Глава девятая. Команда молодости нашей…
3494 Слова
Новый год – это всенародный праздник. Нет, какие-то там американцы больше любят какой-то там День Благодарения, а какие-нибудь ирландцы – какой-то там День святого Патрика. Арабы празднуют Новый год не очень охотно, ведь правоверным мусульманам празднование Нового Года запрещено. Да и лунный календарь у мусульман постоянно смещает дату празднования Нового года, так что он может наступить даже летом. К тому же у них ценятся другие праздники – Навруз и Курбан-Байрам, так что им не понять нашей радости по поводу елки и Деда Мороза.
Иудейский Новый год – Рош-а-Шана – празднуется осенью, в первый день 7-го месяца еврейского календаря, когда, по их мнению, Бог сотворил мир. Китайцы празднуют Новый год весной. В Европе хоть и отмечают Новый год, как и положено, зимой, но там, скорее, празднуют не наступление нового календарного года, а Рождество – христианский праздник. Нет, ёлка, Дед Мороз, точнее, Санта Клаус – все это у них есть. Но праздник ведь религиозный – Христос родился, сын Бога.
Одним словом, Новый год – это чисто советский праздник. Даже скорее славянский. Причем, в СССР его празднуют трижды – в ночь с 31 декабря на 1 января, потом – Рождество, которое по православному календарю наступает 7 января. А потом еще и в ночь с 13 на 14 января – Старый Новый год. И ни американцы, ни европейцы, ни арабы с китайцами не могут понять это название – Старый Новый год. Только евреи, среди которых немало бывших русских, украинцев или даже грузин, которые еще недавно были советскими гражданами, понятливо кивают головами при упоминании этого чисто славянского торжества.
Но не всем удается в Новый год отмечать этот чисто семейный праздник дома. Потому что есть профессии, для которых любой праздник – это будни. И для некоторых – пожарных, милиции, военных – это будни суровые. А есть еще люди, для которых вообще праздники не существуют. Поэтому в то время, когда все советские граждане накрывают столы, бегают по магазинам, покупают подарки и колдуют на кухнях над рецептами праздничных блюд, эти люди стоят на страже рубежей Родины. Они ведут поезда, управляют самолетами, стоят в дозорах, дежурят в больницах – в общем, делают все, чтобы их страна спокойно отмечала очередной праздник. И чтобы очередной Новый год был для них мирным и спокойным.
Москва, год 1976, 30 декабря
Майор КГБ Виктор Шардин не любил самолеты. То есть, не то, чтобы он боялся летать – нет, не в этом дело. Просто эта быстрота, когда пару часов – и ты уже месте… Не было какой-то важности в таких стремительных перемещениях по стране. Не было того промежутка, когда ты, «трясясь в прокуренном вагоне», тем не менее, в гордом одиночестве мог спокойно обдумать предстоящую операцию, просчитать все ходы, наметить пути реализации намеченных решений и предугадать действия противников. Ведь время, которое он проводил в переездах, благотворно влияло на его психологическое состояние – в отдельном купе можно было как бы отрешится от мира сего, бренного и суетного, отстранится от сиюминутных проблем и приобщиться к Великой Железнодорожной Нирване… И действительно, под этот ритмичный стук колес можно было запросто усесться в позу лотоса и помедитировать, изредка выходя из состояния просветления, чтобы хлебнуть чайку по-адмиральски. То есть, с коньячком.
Первым, кого Шардин решил посетить из «великолепной четверки», был Виктор Уткин из Ленинграда. Кстати, если без Максима Зверева, то да, четверка. А если с ним, то «великолепная пятерка». Уткин был самым понятным из всей это странной компании – во-первых, тоже начал карьеру в боксе, как и Зверев, тоже отметился на соревнованиях. Правда, судя по первоначальным отзывам и донесениям агентуры, не был каким-то там гением, не демонстрировал какие-то выдающиеся спортивные данные – у парня просто хороший удар и прекрасная координация. Как доложили майору специалисты, техника бокса средняя, но вот скорость и взрывная реакция просто великолепные. Ну и удар тяжелый, вот и валит он всех в своей возрастной и весовой категории.
