Ночные свидания

Часть 1 (глава 4)

Глава четвёртая

Из дневника Анны Лаврентьевой

2 ноября

«Вот и пролетели два месяца учёбы в Париже. Первый месяц прошёл в ожидании. Я ложилась спать, надеясь на встречу, и в каждом прохожем искала черты лица Лари, вопреки логике и здравому смыслу. А потом, вдруг, что-то изменилось во мне. Нет, я не разлюбила его, и я по-прежнему жду встречи, но отчего-то в последнее время слишком часто это ожидание кажется мне тупиком, из которого нет выхода. Я понятия не имею, как устроена жизнь в его стране. Может быть, он уже женился на женщине, подходящей ему по статусу. Может быть, магия любви оказалась не такой сильной, как магия власти, которая предполагает брак по расчёту или политическим соображениям. Клятва на крови - так ли она важна в том мире? А ещё наверняка есть какая-то духовная организация вроде нашей церкви, которая может запретить брак с женщиной из другой реальности. И как знать - возможно, яд кодра положил начало переменам в характере самого Ларигона. Недаром же поётся в старой песенке: «Жениться по любви не может ни один король…» Вполне вероятно, что власть Ларигона не безгранична, и над его властью есть какая-то другая, в чём-то более сильная, и магия той власти мощнее, чем магия короля. Возможно, яд кодра, отравив кровь Лари, отравил и его сердце, и он разлюбил меня, и помог ему в этом его маг Гремлин. Впрочем, лукавлю. В это я почему-то не верю. Отчего-то мне кажется, что даже самый сильный маг не смог бы заставить Лари совсем забыть обо мне. Только иногда, когда накатывает тоска, начинаю видеть короля в объятиях другой женщины, отчего-то всегда черноволосой и невероятно красивой. Хотя признаюсь, что и мне грешно жаловаться на мою внешность. С ней, с этой внешностью, определённо что-то происходит в последнее время. Кажется, я становлюсь по-настоящему красивой. В зеркале отражается стройная девушка с потрясающей фигурой. Ох, прости, мой милый дневник, я знаю, что хвалить себя нехорошо, но с тобой-то и с самой собой я могу говорить откровенно. У меня, в самом деле, фигура стала такая, что каждая встречная особь мужского пола сворачивает шею, провожая эту фигуру взглядом. Если бы Лари увидел меня теперь, наверняка влюбился бы заново. Но он не видит… Наверное, не видит. Хотя иногда я очень остро ощущаю чей-то пристальный взгляд. Оборачиваюсь, но никого не замечаю поблизости. Странное и не всегда приятное ощущение, надо сказать. Могу объяснить, почему оно кажется мне не всегда приятным. Просто иногда от этого взгляда как будто идёт тепло, и моё сердце начинает прыгать в груди, словно мячик, мечтая забиться в ладонях Лари. Но случается, что я кожей чувствую - взгляд недобрый, даже полный ненависти, а, может быть, страсти, похожей на ненависть. И тогда мне хочется ускорить шаги, а попросту говоря, сбежать, скрыться, забиться в какую-то глубокую щель и не высовываться, чтобы этот злобный взгляд не мог дотянуться до меня. Но такое, слава Богу, случается нечасто. Чаще всего я шагаю по улицам Парижа, чувствуя себя королевой этого прекрасного города. Да и как не почувствовать, если мужчины замирают при виде меня, а женщины хмурятся, и у них явно портится настроение? Мои волосы стали ещё пышнее, я начала укладывать их в высокую причёску, но иногда позволяю себе пройтись по городу с распущенными волосами, и тогда парни не только смотрят вслед, но даже столбенеют и бледнеют, заметив меня. Что-то изменилось и в моих глазах. В их прозрачной глубине часто вспыхивают зелёные искорки, я случайно заметила их в зеркале, когда предавалась мечтам о Лари. Бывает со мной такое, несмотря на все сомнения и обиды. Вот так однажды я мечтала, рассматривая своё отражение, как вдруг глаза буквально зазеленели. Я даже испугалась, зажмурилась, но когда снова взглянула на себя, ничего не изменилось. Глаза остались зелёными. По-прежнему прозрачными, яркими, глубокими, но с удивительным светло-зелёным оттенком. Вот честно: если бы это была не я, ахнула бы от такой красоты и наверняка позавидовала бы обладательнице этих глаз, огненных волос и стройной фигуры.

