Не Перечь Своему Сердцу

Глава 2. Утренние страхи-2

Тоя повёл носом в сторону брата.

— Ага, дерьмово выглядишь. Может быть, лучше оставить тебя здесь присматривать за Киоко, — он посмотрел с прищуром на аметистового стража. — Но если тронешь её, она мне всё расскажет, — убедившись в том, что его предупреждение услышано и понято, Тоя повернулся к Зуки. — Хочешь сама сходить за Камуи или лучше мне? — спросил он, опасаясь, что она снова стукнет его по голове.

Зуки пожала плечами:

— Я схожу за ним. А ты… — она ткнула ему пальцем в грудь, — оставайся здесь.

Шинбей подавил смех, стараясь не забывать о том, что он якобы болен. Как ему это удалось? Сам будучи хранителем, Тоя должен был знать, что они не болеют… по крайней мере, о таких случаях ему не было известно. И всё же… сама идея остаться рядом с Киоко, провести с ней наедине целый день… такое искушение он может и не выдержать.

Шинбей наблюдал за тем, как Тоя сверлит взглядом спину Зуки, которая отправилась за Камуи, но остался снаружи. Через пару минут к ним присоединился Каэн и взглянул на Киоко через приоткрытую дверь. Шинбей знал, что Каэн в случае чего всегда будет рядом с Камуи. Хранитель хранителя, как он иногда дразнил своего младшего брата.

Шинбей наблюдал за группой, пока та не скрылась из вида. Впервые за утро он почувствовал, как его тело и разум расслабились. Он вздохнул и вернулся в хижину, где спала Киоко.

Киоко ворочалась в своём полусне. Её разум вернулся к прошедшей ночи. Тогда на вечеринке она просто хотела провести жалкие крохи свободного времени в своём мире с Тацуки. Она безумно по нему скучала, потому что этот мир отнимал у неё слишком много времени. Она так увлеклась разговором с ним, что даже не заметила подозрительный вкус фруктов, пока не стало слишком поздно. Она надула губы, пытаясь понять, знал ли об этом Тацуки всё это время.

Она мало что помнила из того, как вернулась к святилищу Девы и как в итоге оказалась в хижине. Однако кое-что из своего сна она всё же запомнила… Шинбей. Киоко то погружалась в сон, то выходила из него, а ход её мыслей продолжался, несмотря на текущее состояние.

Ей всегда нравился Шинбей, потому что из всех хранителей общаться с ним было интереснее всего. Он мог всегда рассмешить её, не прилагая к этому ни малейших усилий. Однако он не был похож на того, кто мог бы провести всю жизнь с одной женщиной. С этим у него были очевидные проблемы. Однако с недавних пор она начала видеть его в ином свете.

Киоко заворочалась во сне. Это несправедливо. Она всем сердцем любила Тою, но он крайне редко проявлял свою любовь к ней. Зато Шинбей, наоборот, был совершенно другим. Когда Тоя орал на неё по поводу и без, Шинбей всегда старался её утешить.

Казалось, что чем хуже вёл себя Тоя, тем любезнее становился Шинбей, однако действовал он всегда только по-дружески. Иногда она задумывалась о нём, и от этого, наверное, начала видеть его во сне. Раньше её сны были вполне целомудренными, но прошлой ночью они внезапно вышли из-под контроля.

Она знала, что Тоя её по-своему любит и, скорее всего, готов отдать за неё жизнь, однако не хочет раскрывать перед ней свои истинные чувства. Она знала, что его можно легко вывести из себя, а его хозяйское отношение к ней было призвано скрыть трепетную заботу. Иногда он настолько хорошо скрывал свои чувства, что она практически верила ему. В итоге она поймала себя на том, что сравнивает двух мужчин. Тоя и Шинбей всегда были рядом, и у обоих хранителей были свои сильные и слабые стороны.

Когда ей снилось, как её целует Тоя, это всегда было нежно и сладко, лишь иногда прибавляя в страсти. С Шинбеем всё всегда было по-другому. Совершенно иначе. Она чувствовала себя женщиной, когда ей снился Шинбей. В тех снах он целовал её в самые невообразимые места, и делал с её телом такое... Она и не думала, что это может доставлять столько удовольствия.

Она вздохнула во сне. Но то были просто сны… Киоко свернулась калачиком и задрожала от воспоминаний о сне из прошлой ночи. Её тело содрогалось под ним, когда он занимался с ней безумной и страстной любовью… она застонала от этого воспоминания. Такие сны о Шинбее практически заставляли её думать о том, что она изменяет Тое.

