — машет рукой Долли. — С той поры, как он внуков сюда привёз. Мистера Стива и мисс Линду.

У-у, как же они его боялись, бедняжечки, да и я тоже, такой он всегда был грозный. Бывало, зайдёт в кухню, так поджилочки затрясутся — а ну как где очистки позабыла убрать или кастрюля брошена неотдраенной. С него бы сталось меня туда носом сунуть, как напаскудившего кота.

— Вы нашли его рано утром, как я понимаю, — тихо говорит Лу, жадно впитывая каждое слово этого безыскусного рассказа. — Он что, часто гулял по утрам?

Миссис Пирсон неопределённо поднимает брови и молча отводит взгляд.

— Что? — требовательно спрашивает Лу, почуяв неладное, как настоящая ищейка, и подаётся вперёд, взяв её за руку. — Долли, пожалуйста, расскажите мне, в чём дело.

— Вы будете смеяться, — бормочет кухарка, но руки не отдёргивает.

— Да нет же, нет! — с жаром заверяет Лу, и старуха наконец сдаётся.

— Он всем говорил, что ему, дескать, полезно по утрам гулять. Но он искал Квартеронку. Иногда всю ночь напролёт, до самого рассвета, — решившись, полушёпотом объясняет Долли. — Не подумайте только, что я выжила из ума, нет, мисс. Но никто в этом доме не расскажет вам про Квартеронку, хотя все знают, что она здесь.

— Не понимаю, — признаётся Лу, напряжённо сдвинув брови.

— Не расскажут, потому что это просто бредни, — раздаётся с порога резкий женский голос, и Лу, даже не оборачиваясь, узнаёт его. В кухню вошла Шерри Уильямс. — Сказки, бабкины сказки, вот что это такое. Несчастный призрак чёрной рабыни, удавившейся из-за любви к хозяину. Сто двадцать лет назад, ещё до войны. Мыльная опера из телевизора, да и только.

«До Гражданской войны», — машинально отмечает про себя Лу. Отмечает она и то, что Шерри этого даже не уточнила. До войны — и всё.

— А вот и нет, миссис Всезнайка! — вспыхивает старуха, явно обидевшись на «бабкины сказки». — Квартеронка всё ещё здесь!

Лу понятия не имеет, о чём они обе толкуют, но не переспрашивает, не перебивает, навострив уши, как охотничья собака, боящаяся спугнуть добычу.

— Тогдашний хозяин приказал её высечь, а она возьми да и удавись на лестнице. Прямо с балясин свесилась — босая, в белой нижней рубашке. С тех пор всё ходит в таком виде по дому, с верёвкой вокруг шеи, ходит и плачет, бедная, — дрогнувшим голосом заканчивает старуха.

— Бред, — исчерпывающе сообщает Шерри, аккуратно ставя на стол поднос с грязной посудой. Лу вдруг приходит в голову, что интонацией и манерами экономка абсолютно точно копирует Белинду Монтгомери. Только без её эмоциональности.

— Я сама её видела и слышала! — сердито выкрикивает Долли, а Шерри бормочет — ехидно и очень тихо:

— Да ты слепа, как крот, и глуха, как пень, Долли Пирсон.

На что старуха ни словом не возражает — наверное, и в самом деле не слыша нападок.

— В этом доме удавленники не редкость, — торопливо вмешивается Лу. — Вон и мистер Джозеф тоже… того.

— Что взять с пьяницы, — пренебрежительно бросает Шерри и поджимает полные губы, будто опомнившись.

— Но он же не вешаться сюда приехал, а за наследством, — резонно замечает Лу, на что Долли вдруг выпаливает:

— Может, она его и заставила, Квартеронка-то. Пришла и заставила.

В кухне повисает напряжённая тишина, нарушаемая лишь тиканьем ходиков на стене. «Чёрт, ни хрена себе версия», — думает Лу, по привычке запуская пальцы в свои распущенные кудри, а вслух спрашивает:

— А почему вы сказали, что мистер Роджер, мол, выходил, чтобы поймать этот призрак?

