Нюра Осинина. Зачарованный терем. Книга 1.

Часть 2. Первое знакомство

2. Первое знакомство

Прошла пара минут, и обе створки открылись, выпуская преобразившегося домового. На крыльцо, материализуясь, важно выступил…. Нет, не просто домовой, а ДОМОВОЙ. Серые штаны в полоску заправлены с напуском в хромовые сапоги «гармошкой». Шёлковая чёрная рубашка-косоворотка с перламутровыми пуговичками навыпуск подпоясана узким ремешком с замысловатой фигурной пряжкой. Серая жилетка, из кармашка которой свисает цепочка от часов. Тёмно-русые, слегка вьющиеся волосы, стриженые «под горшок», расчёсаны на прямой пробор. Густые чёрные брови, серые глаза с лучиками морщин в углах. Нос прямой с небольшой горбинкой. Худощавый. И завершают всю эту красоту тонкие усики.

Сначала все оторопело примолкли, потом раскатились звонким смехом. Девчата даже приседали, хлопая себя по бокам, хватаясь за животы.

- Это разве домовой?! – давясь смехом, проговорила Владислава. – Это же приказчик!

- Я такое первый раз вижу. У нас так не одеваются, – с удивлением произнёс Ольгер. – И у вас на Земле таких не видел.

- Здравствуй, барыня Хозяйка! – с глубоким поклоном проговорил вслух домовой. – С прибытием! Добро пожаловать домой. Радость-то, какая, долгожданная!

- Ну, ты и выдал! – сказала я, подхватив чурку с Живым Огнём. – Веди в дом, там поговорим.

Продолжая пересмеиваться и хихикать, мы всей толпой ввалились в холл-прихожую Терема. И затихли…

Мы простые деревенские бабы из сибирской глубинки, хотя и здорово помолодевшие. Единицы из нас побывали где-то кроме областного центра. Красотой дворцов-музеев не избалованы. Ну, была я в юности, пятьдесят лет назад, в Москве, в Грановитых палатах. В Ленинграде в Зимнем дворце и Петергофе. Да уж и забылось всё.

Стоим, онемевшие.

- Ле-по-та-а-а-а, – осевшим голосом прошептала Майя.

Высоченный потолок с лепниной. С потолка огромным колесом спускается на цепях люстра со светящимися шарами вместо свечей. Светло-серый мраморный пол по периметру отделан полосой чёрного мрамора. В центре выложена Роза ветров. Главные четыре луча чёрного мрамора, между лучи короче тёмно-серого мрамора. Центр обозначен белым кругом диаметром около пятнадцати сантиметров.

Впереди короткий пролёт широкой мраморной лестницы, заканчивающийся площадкой. Прямо на стене, примерно в двух метрах над полом знак Земли древних славян – крест, замкнутый в круг диаметром около метра. Справа и слева лестничные пролёты, ведущие на второй и третий этажи.

Справа в холле две двери. Одна широкая двустворчатая высотой три метра и вторая, прижавшаяся к лестнице, уже и ниже. Обе двери оформлены красивым резным орнаментом.

Слева одна большая двустворчатая дверь с тем же орнаментом, что и справа. И ещё одна, небольшая дверь ведёт под лестницу.

- Так. Начинаем обживаться! – взяла руководство на себя как хозяйка дома. – Как тебя зовут? То есть, как твоё имя? – обратилась к домовому.

- Дак, нет у нас имён.

- Значит будет. Простое имя тебе не подойдёт, больно ты не ординарен. Какое-то надо позаковыристей. Девочки, подсказывайте.

Девчата оживились, посмеиваясь, начали предлагать имена. Но всё не то. Вот, мелькнуло в голове – Селиверст. Озвучила.

- Нравится?

- Нравится.

- Нарекаю тебя, домовой нашего Терема именем Селиверст, – произнесла я формулу наречения имени. – А жена у тебя, Селиверст, есть?

- А разве у домовых бываю жёны? – спросила удивлённо Владислава.

- Ну, не почкованием же они размножаются?! Домовые не сущности, а магические существа. В глубокой древности на Земле у домового женой была кикимора, заведовала кухней и кухонной утварью. Но за что-то её люди согнали в болото. Как так получилось, сия тайна глубокая. Так как на счёт жены, Селиверст?

- Сейчас выйдет. Вот и она.