«Нет! — сказала она сама себе. — Тоя никогда не был моим мужчиной. Следовательно, я свободна. И если всё происходит только в моей голове, я могу думать, о чём хочу… и видеть какие угодно сны».

Тот сон был настолько ярким, что когда она проснулась, она почувствовала, как будто вот-вот растает. Когда она увидела его сидящим возле стены, как ни в чём не бывало, одного этого было достаточно, чтобы понять, что это был просто сон. Что творилось в её голове? Ей нужно было сосредоточиться. Шинбей никогда бы не смог полюбить такую неопытную девушку, как она. Очевидно, что бывалый воин, который наверняка мог завоевать больше женщин за одну ночь, чем было пальцев у неё на обеих руках. Она крепко зажмурилась, отказываясь думать иначе.

Шинбей вернулся в хижину расслабленным и спокойным… пока его взор не упал на её спящий силуэт. Он застыл на месте, и он просто разглядывал её несколько минут. Он видел, как она дрожит на тонкой подстилке. Почему при ней не было покрывала, которым он укрыл её той ночью? Он посмотрел в ту сторону, куда она отбросила мешавшее ей покрывало, когда разбиралась с Тоей.

Он тихо прокрался туда, накрыл её тёплым одеялом и остался рядом, наблюдая за её беспокойным сном. «Откуда вообще взялись все эти чувства?» — он вздохнул и присел, прислонившись к стене и наблюдая за ней. Он знал ответ: «Тот самый Шинбей, которого все считали простофилей, когда дело касалось женщин, влюбился в девушку из иного времени».

Он посмотрел на неё с тоской и сжал губы. Она убьёт его, когда поймёт, что это было не во сне. Тоя также его убьёт. Возможно ли умереть дважды за такое преступление?

Опустив плечи, Шинбей снова вздохнул. «Ага… кстати, о Тое». Киоко была влюблена в его вспыльчивого брата. Он чувствовал, как по спине проползло чувство вины. «Почему ей нужно было влюбиться именно в того, кто обращается с ней неправильно?» Он был готов отдать ей всю свою любовь. Подумаешь, какое-то там проклятие. Ничего особенного в нём нет. Киоко ведь рассказывала им о своём дедушке и его сказках о проклятиях и демонах. «Чёрт возьми, Тоя».

Киоко забормотала во сне. Он посмотрел на неё и увидел, что она повернулась к нему спиной, и одеяло, которым он её укрыл, соскользнуло. Её и без того короткая юбка задралась, обнажив самое интимное. Дрожь пробежала по его телу. «Какое же… искушение».

Он протянул руку, чтобы убрать с дороги последнюю полоску белой шелковистой ткани, загораживающую обзор. Он стиснул зубы и успел убрать руку прежде, чем его пальцы вступили с ней в контакт. «Ах, как близко. Как и сама смерть, а пожить ещё хотелось бы». Он выдавил из себя смешок и спрятал руки под плащом. Отныне ему придётся следить за каждым своим движением, иначе его жизнь преждевременно оборвётся.

Он бы выложил ей всю правду в ту же минуту, если бы она не была влюблена в его брата. Он знал, что не был одинок в своих чувствах к ней. Она была их жрицей, и они защищали её ценой своих жизней. Все его братья горячо любили её, каждый по-своему. Но Тоя был другим. Он ни к кому и никогда не проявлял симпатии. Шинбей понимал это. Тоя был глубоко влюблён в Киоко, даже если не мог в этом сознаться самому себе.

Шинбей закрыл глаза, чувствуя разгорающееся в них пламя. У него не было права любить Киоко, да и кого бы то ни было ещё. Он обладал способностью спасти всех на поле боя. Для этого ему нужно было просто прочесть заклинание времени и создать пустоту, которая засасывает в себя всё, что встаёт у неё на пути. Это было его самой большой силой и в то же время злейшим врагом. Каждый раз при использовании этого опасного заклинания он чувствовал, как оно становится всё сильнее.

Его попросили использовать заклинание только в самом крайнем случае, потому что однажды оно станет настолько сильным, что обернётся против него. Заклинание досталось ему в подарок от дяди… того самого, который был их врагом. Поначалу он считал его бесценным даром, но сейчас начал понимать, что это вовсе и не дар. Это проклятие. И с его помощью он собирался уничтожить того, кто наделил его им… даже если при этом Шинбею придётся пожертвовать собственной жизнью.

Шинбей зевнул. Он почти не спал прошлой ночью — ни до, ни после возвращения Киоко. Он провёл большую часть вечера, слушая ворчание Тои из-за того, что она не вернулась через Сердце Времён до наступления темноты, как обещала.