Но шутки в сторону! Я ведь начала снова вести дневник не для того, чтобы восхвалять себя, любимую. А для чего? Наверное, чтобы понять, что же такое со мной происходит. Мне кажется, что причина в смешении крови. Ведь сказал же мне маг Гремлин, что со временем я почувствую перемены. А ещё он сказал, что до моей встречи с Лари могут пройти месяцы или даже годы. Два месяца позади… Сколько ещё мне ждать? Годы… Но я-то не железная, я живая, даже слишком живая женщина. Такой сделал меня Лари, и такой видят меня мужчины. Жизнь в Париже не похожа на жизнь в Подмосковье, и Сорбонна - не наш колледж. Парни вьются вокруг меня, словно мухи вокруг банки с вареньем, и, что самое ужасное, мне это нравится. Они здесь раскованные, очень живые и настойчивые. Иногда мне кажется, что я могла бы влюбиться в кого-нибудь из них, если бы не знала Лари. Например, Жером и Винсент - два роскошных представителя здешней молодёжи. Оба старше меня на три года, высокие и стройные, с отличной мускулатурой. Жером черноволосый, а у Винсента светло-каштановые волосы. У обоих яркие карие глаза, и эти глаза постоянно ловят мой взгляд. Ну, почему я должна хранить верность мужчине, который, может быть, давно забыл обо мне? Из-за клятвы, данной Морскому Богу? Но это Бог того мира, в котором живёт Ларигон и которым он правит. Здесь, в моём мире, совсем другой Бог, и перед его лицом я не давала клятву верности мужчине из другой реальности.

Да, знаю, слово нужно держать, а, значит, я обязана хранить верность Лари. Обязана или сама хочу этого? Вот такой вопрос в последнее время терзает меня, и это вызывает тревогу, потому что пока я не знаю на него ответа. Ещё недавно мне казалось, что я не смогу никогда полюбить никого, кроме Лари, а что теперь? Неужели что-то изменилось, и в моём сердце нашлось место для другого мужчины? Увы, ответа нет. Другой мужчина… Стоило написать эти слова, как перед глазами встали два лица. Вот только если я думаю сразу о двух парнях, о какой любви может идти речь? Обыкновенное влечение тела. Ух, ты! Призналась сама себе в том, о чём думала с чувством стыда. Что же ты подводишь меня, моё почти совершенное тело?..

Если бы я могла увидеть Лари и поговорить с ним, я бы сумела разобраться в себе. Да что там… Если бы мы встретились, уверена, что любые сомнения показались бы мне смешными. Как бы хороши ни были Жером и Винсент, до Ларигона им далеко. В нём есть что-то особенное, что-то такое, что мгновенно сбивает с ритма моё сердце и заставляет душу улетать куда-то. Так было с первой встречи, и, боюсь, так будет и впредь, если мы встретимся. Неужели яд кодра так силён, что до сих пор Лари не может прорвать завесу между нашими мирами? Маг говорил о месяцах и годах. Но разве сможет Ларигон хранить мне верность в течение многих лет? Разве смогу я сберечь то чувство, которое возникло между нами? Если уже теперь меня терзают сомнения, что дальше-то будет? Вопросы… вопросы… и ни на один из них у меня нет ответа…»

17 ноября

«Сегодня я прожила какой-то странный день, и, несмотря на усталость, не смогу заснуть, пока не напишу обо всём, что случилось, на бумаге, не попытаюсь разобраться в собственных ощущениях и хотя бы немного привести мысли в порядок.