— Так оно и было, — запальчиво отвечает старуха. — Он на ней прямо помешался, на Квартеронке. Потому что самолично её видел, как ни фыркают тут некоторые умницы с Севера, — она с вызовом косится в сторону Шерри. — И так же самолично мне об этом сказал!

Экономка только усмехается краем губ.

— Поправьте меня, если я ошибусь, — медленно говорит Лу. — Существует легенда, что в Мэнгроув Плейс обитает призрак некоей рабыни-квартеронки, покончившей с собой больше ста лет тому назад, после того, как тогдашний хозяин поместья приказал её высечь. Как её звали?

— Сара Мэй. Он с ней спал, хозяин-то, а потом она ему надоела, но никак не хотела этого признать, докучала ему, — скороговоркой выпаливает кухарка. — И это никакая не легенда, а сущая правда!

Лу кивает, не споря:

— Итак, несчастная девчонка удавилась на перилах, после чего принялась являться всем подряд, и наконец дошла до старого мистера Роджера, который решил за нею поохотиться и поэтому бродил по дому и вокруг него под предлогом полезных для здоровья прогулок, пока не грохнулся с лестницы. Верно? — проговорив всё одним духом, Лу ждёт реакции.

— Это она столкнула его, Сара Мэй, — хрипло шепчет старуха, в то время как Шерри с досадой закатывает глаза к потолку. — Она отомстила ему!

— За что? — тут же осведомляется Лу, но этот вопрос остаётся без ответа.

— Просто у него наверняка был застарелый атеросклероз, — сухо сообщает экономка, начиная проворно мыть посуду, составленную ею в двойную раковину, — вот ему и мерещилось всякое. А вы, — она переводит обвиняющий взгляд на Лу, — ходите тут и собираете древние сплетни! Вот зачем вы на кухню-то заявились? Снова искали моего Майка?

Её тёмные глаза грозно сверкают.

— Миссис Уильямс, — спокойно говорит Лу, поднимаясь с табурета, — мы не враги вам и вашему сыну. Нам с боссом нужно досконально прояснить обстоятельства всех происшествий в этом доме. Поэтому я хочу закончить беседу с Майком в вашем присутствии, на чём вы и настаивали. Может быть, вы просто позовёте его сюда? Пожалуйста. Давайте, я домою посуду.

— Ещё чего! — моментально ощетинивается Шерри.

— Я умею, — Лу растопыривает наманикюренные пальцы. — Не обращайте внимания на это.

— Прекратите выпендриваться! — огрызается Шерри, а кухарка вдруг трогает Лу за локоть, показывая глазами: «Не надо».

Лу продолжает пристально всматриваться в нахмуренное замкнутое лицо молодой женщины. Та, закрутив кран, сосредоточенно вытирает руки полотенцем.

— Ладно, — говорит она наконец. — Ладно, я сейчас его позову.

Но она не успевает сделать ни шагу из кухни, потому что именно в этот момент сам Майк влетает сюда, держа подмышкой Феликса. Енот возмущённо прижимает уши, как кот, но не сопротивляется такому бесцеремонному обращению со своей персоной.

— Слушай, ма, — возбуждённо выпаливает Майк, даже пританцовывая на месте, — этот х**н с горы говорит, что типа Феликс нагадил у него в комнате!

Он прыскает со смеху, но тут же осекается, заметив Лу, которая тоже весело фыркает и объясняет:

— Да они невзлюбили друг друга, вот этот мелкий стервец и пакостит… мистеру Леруа, я не ошибаюсь? Под «хреном с горы» ты его подразумевал?

Майк сумрачно кивает.

— Расскажи этой мисс всё, что она со своим боссом ещё хочет узнать, — устало велит ему мать, — а потом я схожу и приберусь в комнате у мистера Леруа, — она ядовито усмехается. — У меня полно дел, так что он подождёт.