А еще – феноменальный дар композитора и поэта. Здесь, если бы не знать предысторию, можно было бы удивляться. Но сейчас Шардин уже точно знал, с чем, точнее, с кем пришлось столкнуться их небольшой группе, которая еще пару месяцев назад выполняла ответственное, но все же рядовое задание Комитета. Теперь, получается, уровень ответственности группы вырос просто до заоблачных высот. И не задание уже это, а, скорее, миссия. Миссия по спасению страны… Как бы это пафосно не звучало…
Москва, год 1976, 25 декабря
…Когда вошедший в кабинет начальника информационно-аналитического управления внешней разведки КГБ СССР генерал-майора Николая Леонова невысокий пожилой мужчина представился Сергеем Алексеевичем Вронским, майор Шардин моментально вспомнил легенды, которые действительно давно ходили по Управлению много лет. На самом деле в легендах не было и половины той правды, которую сам Вронский предпочитал скрывать…
…Его называли Мерлин. Такой псевдоним Сергей Вронский получил не в КГБ, а в… Главном управлении имперской безопасности Третьего Рейха, где он служил в качестве личного астролога Рудольфа Гесса. Который, в свою очередь, был заместителем по партии фюрера НСДАП – Адольфа Гитлера.
Сергей Алексеевич Вронский был настоящим графом. Он происходил из старинного русского аристократического рода, и его родословная была отмечена в знаменитой Бархатной книге российского дворянства. Бабушка Вронского была урожденной Ненадич-Негош. Это был также древний княжеский род целителей и провидцев из Черногории. Так что свой дар Сергей Вронский получил по наследству от бабушки.
Родился он в Латвии и в 18 лет был отправлен бабушкой на учебу в Берлин. Юный Сергей Вронский получил блестящее образование. Он знал несколько десятков языков, музицировал, занимался бальными танцами, был превосходным спортсменом – мастером единоборств, а также превосходным стрелком. При этом Сергей увлекался астрологией и хиромантией. Мало того – во время учебы в мединституте в Берлине у него обнаруживается уникальный дар диагноста. Вронский был способен поставить диагноз с закрытыми глазами.
Шел 1933 год. К власти в Германии пришел Адольф Гитлер. И, конечно же, уникальный талант был замечен сразу – ведь нацисты серьезно занимались исследованиями в области астрологии, а также изучали другие необъяснимые явления в человеческой психике. Неудивительно, что очень скоро Вронского перевели в закрытое «Учебное заведение №25» Это был Первый немецкий Биорадиологический институт. Учеников этого заведения обучали не только медицине, но и всевозможным оккультным наукам.
«Учебное заведение №25» Вронский закончил не просто блестяще, но еще и досрочно. И оказался на службе у… заместителя Гитлера. Третий по значимости человек в Третьем Рейхе, Рудольф Гесс был помешан на мистике. После учебы Вронский сразу же стал его личным астрологом. Самое интересное и даже смешное было в том, что Сергей Алексеевич был агентом советской разведки. И передавал в Советский Союз немало ценных сведений. Именно Вронский первым сообщил руководству советской разведки о плане «Барбаросса»… Увы, тогда ему не поверили…
Самой блистательной, можно сказать, выдающейся операцией молодого разведчика была дезинформация Рудольфа Гесса о готовности англичан к сепаратным мирным переговорам и внушение ему идеи о полете на «Мессершмитте-110» в Англию. 10 мая 1941 года Гесс улетел, не поставив Гитлера в известность, выпрыгнул с парашютом над Шотландией и был арестован солдатами батальона гражданской обороны Великобритании. Впоследствии он был объявлен военнопленным и на Нюрбергском процессе получил пожизненный срок в английской тюрьме Шпандау.
