My alpha is a psychopath

6 глава

По возвращению домой омега лег спать, усталость сковывала все мышцы, набитая мыслями голова невыносимо болела, причиняя ужасный дискомфорт. Но сон был спокойным, ничего не снилось, лишь полная тишина, долгожданный отдых и заслуженный перерыв. Тэхён проснулся ближе к вечеру, зевая потянулся, принял сидячее положение и, смотря в никуда, его губы растянулись в неуверенной улыбке. Улыбка его робкая, давно небывавшая на устах, слегка натянутая. Будто бы он заново учился, словно в первый раз поднимал уголки губ.

И это так восхитительно.

За миг приятная нега во всем теле после сна, превратилась в легкость, воодушевления.

Омега поднялся на ноги, не успел он сделать и шагу, как голова закружилась, и парень медленно осел на пол. Минуту спустя он повторил попытку, на слегка дрожащих ногах поплелся в ванную и, не рискнув в таком состоянии принимать душ, лишь умылся.

Своё приподнятое настроение омега объяснить не мог, но и противиться не стал. Пасмурная погода для начала октября не нагоняла уныние, а умиротворяла, дарила некое спокойствие. Вялость во всем теле не пугала, а лишь позволяла находить себя живым, чувствующим хоть что-то. И ощущать все это было адски странно, но не менее приятно.

Видимо, он сходит с ума в своем одиночестве.

Тэхён, выйдя из ванной, долго смотрел на французские двери, ведущие к балкону. Только сегодня в нем проснулось любопытство, хотелось взглянуть наружу, лицезреть вид за пределами спальни, но страх охватывал всё тело, сковывал конечности, и, наверно, спасал от необдуманных поступков.

Стук в дверь сильно испугал Тэхёна, слишком занятого своими мыслями. Не дождавшись ответа, охранник вошёл в комнату, на руках у него был уже ненавистный омегой поднос с едой. Тэхён сразу закрыл нос рукой, верно боролся с соблазном закрыть глаза в след за носом, потому что шальная фантазия при виде еды вырисовывала фантомный аромат, а это плохо отражалось на самочувствии в целом. Живот предательски заурчал, во рту накопилась слюна, но, несмотря на такую реакцию истощенного организма, ком в горле никуда не делся. Воротило невыносимо.

— Это наравне с насилием. — тихо сообщил омега, затем взглядом указал на поднос. — Я… я не знаю, как можно объяснить то, что меня тошнит от одного вида еды. Это, как заставлять заговорить немого с рождения человека. Невозможно, понимаете? И дело не в том, что я не хочу, просто не могу.

— Тогда придется немому заговорить и сделать невозможное возможным, потому что Господин Чон этого требует, а его требование должно выполняться. — альфа проходит к журнальному столику, что стоял в углу, положил поднос, а потом достал из кармана маленький тюбик. — Это мазь для подавления уровня чувствительности обонятельных и нервных рецепторов и она на время замораживает их, притупляя ощущения. — альфа подошел к омеге, передал мазь. — Я в последний раз плотно поел только вчера вечером, утром вместо завтрака выпил Американо и на этом всё, целый день хожу голодный. — Тэхён удивленно смотрел на альфу и не понимал суть дела. Для охранника абсурдность произнесенных им же слов тоже была заметна. Но это приказ, а против хозяина верная псина не попрет. Никогда. — У меня приказ — не брать в рот даже крошки, пока один капризный омега не покушает. — глаза омеги ещё шире открылись, он был шокирован откровенностью охранника. Альфа слово в слово повторил слова Чона, если честно он был порядком выбит из колеи, когда начальник подозвал его и подробно объяснил с какой интонацией, с какой физиономией готовить всё то, что он сам недавно произнес. Это шло в разрез с представлением о могущественном тиране Чоне. В его стиле, просто дать сдохнуть от голода, или по классике заставить есть с дулом у виска. Но никак не всё это. — Система проста, либо ты сейчас послушно поешь, либо нас в одной могиле похоронят на заднем дворике особняка, и мы станем ужином для могильных червей. Либо ешь ты, либо сожрут тебя.

После довольно понятного объяснения охранника, все вопросы сразу отпали. Прям моментально.

Спустя время Тэхён, морщась, давя в себе дикое желание почесать кончик носа, вернулся из ванной, где добрую минуту разбирался с мазью. К его возвращению альфа занял своё уже законное место у стенки около двери.

— А вы не… не будете? — снова вернув свою, ставшей уже хронической, неуверенность спросил Тэхён. На его слова охранник лишь вопросительно изогнул бровь. — Ну… вы же говорили, что не ели… сегодня. — еле слышно добавил он. Альфа искренне заулыбался, весь его образ брутального охранника с внушающими страх габаритами уменьшались, когда на его устах появилась эта по-детски милая улыбка. Омега невольно улыбнулся в ответ, искренне. Тэхён чувствовал себя героем фильма, который после апокалипсиса встретил выжившего человека. Ситуация была до боли схожей. После того, как омега оказался заточённым в четырех стенах, он чувствовал, что только сейчас говорит с живым человеком. С настоящим, живым человеком, который улыбается, что-то чувствует и если дать ему простое человеческое тепло, он сможет ответить тем же.

