«А, понятно», − сказал Максим, его голос терял суровость. На этот раз он был мягким и успокаивающим, даже чересчур.
«Понятно что?» − спросила я, огрызнувшись.
«Ошейники передают наши эмоции слишком хорошо, не так ли?» − спросил Максим, проведя костяшками пальцев по моей щеке, затем скользя туда-сюда над ошейником. Я чувствовала это, не только на своей коже, но и через эмоции. Злость Максима и нарастающую похоть. Страсть Ристона и злость на его прикосновение.
«Наши узы, связь между нами, очень сильная. Это займет некоторое время, но ты начнешь фильтровать наши эмоции. Сейчас, знай, я не злюсь и не рассержен на тебя. Я зол на строгое соблюдение правил доктором. Я зол на себя за то, что я лицемер. Я также расстроен, что не позаботился о тебе и о твоих первостепенных нуждах, как одежда и уд
