Тест упал в раковину, как приговор. Две полоски. Алые, как кровь, которую я вытирала с его губ после вчерашней драки. Вода капала с крана, смешиваясь с моими слезами, но я не плакала — смеялась, тихо, истерично, пока не пришлось вцепиться в край стола, чтобы не рухнуть на пол. За дверью ванной слышался голос Артёма — он спорил с Лерой, чьи крики пробивались сквозь стены, словно нож через мармелад.
— Ты снова врёшь! — Лера била кулаком в стену. — Она не может быть беременной! Ты же… ты стерилизован после мамы!
Его ответа я не расслышала. Только глухой удар, после которого наступила тишина. Мои пальцы сжали тест так, что пластик треснул, впиваясь в ладонь. Я сунула его в карман старой книги — сборник стихов Ахматовой, где между страниц о любви и смерти лежали наши с ним письма, пропитанные