Тэхён подошел к столику, удивился, что его обаяние действительно не улавливало аромат блюд, уверенно поднял поднос и поставил на ворсистый ковер на полу. Усевшись по-турецки он позвал альфу.

— А как вас зовут? — с набитым ртом спросил омега, как только охранник присоединился к его трапезе.

— Мой позывной — ЭйчЭс.

— Мне обращаться к вам так?

— Да.

— Но это же странно. — недоумевал омега. В нем снова просыпалась истинная сущность омеги с прилагающими к ней чертами характера. Сущность медленными, неуверенными шажками выбиралась из темных уголков души, где она спряталась, в надежде пережить нелегкое время для человека, а теперь, не видя опасности, возвращалась. Омега снова поэтапно становился живым, а не только существовал.

— Но у нас так принято, никто не знает личные данные другого.

— Почему?

— От нас, в прямом смысле этого слова, зависит жизнь людей, мы не имеем право расслабляться на работе, так как это может привести к трагичным последствиям. У нас только работа и отдельно он неё личная жизнь, их никак нельзя совмещать.

— Жестко.

— Но это сложившаяся годами и очень эффектная система, против идти бесполезно.

                                                                                    ***  

Что такое любовь? Этим вопросом человечество всегда интересовалось. Были разные теории, каждый видел ее со своего ракурса, следственно, каждый имел разные ответы и мнение на счёт неё.

Если даже нормальный человек не может дать объективную формулировку этого явления, то психопат, лишенный огромного количества спектров эмоции, тем более не сможет объясниться. Любовь для психопата словно миф, о ней много говорят, есть разные вариации, огромное количество людей верит в неё, но нет неоспоримых доказательств. Многие психопаты, обделённые фундаментальными элементами человека, вложенными в каждого самой природой, просто не верят в возможность существование этой любви. Их невозможно заставить верить в то, что не имеет ни малейшего доказательства. У них либо стальные аргументы, либо ничего нет. Третьего просто не дано. Либо да, либо нет, у них нет варианта «возможно». Они в корни не рассматривают такой вариант.

Но Чонгук хотел верить. Он просто хотел полюбить его, своего омегу. Он всем нутром, плотью и гнилой душой, хотел дать любовь ему. Просто безвозмездно, взять и полюбить. Чон всегда стремился стать нормальным, всегда хотел чувствовать всё, говорить как настоящий человек, не отличаться от обычных людей, но ещё никогда у него не возникало желания полюбить. Он заставлял себя жалеть, альфа в лепешку готов был расшибиться, лишь бы пожалеть кого-то. Для всех это возможно без особых усилий, ведь природа не прошла мимо них во время раздачи чувств, но у него это отнимало уйму нервов, сил. И в итоге не всегда это получалось.

Сейчас альфа боялся провала. Просто не хотел пытаться и в конечном счёте приходить к одному результату. К провалу. Не хотел в очередной раз утверждать свой статус человекоподобного, лишённого мук совести, положительных эмоции и чувств в целом.

В этой битве разума «хочу» и «не хочу» — побеждал первый.

Потому что очень сильно «хочу».

                                                                                    ***  

Ворота стремительно разъезжались по сторонам, пропуская на территорию машину Чона. До заката ещё есть время, альфа никогда не возвращался в особняк так рано, но ведь для того, чтобы начать любить, нужно что-то менять, чем-то жертвовать, уделять предмету воздыхания больше времени и внимания. По крайней мере в книгах, прочитанных альфой, так написано.

В жизни такого психопата, как Чонгук, книги являются основными путеводителями, единственным маяком в мрачном мире. Альфе сложно смотреть фильмы, особенно обычные художественные фильмы, он просто не может различить эмоции, смотря на выражения лиц актёров и актрис, ему сложно понять подлинные намерения главных героев, так как в кино об этом не рассказывают подробно, не раскрывают все детали, надеясь на то, что зритель сам сможет построить логическую цепочку. Но для психопата это невозможно, а если даже возможно, то с огромным усилием. А с книгами совсем другая история, хотя поначалу было сложно. Это можно сравнить с тем, как человек читает на неизвестном ему языке, сложно для восприятия, местами запутано. Но шаг за шагом многое приобретает смысл и спустя годы практики человек, лишенный чувств, начинает хоть как-то понимать эмоции людей, лишь понимать, но не чувствовать. В этом деле нет последнего уровня, нельзя сказать, прочитав всю классику: «Ну всё, я всё понимаю, вижу и главное чувствую.» Не всегда получается в жизни встречать аналогичную ситуацию из книги и так же не всегда в тексте отражаются истинные жизненные ситуации.

Как забавно это не звучало, хищнику тоже сложно. Особенно хищнику, который отчаянно пытался избавиться от этого клеймо.

Альфа, как и в прошлый раз, в сопровождении охранника зашёл в холл. Подчинённый докладывал, и сегодня Чон не узнал ничего, что могло бы расстроить его. Уже прогресс. Лучше не знать ничего, чем таить в себе гнев, злость и раздражение.