В Германии Гесс был объявлен сумасшедшим. Ярость Гитлера не знала границ. Он заявил: «Этот человек для меня мёртв, и он будет повешен там, где мы его схватим». Имя Гесса было предано забвению, а на его место выдвинулся некий Мартин Борман…
А вот Сергею Вронскому пришлось срочно готовить свой побег, потому что после такого трюка его шефа самого Вронского ждала незавидная участь. И он скрылся. Причем, сделал это очень вовремя – в ночь с 9 на 10 июня 1941 года в ходе совместной акции Мартина Бормана и шефа гестапо Генриха Мюллера были арестованы все астрологи, ясновидящие, хироманты и прочие, как писали немецкие газеты, «шарлатаны от медицины и обскуранты от философии». А на так называемую альтернативную науку был наложен полный запрет.
Но в СССР Вронскому пришлось несладко. Он не стал появляться в Москве и вначале перебрался из Германии в Латвию, в свое родовое поместье. Очень скоро, по доносу в 1946 году был арестован и получил срок – 25 лет лагерей. Сидел Вронский в Потьминских лагерях – в Мордовии. Отсидев всего несколько лет, он симулирует у себя последнюю стадию рака, ему решают скостить срок и отпускают на родину умирать.
Видимо, это была спецоперация МГБ, потому что на родину, то есть, в Латвию Вронский не поехал, а стал сотрудником Министерства обороны. Позднее переехал на постоянное место жительства в Звездный городок и работал с советскими космонавтами. Сотрудничал он и с КГБ, и с МВД, в лаборатории биоинформации читал лекции о влиянии космического излучения на психику человека. В Комитете его засекретили настолько, что его фамилию почти никто нигде не называл – во всех документах Вронский проходил только под своим псевдонимом – Мерлин.
Всего это майор КГБ Виктор Шардин не знал – он только слышал легенды о советском разведчике, спровоцировавшим заместителя Гитлера на попытку договорится с Англией и тем самым окончательно разрушил все попытки Черчилля и Гитлера договориться. И еще он слышал о некоторых парапсихологах и биоэнергетиках, уникальные способности которых «Контора» применяла в некоторых самых сложных операциях. Поэтому свою краткую биографию Вронский изложил сотрудникам сам, так сказать, рассказав легенду от первого лица. После чего, посмотрев на своих коллег, Сафонова и Кустова, которые, конечно же, знали гораздо больше, нежели он им сообщил, Мерлин-Вронский перешел к сути.
– Как вы понимаете, товарищи, я не зря пришел к вам сюда. И Николай Сергеевич не зря вас предупредил о самой серьезной государственной тайне. Теперь у вас нет выбора – либо вы здесь и сейчас начинаете работать на совершенно другом уровне, выполняя все ту же задачу – защита СССР от врагов, либо вы прекращаете работать и… жить. Потому что, обладая такой информацией, вы становитесь секретоносителями высшего уровня. Мои коллеги понимают, о чем я говорю, а вот вы, молодые офицеры Комитета госбезопасности, теперь получаете шанс не просто защищать Советский Союз – вы получаете уникальную возможность его спасти, – Вронский внимательно посмотрел на Шардина и Колесниченко.
Майор и старший лейтенант, и так уже порядком ошарашенные происходящим, понимали, что в кабинете только им двоим предстояло узнать нечто такое, что навсегда повернет их жизнь. О карьере они уже и не думали – настолько серьезно их сейчас предупредили.
– А другие члены моей группы – капитаны Маринкевич и Краснощек, они в курсе? – майор Шардин сказал это каким-то незнакомым хриплым голосом.
– Нет. Твои капитаны слишком молоды и не были задействованы в операции «Пионер» так плотно, как вы с лейтенантом, – генерал-майор КГБ Леонов кивнул на Колесниченко.
– Я согласен, товарищ генерал. Я так понимаю, данная операция разворачивается вокруг нашего объекта? То есть, Максима Зверева? – старший лейтенант Колесниченко был еще слишком молод, поэтому ему принять решение было гораздо легче, нежели опытному и битому майору.
Леонов не ответил, а просто кивнул.