Поначалу Шинбей беспокоился о том, что она всё ещё сердится на Тою и решила не возвращаться. Она накричала на него перед уходом, потому что он пытался не дать ей вернуться в своё время. Тоя даже встал у неё на пути и не давал подойти к святилищу Девы. В конце концов, ей пришлось наложить на него заклинание несколько раз — больше, чем Шинбей смог сосчитать. Однако при этом она пообещала вернуться на следующий день до наступления темноты.

Шинбей ухмыльнулся, вспомнив о том, как Тоя боролся с заклинанием, описывая то, что сделает с Киоко, когда сможет снова двигаться.

Его взгляд вновь переместился на очертания Киоко. Вот почему он считал её неотразимой. Она могла злиться на Тою в одну минуту, а в другую — любить его. Она не держала обид независимо от того, сколько боли он ей причинял.

Когда Тоя впервые встретил её, он попытался её у***ь. Теперь всё изменилось. Все знали, что Тоя любит её до смерти и готов даже умереть за неё. Однако он всё равно притворялся, что терпеть её не может, и это часто ранило её чувства. Таким способом Тоя прятал от неё своё сердце.

Шинбей взялся пальцами за переносицу, пытаясь избавиться от ненужных мыслей. Если честно, он переживал за Тою и не думал о нём плохо. Просто у Тои был отличный шанс с Киоко, который тот игнорировал.

Он бы умер за такой шанс. Он бы обращался с ней, как с королевой, если бы она ему это позволила. По этой причине он и утратил контроль над собой прошлой ночью. По правде говоря, он просто сломался. Теперь, после той ночи… Шинбей крепко зажмурился. Может быть, ей будет лучше с Тоей, судя по тому, как Шинбей предал её невинность.

Шинбей вздрогнул от того, что Киоко вновь заворочалась во сне, полностью обнажив бедро. Он рассматривал её нежную кожу, и его руки задрожали под плащом. «Ну почему у неё такая красивая кожа?» Наблюдая за метаниями Киоко, он чувствовал, что и к нему подкрадывается сон. Он подкрался к ней на четвереньках, не спуская глаз с её затылка. Он знал, что если подберётся ближе, она перевернётся и влепит ему пощёчину.

Пока всё было хорошо. Он склонился над ней, чтобы посмотреть на её лицо. Шинбей скривился. От неё всё ещё пахло спиртным.

«Как будто ночью это меня остановило» — ухмыльнулся он.

Прядь каштановых волос покоилась на её плече. Он плавно опустил руку и убрал прядь в сторону с мягким вздохом и лёг рядом с ней, уткнувшись носом в её шелковистые локоны. Он не смел подобраться её ближе под страхом смерти, но пока она спит, он мог хотя бы посторожить её сон. Он примирился с собой.

Если она проснётся и обнаружит его рядом, он может просто объяснить, что очень устал, а прилечь больше негде... заодно он присматривает за ней. Он бы с радостью принял пощёчину за это. Оно того стоило за возможность полежать рядом с ней несколько часов и просто отдохнуть. Он был слишком измотан, чтобы беспокоиться о последствиях, и его веки сомкнулись. Он был там, где хотел, поэтому к чёрту последствия.

Киоко сонно застонала и перевернулась на другой бок, чувствуя рядом тепло. Она притянула руки под подбородок и потянулась в ту сторону. Затем она наклонила голову и упёрлась во что-то твёрдое. Она вздохнула, решив, что ей опять что-то снится. Чтобы проверить эту теорию, она положила руку на источник тепла.

Да, что-то очень твёрдое. В своём сне она подвинулась ближе, тепло охватило её вокруг талии. Она чувствовала апромат чая с жасмином и ещё какой-то древесно-земляной запах.

«Почему я не могу выкинуть его из головы? От него очень вкусно пахло».

Она вспомнила, когда он впервые держал её на руках. Он думал, что спасает её. Она улыбнулась во сне. Он был очень силён, и его беспокойство за её жизнь умиляло, даже если его помыслы были не совсем чистыми. Тогда она впервые заметила, как приятно от него пахнет.

Это воспоминание вызвало в ней дрожь, и давление вокруг её талии усилилось. Она медленно обхватила рукой источник тепла и замерла, когда услышала отчётливое шуршание ткани.

«Что? Шуршание ткани? Сны ведь так не шуршат?»

Киоко резко проснулась. Она с трудом открыла один глаз и смотрела в замешательстве на синевато-серый плащ, в котором запутались её руки. И она… взвилась вверх подобно ракете, откинув в сторону его руку. А он… он со стоном перевернулся на спину.

