Остаток дня пролетел в заботах. Желудок сводило от ароматов – обеда-то не было, но никто ничего в рот не брал, и я не решалась нарушить это негласное правило. А вечером, когда начало смеркаться, мы вышли во двор, и Степан подпалил свою заготовку.
– Пусть те, кого уже нет с нами, согреются возле нашего костра, – молвил Степан, отступая от быстро разгорающегося костра.
Пламя гудело, с жадностью пожирая древесину и разбрасывая причудливые отсветы на снег и наши лица. Утоптанный снег вокруг кострища таял, превращаясь в лужицы, оголяя землю. Мне казалось я будто в какую-то странную сказку попала. Вот уж и не думала, что где-то ещё сохранились древние обычаи, и люди им следуют.
Стоим. Молчим. Смотрим в огонь и каждый думает о чём-то своём. Я о маме думала и папе. Думаю, Степан о детях своих и