– Я понимаю, товарищ генерал, что обратно пути нет. Но я могу узнать конкретные задачи нашей группы? Почему надо спасать Советский Союз? Какую угрозу предстоит отразить? Каким образом здесь замешан школьник Максим Зверев и выявленные мною так называемые «пришельцы»? Ведь мы пока даже не смогли их допросить? В своем докладе я использовал только предположения и версии. Откуда же сведения? – каждый вопрос майор Шардин задавал, словно забивал гвозди в стену молчания, которая повисла после заявления Вронского.
– Сразу видна хватка хорошего аналитика, – улыбнулся Леонов. – Недаром ты, майор, ешь свой хлеб, недаром. Ну, что ж, я начну, а Сергей Алексеевич продолжит.
Он вышел из-за стола и прошелся по кабинету. Потом, не прекращая прогуливаться взад-вперед, стал размеренно говорить, напоминая школьного учителя, излагающего своим ученикам новую тему.
– Итак, есть такое понятие – криптократия. То есть – тайная власть, власть, которую никто не знает, не видит. Такое, так сказать, теневое правительство, или, если точнее, некие правители, которые фактически управляют каким-либо органом или целым государством. Но их истинной роли никто не знает. Кроме узкого круга посвященных. И сейчас в данном кабинете есть представители этого узкого круга.
Для начала прошу еще раз познакомится – сотрудники секретного отдела КГБ, точнее, воинской части №10003 – Валерий Кустов и Владимир Сафонов. Оба работают в сфере биоэнергетики. Проще говоря, Комитет изучает так называемые паранормальные явления человеческой психики, которые ранее считались фантастикой или сказками. Это чтение мыслей, ясновидение, хиромантия, телекинез, то есть – перемещение физических предметов на расстояние усилиями мысли, и тому подобные фокусы. Вернее, это для простых смертных – фокусы, а для наших сотрудников – вполне реальные законы мироздания, к которым человечество просто еще не готово. Старший лейтенант Колесниченко, работая в этом отделе, я думаю, догадывается о том, чем занимаются его сотрудники? – генерал посмотрел на старлея.
– Так точно, товарищ генерал, догадки были, – Колесниченко вскочил.
– Сиди, лейтенант. Кстати, за действия по задержанию особо опасных преступников, напавших на нашего сотрудника Владимира Сафонова, я отправил в главк твое представление на капитана. Так что, думаю, вскоре будешь обмывать новую звездочку.
– Служу Советскому Союзу! – снова вскочил пока еще старший лейтенант. Но, подчиняясь взгляду генерала, опустился на свой стул.
– Майор Шардин, судя по его анализу, тоже кое о чем догадался. По крайней мере, грамотно разложил причинно-следственную связь появления Максима Зверева, события, с ним связанные, и увязал все это с другими таким «явлениями».
Теперь представляю вам, товарищи, еще одно звено в нашей цепи. Сергей Алексеевич Вронский, который известен в Комитете, как Мерлин, разведчик-нелегал, а также биоэнергетик высочайшего класса. Передаю ему слово, – Леонов прошел к своему столу и сел в свое кресло.
Вронский остался сидеть на своем месте, просто развернулся всем корпусом ко всем четверым, сидевшим за столом для совещаний. И, естественно, также и к генералу.
– Буду краток. Итак, коллеги, – он коротко поклонился кивком головы поклон в сторону Сафонова и Кустова, – а также вы, товарищи офицеры, – он кивнул Колесниченко и Шардину, – сегодня окончательно и бесповоротно стали членами организации, которой на самом деле в СССР нет. Документально нет. Она нигде не числится, о ней практически никто из высшего руководства государства не знает, в нее входит ограниченный круг лиц. Но среди тех, кто состоит в данной организации, есть люди, которые входят в высшее руководство страны. Что касается секретности, то, например, товарищи офицеры прекрасно знают тонкости агентурной работы, когда наиболее ценные агенты не фиксируются в документах. Их действия не протоколируются и вообще на связь с ними никто, кроме самого куратора, никто никогда не выходит. Во избежание провала. Вот так и наша организация – в ней состоят и офицеры КГБ, например, генерал-майор Леонов, и офицеры Генштаба, в частности, представители ГРУ, и некоторые партийные руководители. И не только. Организация носит кодовое название «Комитет государственного контроля». Нет, не Комитет партийного контроля, а именно государственного. К сожалению, коммунистическая партия со временем превратилась в бюрократический аппарат, громоздкий и зачастую некомпетентный. И поэтому в свое время Сталин проводил чистки этого аппарата, которые, согласен, были неоправданно жестокими, но которые позволили партийным чиновникам работать эффективно. К сожалению, только страх помог партии сплотится и впоследствии организованно работать на победу над злейшим врагом человечества – фашизмом. Вернее, вначале страх, а потом уже идеология. Многие партийные функционеры переродились и все же смогли отдавать себя стране, а не преследовать свои интересы – политические или меркантильные. То есть – обогащение или самоутверждение.