Утро не предвещало ничего необычного. Я позавтракала в компании Ангелины и Пьера, который сегодня почему-то не торопился в офис, а потом за мной заехал Винсент. Они с Жеромом договорились, что будут по очереди встречать меня и провожать. Даже жребий бросили, словно дети. С одной стороны, смешно, но с другой приятно быть объектом такого повышенного внимания. Итак, Винсент заехал за мной. По пути в университет машина застряла в пробке, и вот тут-то впервые меня накрыла волна какой-то необъяснимой тревоги, причём произошло это внезапно, как удар молнии. Мы о чём-то болтали с Вином, он шутил, и я расхохоталась, а он вдруг стал серьёзным, наклонился ко мне и поцеловал. Конечно, я его оттолкнула, но не могу сказать, что поцелуй показался мне каким-то особенно неприятным. Ничего похожего на те ощущения, которые возникали, когда Лари целовал меня, но мы так давно не виделись, что влюблённость Вина, несмотря на мой протест, вызвала небольшой отклик в душе. И в тот же миг, стоило так подумать, острая боль сжала виски, а сердце начало гулко биться в груди, мешая мне свободно дышать. В ушах шумело, и я, наверное, сильно побледнела, потому что Винсент испугался и начал путано извиняться за этот, в общем-то, вполне невинный поцелуй. Я отмахнулась, пытаясь справиться с каким-то паническим состоянием. Так бывает, когда на твоих глазах случается что-то страшное, а ты не можешь повлиять на это. Но на моих глазах в тот момент ничего не происходило, а страх и отчаянье по-прежнему сжимали душу, словно тиски. И вдруг я увидела Ларигона. Нет, он не появился передо мной, но я его видела очень чётко. Бледное лицо, синие глаза, в которых полыхали гнев и боль, и чёрные волосы, взметённые порывом ветра. Мне показалось, что губы Лари шевелились, что он звал меня, упрекая в чём-то, а потом видение исчезло, а я банально потеряла сознание. Очнулась быстро, но не сразу поняла, что происходит. Оказалось, что Вин брызгал мне в лицо водой из бутылки, которая нашлась в бардачке.

- Анна… Бог мой, как же ты меня напугала! - воскликнул парень, глядя на меня так, словно я готова была скончаться у него на глазах. - Давай, когда пробка рассосётся, я тебя в больницу отвезу.

- Ещё чего! - я отмахнулась от Вина и выпрямилась на сиденье. - Со мной всё в порядке, просто голова резко заболела и закружилась. Вот я и закрыла глаза.

- Закрыла глаза?! - возопил он. - Это ты называешь - закрыла глаза?! А ничего, что целых десять минут прошло с тех пор, как ты закрыла глаза и побелела, словно все краски у тебя с лица смылись?! Ничего, что я тут чуть не чокнулся, приводя тебя в чувство?! Ничего, что эти десять минут мне показались длиннее года?! Ничего…

- Вин, уймись, - поморщившись, прервала я бурные излияния друга. - Со мной, в самом деле, всё хорошо. И, вообще, хватит трепаться, пробка рассасывается, поехали.

- Может быть, всё-таки лучше в больницу?..

- Даже не мечтай! И не смей никому рассказывать о том, что случилось! И целовать меня больше не смей. Никогда, понял?

- Да понял я, понял… - проворчал Винсент, трогая машину с места, благо, пробка, в самом деле, рассосалась, и дорога впереди освободилась.

Мы доехали до своего корпуса без приключений, и отправились на занятия, но мне по-прежнему было тревожно. Я не могла понять, надо ли считать появление Лари предобморочным бредом, или же он смог ненадолго прорвать завесу между мирами, но так и не пробился ко мне. А поскольку для меня потеря сознания достаточно редкое, можно сказать, единичное явление, всегда связанное с другим миром, скорее всего, Лари стал свидетелем того, как Вин целовал меня, а боль и гнев в глазах явились следствием этого поцелуя. Из-за беспокойных мыслей я не могла толком сосредоточиться на теме занятий, и обрадовалась, когда нас по какой-то причине, суть которой ускользнула от меня, да и не имела никакого значения, отпустили после первых двух лекций.

- Может быть, сходим в кино или в кафе посидим? - предложил Жером, с надеждой поглядывая на нас с Винсентом.

- Я - только за! - поддержал его Вин.

Идти куда-то у меня не было никакого настроения, и я ответила:

- Вы идите в кино или в кафе, а я домой поеду.

- Что значит - ты домой поедешь? - обиженно спросил Вин. - Неужели думаешь, что я тебя вот так брошу и не отвезу, куда скажешь?

- Ребята, я знаю, что вы всегда готовы меня подвезти, но сегодня я хочу прогуляться, причём одна, без сопровождения.

- Анни, но почему? - не отставал Жером. - Погода отличная, зачем домой-то возвращаться? И почему тебе непременно нужно остаться одной?

- Потому! - я начала злиться. - Потому что я так хочу. И всё, отстаньте от меня!

- Я не пущу тебя одну, - упёрся Винсент, который, в отличие от Жерома, знал, что случилось по пути в Сорбонну. - Если пойдёшь пешком, оставлю машину на стоянке и провожу до дома. Сегодня моя очередь возить тебя, и я не собираюсь отказываться от этого права. Буду следовать за тобой по пятам, словно твоя тень. Только пешком до твоего дома всё равно не дойти.

- О, Господи… - я закатила глаза, понимая, что Вин не отстанет. - Ну, хорошо… Отвези меня домой, но без разговоров, понятно? От тебя же всё равно не отвяжешься.