Киоко охватила паника, и она начала озираться по сторонам. Здесь больше никого не было, и это уже точно не было сном. Шинбей спал рядом на её подстилке. Она начала думать. Что же, что же здесь происходит? Она смотрела на него, замерев на месте.

«Это же просто сон, правда? Соберись, Киоко, — судорожно думала она. Где Тоя? Зуки? Камуи? Каэн? Куда все подевались?

Она чуть не выпрыгнула из кожи, когда Шинбей простонал во сне и засунул руки под свой плащ. Когда она вскочила, она сбросила с себя одеяло. Киоко заморгала и виновато покраснела. «Ему стало холодно». Ей тоже стало холодно стоять. Она вспомнила, как замерзала во сне.

Неужели именно поэтому он лёг рядом с ней? Чтобы согреть её? Её румянец стал ещё сильнее. «О-о, как мило, — она покачала головой из стороны в сторону. Нет, нет, нет! О чём это я думаю? Ничего милого, ничего милого, — она вздохнула, тепло улыбаясь ему. — Я сдаюсь».

Она медленно и осторожно нагнулась, схватила одеяло и застыла на месте, когда он внезапно пошевелился во сне. Она ждала, что он вот-вот проснётся, но этого не произошло. Тогда она быстро набросила на него одеяло, схватила свой рюкзак и выскочила за дверь.

Шинбей приоткрыл один глаз, наблюдая за её бегством. Когда она скрылась из вида, он засмеялся про себя: «Опять пронесло». Затем он нахмурился, не понимая, почему у него не было ни отпечатка оплеухи на щеке, ни трещины в черепе. Он медленно поднялся, досчитал до десяти и пошёл посмотреть, куда убежала Киоко.

Оказавшись снаружи, Киоко прислонилась к ближайшему дереву, осознавая, что уж лучше бы она осталась в своей постели. Её сердце колотилось, а во всём теле пульсировала боль. Она наклонилась, чтобы помассировать ноги. Она вспомнила, как прошлой ночью танцевала с Тацуки, после того как отведала запретный плод, но, судя по ощущениям, она на самом деле попала под грузовик. Долгое купание в горячем источнике сняло бы все мышечные спазмы.

Она вновь отметила для себя никогда не есть фрукты на вечеринках. Затем её поразила одна мысль. Тоя почует запах Шинбея на её одежде. Ах! Ей вовсе не хотелось навлекать неприятности на ни в чём не повинного Шинбея. Она побрела в сторону от хижины, по-прежнему ощущая муки похмелья, но теперь помимо своего тела ей нужно было позаботиться ещё и об одежде.

*****

Тоя издал низкий рык, осматривая деревню, в которую они пришли. Он стиснул зубы, зная, что ничем помочь уже нельзя. Деревня была опустошена. Казалось, что в последнее время все их действия были на шаг позади Хякухэя и его демонов. Он понуро осматривал деревню в поисках выживших.

— Должно быть, здесь был спрятан осколок талисмана, иначе он бы не стал уничтожать всю деревню, — золотистые глаза Тои помрачнели от беспокойства.

— Нам нужно помочь им, — тихо сказала Зуки. Они в паре с Камуи обошли деревню. Она нагнулась к плачущему ребёнку, который, похоже, остался здесь совсем один.

На мгновение Тоя закрыл глаза от этой знакомой до боли сцены, заставлявшей кипеть его кровь. Он знал, что у Хякухэя были почти все части талисман, и он готов причинить страдания кому угодно, лишь бы восстановить Кристалл. В конце концов, Хякухэй убил даже собственного брата. Теперь хранители пытались уберечь Киоко от этого убийцы.

Если Хякухэй преуспеет и соберёт все осколки Кристалла, он сможет проникнуть в мир Киоко и взять с собой орду демонов. Этого нельзя было допустить. Он почувствовал, как холод пробежал по его спине и заподозрил неладное.

«Киоко» — это имя отозвалось эхом в его голове подобно предупреждению.

— Вы двое, оставайтесь здесь и помогите, чем сможете. Мне нужно срочно вернуться к Киоко! — прокричал Тоя, побежав туда, откуда они пришли. Он знал, что что-то не так… Он чувствовал это в глубине души. Ему никогда не следовало оставлять её без своей защиты, особенно с учётом близости демонов Хякухэя. Он не мог избавиться от страха потерять вторую половину своего сердца.

— Я не позволю ему прикоснуться к тебе, — поклялся Тоя в своей безоглядной гонке, чтобы добраться до Киоко, опередив опасность.