Именно тогда, в послевоенные годы, особенно когда стало ясно, что после Сталина к власти рвутся далеко не самые достойные представители партии, и начал образовываться «Комитет государственного контроля». Как оказалось, это было сделано не зря. Еще мой коллега Вольф Григорьевич Мессинг предсказывал в свое время, что в будущем СССР окажется перед угрозой распада и краха. Мне удалось эту информацию подтвердить.
– Как – краха? – вырвалось у старшего лейтенанта Колесниченко.
– Увы, юноша, это так, – подтвердил Валерий Кустов. Владимир Сафонов также кивнул.
– Да, именно краха. Мне удалось заглянуть в будущее, и оно печально. – Вронский сделал паузу. – Правда есть одно «но»…
Он встал со своего места и прошелся по кабинету. Потом, развернувшись у стены, снова прошел к своему месту, но не сел на стул, а стал у стола, опираясь на него руками. Биоэнергетик внимательно посмотрел на всех собравшихся.
– Время – не постоянная константа, а переменная. Кстати, точно так же гравитационная постоянная, которую исследовали еще Ньютон, Кавендиш и многие другие ученые физики, тоже на самом деле является переменной. Но я не буду вам сейчас загружать мозги физическими формулами и расчетами. Вкратце вывод такой: время – это тоже материя. Но вот здесь как раз и кроется парадокс, потому что эта материя непостоянна. Будущее можно изменить – это мы все знаем. Но, оказывается, прошлое также можно изменить. Из будущего!
Все молчали. Услышанное было настолько невероятным, что не поддавалось осознанию. Даже коллеги Вронского были несколько шокированы. Вернее, шокирован был Сафонов, Кустов выглядел абсолютно спокойным.
– Итак, временные пласты все время находятся в движении, – продолжил Вронский. – и Мессинг это доказал, совершая свои провидческие экскурсы в будущее, после чего менял прошлое. Точнее, в нашем настоящем менял некоторые события и будущее менялось. Будущее – это не какой-то там цельный поток, не какая-то река времени – это множество маленьких ручейков, каждый из которых может стать рекой. И вот в наш ручеек смогли попасть обитатели одной такой реки. Ваш подопечный Максим Зверев совершил, скажем так, прокол из будущего в прошлое. Как мне удалось установить, этот прокол можно сделать только в нестабильном временном пласте, когда развиваются сразу несколько одинаково мощных вероятностных линий будущего и любое острое воздействие может возможное сделать постоянный. Острое воздействие – это война, масштабное стихийное бедствие, в общем, массовая смерть многих людей.
Технически я попробую пояснить. Представьте себе веревку. Время – это веревка, и, допустим, веревка скручена в некий клубок. Или смотана в бухту. И вот наше время находится на прошедшим. Если идти по самой веревке, то есть, вдоль нее, то от 1976 года до, например, 2015 года надо пройти несколько метров такой веревки. А теперь представьте муравья, который полз-полз по верёвке, вдоль нее полз, а потом вдруг решил ползти не вдоль, а поперёк. И просто переполз с куска под номером 2015 на кусок, который под ним, под номером 1976. Понимаете? Зверев просто смог переползти, точнее, перепрыгнуть в прошлое. Причем, в свое собственное прошлое.