* * *

«В США долгое время существовала так называемая «Зеленая книга». Она была выпущена обычным почтовым сотрудником Нью-Йорка Виктором Хьюго Грином, рассчитана на цветных жителей США и успешно выпускалась с 1936 по 1966 год в период активной расовой сегрегации.

Книга эта спасла немало путешествующих афроамериканцев, так как являлась настоящим справочником практически по всем местам Штатов, где небелый гражданин мог остановиться на ночлег, перекусить, сходить в туалет, без угрозы для жизни и здоровья. Говоря современным языком, это был путеводитель для цветных.

После отмены расовой сегрегации книга естественно сразу перестала быть популярной и вскоре исчезла из открытой продажи. Некоторые оригинальные образцы можно найти до сих пор в частных коллекциях и библиотеках США». (Источник: Интернет)

* * *

— В общем-то, — со вздохом докладывает Лу внимательно слушающему его Заку, сидя на столе в его комнате и уплетая кусок принесённого с кухни пирога, — пацан больше не сказал ничего существенного. Никаких сороконожек ни на трупе, ни возле него он не заметил. Да и как, собственно, если над беднягой уже поработал Старина Монти, таская её туда-сюда.

— И снова всё тот же резонный вопрос: зачем учительница пошла к болоту после утреннего инцидента с сороконожкой? —задумчиво говорит Зак, потирая переносицу. К пиршеству, устроенному Лу у него на столе, он не присоединился — ужинал с остальными домочадцами в столовой, вёл чинные беседы. — Да ещё и так поздно? Миссис Пирсон, Шерри или Майк никаких предположений по этому поводу не выдвигали?

— Нет, — хмыкает Лу, дожёвывая последний кусок пирога. — Чёрт, Долли божественно готовит, возьму у неё пару рецептов, пора становиться настоящей женщиной.

Её глаза озорно вспыхивают.

— Ты растолстеешь, — безапелляционно предрекает Зак. — Ну, что же мы будем сейчас делать — смотреть бейсбол или искать твою пресловутую Квартеронку? Думаю, рано или поздно всё равно придётся заняться этим фамильным призраком.

— Ни того, ни другого, — деловито сообщает Лу, облизнув пальцы, и соскакивает со стола. — Поищу демонических близнецов, пока их мамаша принимает ванну с иланг-илангом. Майк сказал, что они по вечерам всегда тусят на том здоровенном дереве, что растёт у них под окном. Скоро гнездо там совьют. Занятно, что Майк вроде как пренебрегает ими, но, тем не менее, в курсе всех их похождений.

— Это вяз, — невозмутимо уточняет Зак, начиная обуваться.

— Ты-то куда собрался? — Лу дурашливо округляет глаза в деланном недоумении. — Полевой работник здесь я. Арчи как-его-там, а ты — Ниро Вульф. Так что сиди здесь и окучивай орхидеи.

— Угу, дожидайся, — Зак подхватывает со спинки стула свой тонкий коричневый пиджак. — Идём, Арчи Гудвин. Откуда знаешь про иланг-иланг?

— Она пафосная штучка, эта миссис Конни Чемберс, — живо отзывается Лу, подходя к двери. — Высокомерная лощёная крикуша, но любит шик. Короче, если такая возлежит в ванне, то только в пене с илангом. Но вообще-то… — она выдерживает драматическую паузу и фыркает: — Вообще-то я к ней просто принюхалась, когда заходила расспросить про учительницу, вот и всё.

Зак невольно улыбается, но тут же говорит:

— Как считаешь, высокомерная лощёная крикуша способна у***ь ради получения наследства для своих детишек?

— Теоретически — вполне, — Лу прислоняется к стене, серьёзно глядя на него. — Но она слишком респектабельна, и её очень волнует общественное положение этих детишек. Вряд ли она решится наградить их клеймом «дети преступницы». Ну если только не будет уверена, что останется безнаказанной.

— Так что… — начинает Зак в замешательстве.