Дверь у лестницы справа открылась и к нам вышла низкорослая, миниатюрная женщина, одетая в скромное серое платье до щиколоток, фасона конца девятнадцатого – начала двадцатого веков, в ботиночках на низком каблучке. Личико круглое, тёмно-серые глазки с лукавинкой, носик тонкий, слегка вытянутый вперёд, рот небольшой с тонкими губками. Так это же кикимора! Значит, в этом мире она ничем людям не навредила, и её в болото не согнали. Женщина встала рядом с мужем и, низко поклонясь, поприветствовала меня так же, как и он.

Девчата тихонько с улыбками перешёптывались, наблюдая моё знакомство с домовыми.

- Ну, а ты у нас будешь Лукерья, Луша. Нравится?

- Я согласна, – скромно улыбаясь, сказала кикимора.

- А тебе, Селиверст, нравится имя твоей жены?

- Нравится. А почему два?

- Это одно. Лукерья. А сокращённо, ласково – Луша.

- Тогда пойдёт.

- Нарекаю тебя, жена Селиверста, именем Лукерья, а сокращённо Луша. Ну, что ж, показывайте, где кухня?

Нас провели чрез ту дверь, откуда вышла Луша, по неширокому коридору в кухню. Здесь нас тоже ожидал сюрприз. У стены стояла большая русская печь. С одного боку к ней прижималась печь с плитой. И та и другая печи глинобитные.

- Ого! И милая сердцу русскому печь! – воскликнула Людмила. – Это ж, куда мы попали? Я читала фэнтези, и довольно много. Но там описываются средние западноевропейские века, а тут, похоже, Русь.

- Да, если судить по одежде домовых, то далеко не средние. И, действительно, Русь, – задумчиво произнесла Серафима.

Я подошла к печи. Татьяна убрала заслонку, и я положила в печь чурку с огнём.

- Живи, Чур, в нашем дому, храни наш Очаг, не дай угаснуть нашему роду. – Чисто интуитивно, не задумываясь, произнесла я.

Ольгер метнулся в дверь, во двор, и вернулся с охапкой поленьев. Я выстроила над огнем шалашик и поленья занялись.

- Ну, вот, очаг разожжён по всем правилам от Живого Огня, – сказала я, обращаясь к новосёлам. – Будем жить!

- Так, Ольгер, ну-ка колись: какой вы народ? – обратилась Владислава к нашему, уже бывшему, Проводнику.

- У нас нет определения – народность, национальность, как у вас. У нас, у человеческой расы, в старые времена народность определялась по ипостасям: народ Волков, народ Ла́донов, народ Кентавров и прочие, но они уже все перемешались. Эльфы – раса близкородственная человеческой, и они могут производить общее потомство – полукровок, как с оборотными, так и с «чистыми». Но гомозули и эльфы не смешиваются. А гомозули смешиваются только с чистокровной человеческой расой. Особенности крови.

- Получается, – вступила в обсуждение Майя, – что в генах оборотных и «чистых» имеются составляющие, объединяющие их с эльфами.

- Это что же получается? Мы здесь сможем выйти замуж за эльфов и иметь с ними общих детей? – задала чисто риторический вопрос Екатерина. – Здорово!

Но пришлось прервать интересную тему и опустить, как говорится, с небес на землю.

- А мы сегодня завтракать будем? Ведь я даже без ужина. Что у нас ещё осталось?

- Девочки, а ведь у Ани сегодня День рождения, – напомнила сестрёнка. – Как будем отмечать?

Все зашумели, стали наперебой поздравлять.

Татьяна хитро прищурилась:

- И сколько тебе, дорогая, исполнилось?

- Если учесть, по намёкам Ольгера, что нам «скостили» по пятьдесят лет, то мне сегодня в полночь исполнилось двадцать лет. И, как я поняла, мы не просто молоды, но мы ещё и девственны. Так, Ольгер?

- Раз во втором пророчестве сказано о девах, значит так, – смущённо подтвердил Ольгер.

- Селиверст, скажи, а в подвалах есть вино, какие-то сохранённые магией продукты? И, кстати, сколько лет спал Терем?

- Терем спал триста лет, – ответил Ольгер.

- В подвалах есть очень хорошие вина, как в бочках, так и в бутылях разной ёмкости. В холодильнях хранятся копчёности и соленья. А так же есть крупы и мука, и другие припасы, – доложил Селиверст.

- Ого! Триста лет! – воскликнула Елена. – А они не закаменели?

- Магия хранит триста лет, потом начинает ослабевать, если наложена только на продукты. – Стал объяснять Ольгер. – А когда зачаровывают Терем, то, возможно, дольше. Давайте проверим.