- Можешь грубить, сколько влезет, - поморщился Винсент. - Меня этим не проймёшь.

- Что происходит? - Жером переводил непонимающий взгляд с меня на друга. - Вы поссорились?

- Да не ссорились мы… - с тяжким вздохом ответила я. - Просто бывают дни, когда я не расположена к общению. Поэтому мы с тобой здесь и простимся, а Вин меня отвезёт.

- Странно как-то… - вид у Жерома был озадаченный, но он смирился с тем, что от меня ничего не добьётся, и добавил: - Завтра моя очередь, заеду за тобой.

- Хорошо, заезжай, - согласилась я и потопала к машине Винсента, ворча себе под нос о том, что мне страшно надоела опека.

По пути домой мы не разговаривали. Я смотрела в окно, а Вин прямо перед собой на дорогу и выглядел при этом страшно обиженным. Возле дома я простилась с ним, так и не извинившись за грубость, и поспешила скрыться за воротами, чтобы ему не пришло в голову окликнуть меня и снова устроить допрос с пристрастием.

Дом встретил меня странной тишиной, словно насторожился при моём появлении. А, может быть, это мои напряжённые нервы стали причиной такого восприятия. Ни Ангелины, ни Пьера дома не оказалось. Может быть, в кино пошли, кто их знает, моих молодых родственников. Подумав так, я невольно усмехнулось, вспомнив, сколько лет Ангелине и Пьеру на самом деле. На всякий случай, заглянула во все жилые помещения в доме и убедилась, что никого, действительно, нет, и я предоставлена самой себе, что было неплохо, учитывая моё разобранное состояние. Открыв дверь в свою небольшую гостиную, я замерла на пороге, оторопело глядя перед собой. Впечатление было такое, как будто здесь ураган прошёлся. Стулья и стол оказались перевёрнутыми, все предметы разбросанными, более того - была разбита ваза, которая стояла на столе с цветами, подаренными мне Жеромом. Осколки валялись на полу, а лужа расплылась по паркету, и в ней плавали обломки роз. Да-да, именно обломки, потому что цветы были изломаны, искорёжены так, словно кто-то изливал на них свою ненависть. Некоторое время я стояла, словно в ступоре, но потом, осторожно обойдя лужу, пробралась к двери, ведущей в спальню, и с опаской открыла её. И вскрикнула, взглянув на постель. Вид у неё был такой, словно там занимались любовью. Скомканные простыни, одеяло, и отпечаток тяжёлого тела, такой явный, что у меня ноги подкосились. Что же это происходит? Как мог посторонний человек пробраться сюда? Ведь домофон не сломан и… И тут до меня дошло: никто посторонний в мою комнату не проникал. Это мог сделать только один человек - мужчина из другого мира, умудрившийся прорвать завесу между мирами, но не для того, чтобы увидеть меня, а для того, чтобы выплеснуть свой гнев. И как только пришло осознание этого, всё встало на свои места. Ведь я почувствовала дурноту сразу после поцелуя Вина, и тогда же перед моим внутренним взором возник Ларигон. Значит, чуть позже ему удалось ворваться сюда, и он, разгромив гостиную, корчился от неудовлетворённого желания на моей постели? Стоило подумать об этом, как возникло чёткое понимание: я не ошибаюсь, именно так всё и было. Но если Лари может попадать в наш мир, почему не приближается ко мне? Кто не даёт нам увидеться? Снова начали биться в голове вопросы, на которые у меня не было ответов. Но в том, что Ларигон приревновал меня к Вину, я не сомневалась. Значит, он по-прежнему любит меня. Значит, рано или поздно мы увидимся, и когда-нибудь сможем быть вместе. Если бы кто-то посмотрел на меня в этот момент, наверняка бы сильно удивился. Вместо того, чтобы прийти в ужас от учинённого разгрома в гостиной и беспорядка в спальне, я улыбалась. А потом медленно, словно под гипнозом, подошла к постели и легла. И сразу как будто провалилась в другое измерение, ощутив ладони Ларигона, скользящие по моему телу. Нет, его не было рядом, но ощущение было таким острым, таким беспощадно сильным, что я застонала и выгнулась, как выгибалась навстречу его ладоням, когда была с ним. Сердце забилось в груди, словно пытаясь вырваться на волю, тело свело судорогой, по коже побежали мурашки. Я вскрикнула и опять провались в обморок, но в этот раз со странным ощущением, как бывало после близости с Лари, словно мы, в самом деле, именно сейчас занимались любовью.