Дверь открылась, альфа остановился у дверного проема, не решившись двинуться вперёд. Через открытую дверь балкона он видел его. Омега стоял, положив руки на массивные перила из мрамора, периодически откидывал голову, смотря на небо, на оранжево-красные облака перед закатом. Будь альфа художником, он бы написал картину. Он бы навеки запечатлел этот прекрасный вид, изящное тело, каждую деталь, каждую линию, чтобы никогда не забыть.

Обычно альфа мог восхищаться лишь собственными достижениями: в бизнесе, в спорте, в саморазвитии, но ещё никогда настолько не очаровывался красотой ни природы, ни омег, ни картин. Сейчас, на фоне Тэхёна, закат казался более красочным, облака завораживали изяществом, а опушка леса в дали манила своей таинственной красотой.

Альфа зашёл в комнату, не закрыв дверь, чтобы не спугнуть омегу, двинулся к балкону. Спальня была пропитана запахом младшего вперемешку с его собственным, от осознания этого хотелось улыбнуться, но ни одна мышца на лице Чона не дернулась, ведь это странно — улыбаться без видимого повода. А альфа не странный ни разу. Когда Чонгук оказался на балконе, буквально на расстоянии протянутой руки от младшего, запах стал насыщеннее и было заметно как кофе сильно подавлял вишневый аромат. Уголки губ все-таки слегка поднялись, это скорее было похоже на ухмылку, нежели на улыбку, в глазах до сих пор отсутствовали искорки счастья, но это не отменяло того факта, что ему приятно.

Младший прикрыл глаза, вдохнул полной грудью, заполняя легкие терпким природным ароматом Чона. Если у мази такой приятный побочный эффект, то Тэхён готов мазаться ею дни напролет. Честно, это самый приятный и желанный запах в мире. Всю свою сознательную жизнь омега сходил с ума именно по этому типу напитка. Папа ему всегда запрещал пить слишком крепкий кофе и строго контролировал, чтобы он не сильно налегал на него. Здоровье у парней-омег шаткое, они намного слабее женщин и девушек, более чувствительны к боли, более ранимые в эмоциональном плане. Собственно, из-за того, что они слабее, им противопоказана сильная концентрация кофеина. Пренебрежения этим предупреждением могло закончиться очень плачевно, могло случиться всё: начиная от задержки течек и заканчивая полным исчезновением природного запаха или же остановкой сердца. Зная это, папа всячески отгораживал своего сына от кофе, в результате, омега довольствовался лишь запахом, и редко, очень редко удавалось выпить хоть чашечку. А рядом с альфой можно насытиться им, впитать в себя и тихо ждать новую встречу, чтобы в очередной раз задохнуться в его сильных руках.

Солнце исчезло за горизонтом, прожектора в саду загорелись, на улице значительно похолодало и омега решил вернуться во внутрь, во избежание простуды. Стоило ему только развернуться, как он запищал. Силуэт внушительных размеров за спиной, окутанный мраком, наводил ужас. Омега отпрыгнул назад, зажмурился до боли в лицевых мышцах, задержал дыхание.

— Всегда знал, что я внушаю страх, но чтобы настолько…

— Господи, я адски испугался. — выпалил омега, услышав знакомый голос альфы. Он открыл глаза, когда Чон, отошедший включил свет, вернулся обратно к нему. Затем Тэхён истерично засмеялся, показывая свою уникальную квадратную улыбку, обнял себя, обхватывая живот руками. Альфа смотрел на него и пытался сохранить этот момент в памяти, этот смех выделялся из тысячи других, да он истеричный, да альфа понимал, что младший так справляется со стрессом, но он будто бы родной и принадлежащий ему самому. Смеялся омега, а внутри Чона происходили микро-взрывы эмоций.

Этот вечер в целом был переполнен этими странными ощущениями, совместными моментами, внезапными и нелепыми вопросами, а также не менее нелепыми ответами.

Они вместе, за одним столом поужинали, потом около полуночи омегу вырывало, потому что желудок за несколько дней отсутствия пищи забыл, как надо работать. И альфа не отходил от младшего, был рядом, гладил по спине, когда Тэхёна выворачивало наизнанку, по-своему заботился, подавал стакан воды, наказал повару готовить лишь кашу в ближайшее время. И это выходило местами естественно. Он делал это не потому что должен, а просто хотел.

Двадцать минут четвёртого, когда они легли спать, зазвенел телефон Тэхёна. В трубке Сокджин усиленно объяснялся, громко всхлипывал, его речь младший омега так и не понял. Сломленный голос друга крошил все внутренности, дробил кости и не давал нормально дышать, воздуха не хватало. Тэхён прекрасно осознавал, Сокджин без весомой причины не стал бы звонить, омежья интуиция вопила о том, что все это конец. Приплыли.

— Сок, умоляю, повтори ещё раз, я ничего не понял. — вытирая слезы с лица, попросил Тэхён. Сердце заколотилось, в голову лезли лишь самые мрачные догадки, от которых нутро сжималось. — Сокджин, ответь мне. — но в ответ летит непонятные объяснения старшего и на фоне ругань. Громкие, по-альфински грубые голоса, лишают последних крупинок рассудка.