— Так что х**н знает, — безмятежно заключает Лу и с усмешкой тычет Зака кулаком в плечо. — Мне вот очень интересно, есть ли у Конни Чемберс любовник или любовница и не замешаны ли он или она в этом дурно пахнущем, — и отнюдь не илангом, — дельце. Ну что ты застыл, как статуя? Пошли, мистер Вульф.

Никто не встретился им на лестнице или в просторном холле. Огромный дом кажется пустым. Ковры, заботливо вычищенные Майком, скрадывают звук шагов, со стен строго взирают фамильные портреты и оленьи головы. Лу, забавляясь, обводит их тонким лучом фонарика — свет практически нигде не горит.

— Квартеронки-то не видно, — сообщает она, выскальзывая наружу и спускаясь с крыльца. Оба заворачивают за угол.

Липкая духота обволакивает их, звеня москитами, щекоча ноздри запахом болотной тины.

— Чёрт, меня кто-то укусил, — жалуется Лу и задирает голову, чтобы посмотреть на окна комнаты близнецов.

Испанский мох щедро украшает своей пиратской бородой кору огромного вяза, ветви которого протянулись прямо к подоконнику. Идеальное место для домика на дереве. Но близнецов там нет, и света в комнате тоже нет.

Темнота.

Тишина.

Только, если прислушаться, можно разобрать бодрое бормотание телевизора, доносящееся из спальни Конни Чемберс.

— Детишки мирно спят, — резонно предполагает Зак.

— А вот фиг, — хмыкает Лу, по-прежнему глядя вверх. — Они удрали, спорим? Подсади меня, и я проверю.

Зак покорно сгибается пополам, упираясь руками в древесный ствол и подставляя спину.

Ветки шелестят и покачиваются, Лу тихо чертыхается, на голову Заку сыплются сухие листья — его бесшабашная напарница возвращается обратно. Лу мягко, как кошка, спрыгивает вниз, держа под мышкой хорошо знакомого обоим полосатого енота, который снова не противится такому обхождению. Зверёк, кажется, к ней привык и даже довольно урчит, уставившись на Зака нахальными раскосыми глазами.

— Близняшек действительно в комнате нет, — вполголоса докладывает Лу. — Но Майк говорил, что вечерами они часто ходят к болоту. Пойдём и мы.

— Животное-то поставь, — ворчит Зак, вытирая взмокшую шею.

— Это не какое-то там «животное», это Феликс, и я ему нравлюсь, — важно возвещает Лу, опуская енота на землю. — Вот он и увязался за мной. Хороший ты парень, Фел, — давай, показывай дорогу.

Она легонько почёсывает зверька за ухом, и тот, будто поняв эти слова, с фырканьем топочет вперёд по тропинке. Лу устремляется за ним, оборачиваясь на ходу, чтобы выпалить:

— У меня, кстати, есть теория насчёт детей и животных.

— Внемлю, — вздыхает Зак, споткнувшись о здоровенный корень, торчащий из земли, и едва не растянувшись. Любые теории Лу рано или поздно оказываются полезными для хода расследования.

Он снова включает карманный фонарик, и тонкий жёлтый луч выхватывает из темноты каменистую тропинку, уводящую вниз, к болоту.

— Дети и домашние животные, — рассудительно продолжает тем временем Лу, вышагивая впереди него так уверенно, словно фонарь ей вовсе не нужен, — вот показатель душевного здоровья семьи. Или нездоровья. Взять хотя бы Феликса — он чей? Обитает он в доме Монтгомери, но принесли его туда и больше всех с ним возятся экономка и её сын. И что же: зверь ручной, независимый и славный, хоть и вредина.

Она легко проскальзывает под простершейся над тропой корявой чёрной веткой. Зак на миг переводит на древесный ствол луч фонаря. Оказывается, то, что он принимал за уродливый чёрный нарост на коре, — на самом деле маленькая сова. Неясыть. Её круглые жёлтые глаза вспыхивают в полосе света, но она не улетает, безмолвно ждёт, когда же люди скроются из вида. Таинственный дух этих сумрачных зарослей.

В словах Лу есть резон, решает Зак, но сказать об этом не успевает.