Когда пришла в себя, с трудом поднялась, а потом, не в силах сдержать внезапный порыв, схватила скомканную простыню и поднесла к губам, почувствовав, как по щекам побежали слёзы.

- Лари… ох, Лари… - произнесла, всхлипывая. - Как же я о тебе соскучилась…

И очень чётко, словно он находился рядом, услышала ответный стон, в котором была такая боль, что моя тоска показалась мне лишь её слабым отголоском. Вскинула голову и произнесла вслух, надеясь, что Лари слышит меня и теперь:

- Я люблю тебя, только тебя. Не смей ревновать меня к другим мужчинам. Никого нет и быть не может. Я буду ждать тебя, Ларигон, и буду хранить верность, как и обещала.

Долго сидела, ожидая ответа, но так ничего и не услышала. Вздохнула и снова уткнулась лицом в подушку, расплакавшись от какого-то непонятного чувства - словно нежность и боль сжимали душу, не позволяя мне вернуться к моему нормальному состоянию. Но всё-таки мне удалось справиться с собой.

Успокоившись, я привела постель в порядок, и прежде всего, отправилась в душ, где долго стояла под тёплыми струями. Высушила волосы феном и, посмотрев на себя в зеркало, увидела отражение, от которого мне стало неуютно. Приоткрытые губы припухли, словно после жарких поцелуем. Щёки пылали, а глаза… Бог мой, такого выражения своих глаз я ни разу не видела в зеркале. Это было слишком откровенно, так откровенно, что стало стыдно за себя. На меня из зеркала смотрела женщина, сгорающая от желания, мечтающая о близости с мужчиной, и уже не справляющаяся с собственным телом - всё это и ещё много чего не совсем приличного можно было прочитать в моих прозрачных зеленовато-голубых глазах.  Поспешно отведя взгляд, я нацепила халатик и побрела в гостиную наводить порядок после погрома, учинённого любимым мужчиной в приступе ревности. Собрала осколки вазы, поломанные розы, вытерла пол, расставила мебель, и всё время ловила себя на том, что улыбаюсь, несмотря ни на что. То реву, то растягиваю рот до ушей без причины. Ну, как можно вести себя настолько глупо? И на этот вопрос у меня не было ответа.

Когда комнаты были полностью приведены в порядок, я решила перекусить. Думая, что в доме по-прежнему никого нет, спустилась в кухню и, соорудив себе пару бутербродов, заварила чай. А через минуту чуть не подавилась, услышав в доме, причём где-то близко, смех и голоса. Выскочила из кухни и с изумлением уставилась на Ангелину и Пьера, в обнимку спускавшихся по лестнице. Похоже, они были поражены не меньше меня, потому что замерли, вытаращив глаза.

- А ты… как здесь? - первой опомнилась Ангелина.

- Нас отпустили после двух лекций, - объяснила я. - Но вас же не было дома! Откуда вы взялись? Я бы слышала, как открылась входная дверь.

Ангелина с Пьером быстро переглянулись, словно застигнутые врасплох дети, а потом Пьер пожал плечами и усмехнулся:

- Ну, наверное, мы вернулись тогда, когда ты была у себя, вот и не услышала, а нам в голову не пришло заглянуть к тебе. А потом мы немного задержались в спальне… как-то так…

- Наверное, я ненадолго заснула… - ответила, подумав, что они вернулись, когда я отключилась, и с ужасом представив, что было бы, если бы они заглянули в мои комнаты, застав меня в таком состоянии в постели.

Вечером мы, как обычно, поужинали в кухне, и я отправилась к себе, пожелав моим молодым бабушке и дедушкой доброй ночи.

Вот такой сегодня выдался необычный и полный странных событий и сюрпризов день. И нервы он мне потрепал, и в обморок дважды отправлял…

Только после всего, что сегодня произошло со мной, несмотря ни на что и вопреки всему, я почему-то чувствую себя почти счастливой. Отпали сомнения насчёт Лари. Он по-прежнему любит меня, и это всё, что мне нужно знать. Прав был маг, я должна запастись терпением. И ещё я поняла совершенно чётко: никого я не смогу полюбить. Лари - моя судьба, а с судьбой невозможно спорить. Буду просто жить и надеяться, что рано или поздно он сможет пробиться в наш мир и забрать меня с собой навсегда. Лучше бы, конечно, раньше, но тут уж как получится…»