– А почему вот так… в тело мальчика… точнее, в свое мальчишеское тело? – не удержался Колесниченко.
– Я думаю, потому что поскольку время – материя непостоянная, то возможен не материальный, а энергетический контакт. То есть, веревки соприкасаются, трутся, но не врастают одна в одну. Но при трении могут как бы на какое-то время приклеится, совпасть. Вот, возьмите, например, альпинистскую веревку и попробуйте через карабин быстро спускать вниз какой-то груз. Я какое-то время увлекался альпинизмом, поэтому мне близко такое сравнение. В общем, при сильном трении веревка плавится, понимаете? И если две веревки трутся друг о друга, оплетка обеих веревок плавится и может при этом одна веревка как бы врасти в другую. На досуге попробуйте провести этот эксперимент. Ну, а почему мальчик? Думаю, потому что психика ребенка более гибкая и стрессоустойчивая.
– Допустим, этот мальчик… точнее, этот человек смог перенестись в прошлое. И отсюда все его достижения. Но, получается, теперь мы, обладая знанием будущего, сможем изменить настоящее? В этом цель Комитета государственного контроля? – снова задал вопрос старший лейтенант Колесниченко.
– Не совсем. Когда Комитет создавался, мы не обладали знанием теории соприкосновения будущего и прошлого. Мы просто контролировали события, происходящие в СССР и, время от времени, их либо подталкивали, либо тормозили. Но делали это исходя из анализа данных нынешних. Теперь же наши худшие предположения подтвердились и данные, которые уже поступили и еще поступят из будущего, говорят о том, что это наше будущее не совсем то, к которому мы стремимся. В нем нет места ни для Советского Союза, ни для коммунизма, ни вообще для коммунистических идей. И вот сейчас ваша работа, товарищи, стала одной из самых важных, самых серьезных операций не только Комитета государственной безопасности, но и нашего Комитета государственного контроля. И Вам, товарищ майор, в этой операции мы доверяем сыграть очень серьезную и ответственную роль. Поскольку именно Вы выдвинули версию о наличие в СССР подобных – назовем их «попаданцами» – подобных Звереву «попаданцев», то необходимо их найти, провести беседу. Ну и, конечно, вербовку, после чего максимально достать из них всю информацию. Понятно, что фармакологические методы здесь неприемлемы, психологическое давление точно также отметается. Но вот Валерий Валентинович Кустов нащупал способ получения нужной нам информации, не нанося ни малейшего вреда психике наших подопечных…
Вронский остановился, и посмотрел на Кустова. Тот встал со своего стула, кивнул, но не стал ничего говорить, а снова сел. Вместо него заговорил генерал Леонов.
– Сейчас мы не будем рассказывать о том, что и как будет делать Валерий Валентинович. Для начала наметим задачу для подразделения майора Шардина…
… И вот теперь майор КГБ Виктор Шардин едет эту задачу выполнять. Стучат колеса вагона, за окном вечер и поезд Москва-Ленинград неспешно движется по железнодорожным путям.
– Виктор Игоревич! Вы чай будете? – в купе заглянул Сергей Колесниченко, который ехал вместе с Шардиным в Ленинград.
Майор не забыл, как старший лейтенант прикрыл его задницу и всячески защищал после того прокола в Днепропетровске. К тому же, судя по всему, старлей, вернее, уже без пяти минут капитан, очень скоро догонит его, Шардина, в карьерной гонке. Так что надо иметь его рядом, чтобы потом он не поимел его, майора Шардина.
– Да, Сергей, давай чай. Ну и печенье, или что там у проводников есть?
Колесниченко кивнул и исчез за дверью.
В этот момент вместо него внезапно появился человек в форме железнодорожника.
– Начальник поезда Николай Добронравов. Вы Виктор Игоревич Шардин?
Да, я. А в чем дело?
– Давайте пройдем в вагон начальника поезда. Вам только что позвонили из Москвы, из Главного управления КГБ. Требуют Вас к телефону…
- Писатель