— Тс-с! Выруби свет! — выдыхает Лу, замерев на месте в охотничьей стойке.

Зак послушно щёлкает кнопкой фонарика, снова наступает тьма, и в этой кромешной тьме он отчётливо слышит впереди какие-то странные звуки. Возню, шорох, тихие возбуждённые голоса и истошный писк.

Он с удивлением смотрит на Лу, а та устремляется вперёд, будто стрела. Зак спешит следом, то и дело спотыкаясь о выступающие корни и шёпотом чертыхаясь.

Лу движется совершенно бесшумно, возникнув, будто тень, из зарослей возле ярко освещённой луной полоски прибрежного ила — прямо за спинами двоих детей, скорчившихся у края болота.

Саманта и Джерри так напряжённо за чем-то наблюдают, что не замечают ни Лу, ни Зака, который, по правде говоря, довольно шумно пыхтит.

Но лягушка верещит громче. Большая болотная лягушка беспомощно разевает пасть и кричит, кричит, кричит, сама застряв в пасти чёрного, как уголь, желтощёкого ужа.

Уж кажется огромным, как удав. Он заглатывает лягушку медленно, но неотвратимо, по его похожему на блестящий шланг туловищу одна за другой прокатываются волны судорог.

— Хватит, Джер! Это мерзко! — вскочив, пронзительно выкрикивает Саманта. Её светлые кудряшки растрёпаны и липнут ко лбу. — Прогони его!

— Ты слабачка, Сэм, — презрительно бросает ей брат. — Проваливай и не мешай. А я хочу посмотреть, справится ли он.

— Он-то справится, — не выдержав, Зак включает фонарь, и близнецы в панике подскакивают, их глаза-блюдца округляются ещё сильней. — Но я тоже не желаю этого ни видеть, ни слышать, как и юная леди. А вот вы, мистер Чемберс, наверняка с большим энтузиазмом любовались бы, как казнят людей.

Он брезгливо наступает ужу на хвост и ждёт, пока тот, извиваясь и тужась, не выплюнет несчастную лягушку, которая наконец замолкает и кое-как ковыляет в кусты. Уж стремительной чёрной лентой утекает в сторону болота.

— Вот же… — цедит сквозь зубы Лу. — Пакость какая.

— Её всё равно там кто-нибудь сожрёт, лягушку эту дурацкую, — вызывающе бросает Джерри, бледный, как и сестра. — Старина Монти. Или какая-нибудь цапля. Она же покалеченная. Это мой водяной уж, он ручной, его зовут мистер Брауни. И вовсе бы я не любовался, как людей казнят, ещё чего!

Он начинает плакать, сам того не замечая, и вытирает мокрые щёки грязным кулаком.

— Вы только что назвали свою сестру слабачкой, — холодно напоминает Зак, не собираясь его щадить, — потрудитесь же держать себя в руках, как подобает мужчине и джентльмену

— Джерри не жестокий, — вдруг выпаливает Саманта, выступив вперёд, — он просто… естествоиспытатель. Мисс Джинни тоже так говорила, то есть мисс Чивингтон. Наша учительница.

Она запинается и умолкает, когда брат кидает на неё яростный взгляд.

— Понятно, — задумчиво произносит Лу, внимательно рассматривая обоих. — Вообще-то мы искали вас, чтобы расспросить про пресловутую сороконожку, которая…

Он не успевает договорить, потому что Джерри вдруг отчаянно кричит, стиснув кулаки:

— Я не хотел! Я не знал, что она укусит мисс Джинни! Понимаете?! Я не хотел!

— Он не хотел! — вторит брату Саманта.

От этих воплей у Зака звенит в ушах.

— Чёрт! — Лу хватает за плечо Джерри, рванувшегося было в сторону. — Спокойно, парень, тебя никто ни в чём не обвиняет!

— Меня посадят в тюрьму, да? Да? — не слушая его, надрывно бормочет тот, пока Зак крепко удерживает за руку обливающуюся слезами Саманту.

— Никто никого никуда не посадит, — твёрдо заверяет он и присаживается на корточки перед испуганной девочкой. — Юная леди, а ну-ка, включите своё здравомыслие, оно у вас есть, и более того, в вашей парочке его унаследовали только вы.

Он вытаскивает из кармана и протягивает Сэмми свой белоснежный носовой платок с монограммой «ЗП».

— В-вот ещё, — обиженно бурчит Джерри, уже не пытаясь вырваться из хватки Лу и вытирая нос свободной рукой.

— Итак, откуда взялась сороконожка? — не давая детям опомниться, властно спрашивает Зак. — Полиция явно получила крайне усечённую версию событий. Давайте, выкладывайте, мы ждём.

Саманта боязливо и жалобно смотрит ему в лицо.

— Мисс Джинни, — прерывисто вздохнув, начинает она, — больше всего любит… любила зоологию.

— Я тоже, — немедля вворачивает Джерри.

— И она говорила, что в восторге от… — девочка на миг задумывается, припоминая, — от гармоничности фауны луизианских болот. Местного би-о-це-ноза. И мы решили…

— Я решил, — перебивает сестру Джерри.

— …показать ей сороконожку, — взахлёб продолжает Саманта. — Мы её поймали.

— Я поймал, — вновь сердито уточняет брат, длинно шмыгнув носом. — Не лезь, Сэм! И это была никакая не сороконожка, а сколопендра гигантская из отряда губоногих. Но мисс Джинни ей не обрадовалась.

— Она начала кричать, — подхватывает Саманта. — Ужас, как она кричала.

Девочка осекается, вспомнив, видимо, злосчастную лягушку. Зак безмолвно переглядывается с Лу, а та резко бросает:

— И куда же подевалась эта чёртова губоногая сколопендра?

— Не знаю, — Джерри покаянно опускает голову. — Я утром принёс её в комнату, где мы обычно занимались, то есть в спальню мисс Джинни. И выпустил, но я за нею следил. Честно, следил! Я не хотел, чтобы она кого-нибудь укусила! — он снова шмыгает носом. — Но она куда-то уползла, когда мисс Джинни увидела её и закричала. Мы её везде искали, но не нашли.

— А мисс Джинни, мисс Джинни, — возбуждённо тараторит Саманта, глядя то на брата, то на обоих детективов, — всё никак не могла успокоиться. И не хотела больше ночевать в той комнате.

— Понятно, — подумав, резюмирует Лу, — ей сразу разонравилась луизианская фауна, но тем не менее, к болоту она зачем-то пошла. Да ещё и поздно вечером. Зачем? Решила заночевать там?

Шутка получилась явно неудачной.

— Она всегда говорила, что хочет увидеть Старину Монти, — сдавленным голосом поясняет Джерри. — Аллигатора.

И все умолкают. Тишину нарушает только доносящийся из зарослей печальный крик какой-то птицы.

— Идёмте отсюда, — устало говорит Зак. — Вам давно пора спать.

Близнецы не возражают. Они и вправду еле волочат ноги, приближаясь к дому. А не доходя до поворота к парадному крыльцу, и вовсе останавливаются.

— Можно, мы вернёмся к себе… ну… как обычно? — робко просит Саманта, подтолкнув брата локтем.

— Не хотим, чтобы мама узнала, что нас не было в доме, — полушёпотом поясняет тот.

— Давайте, валяйте, — разрешает Лу, переглянувшись с Заком, и близнецы ловко, как обезьянки, повисают на ветках своего вяза. Их даже подсаживать не требуется, и через несколько минут наверху едва слышно откидывается оконная рама.

— Мне нужна полная копия полицейского отчёта о смерти Вирджинии Чивингтон, не дав Заку и рта раскрыть, заявляет Лу. — Достань мне его. Какого хрена они вписали туда эту сороконожку вместо сколопендры гигантской, раздолбаи хреновы? Я начинаю ненавидеть чёртову луизианскую фауну, босс.

Губы её улыбаются, но глаза — нет.