Нюра Осинина. Квартиранты

Часть 8. День летнего солнцестояния

Приближался день летнего солнцестояния. Меня всё больше охватывало волнение. Стала рассеянной, уходила в себя. Мужчины мои забеспокоились о моём здоровье. Подруги тоже. И тех, и других успокаивала, ссылаясь на усталость. Вот, мол, пойду в отпуск, съезжу на Алтай, отдохну душой и телом. Возьму с собой фотоаппарат, нащёлкаю снимков красивых. Если кого-то и убедили мои слова, но только не Елисея. Днём-то я ещё могла контролировать своё состояние, а ночью… меня терзала бессонница. Но худо-бедно я продержалась до двадцать второго июня.

Мужчины уехали на работу в дальнюю деревню. Обед готовить не нужно. На работу тоже не надо. Сегодня суббота, выходной. У наших строителей выходных нет. В бригаде мужики подобрались один к одному: не пьющие, до работы злые. Ведь появилась возможность заработать неплохие деньги.

Натопила баню, сходила в ближайший колок, наломала два веничка с двух берёз. Помылась. Веником из веток кудрявой берёзы напарилась. А веничек из веток плакучей, «русалочьей», берёзы заварила кипятком, разбавила холодной водой и облилась, поливая на себя из ковша и приговаривая:

- Как в лесу две берёзки растут,

так во мне две души живут.

Одна душа, жаром веничным, во мне остаётся,

а другая – водой стечёт, к Отцу небесному вернётся.

Пришла в спальню, надела красивое, ещё не надёванное, подаренное Елисеем, платье. Завесила плотно у трюмо-трельяжа боковины, поставила и зажгла толстую свечу, с боков два стакана с водой. Легла поверх покрывала спать. Уснула сразу.

Проснулась, встала и подошла к трельяжу. За спиной материализовался Посланец. Не прозрачный. Черты лица обычные, простоватые. Курносый, круглолицый, чуть припухлые губы. Выглядит лет на двадцать пять-тридцать

- Боишься? – спросил улыбнувшись.

- Нет. Не боюсь, потому что не знаю, чего ожидать. Но немного волнуюсь.

- Правильно делаешь. Чего бояться-то. Больно не будет.

Я не заметила, как у него в руках оказался меч. И испугаться не успела, как он, взмахнув им, резко опустил мне на голову. Меня сверху донизу опалило огнём. В глазах потемнело, но на ногах я устояла.

- Вот и всё. Не больно, ведь?

Я открыла глаза. Посмотрела в зеркало. Рядом со мной стояла ещё одна я. Мы развернулись друг к другу лицом и обнялись.

- А теперь отступите друг от друга, сделав один шаг назад.

Мы разъяли объятия и отступили назад. Посланец взял стаканы с водой и что-то прошептал над ними. В одном стакане вода порозовела, а в другом осталась прозрачной.

- Пейте, – сказал Посланец, подавая мне стакан с розовой водой, а моей второй половине с чистой.

Мы выпили воду. Вода была чуть солоноватая и с привкусом железа. Я почувствовала, как во мне появляется тяжесть, по телу растекается тепло, жизненная энергия.

- Вот и всё. Ты остаёшься, – сказал мне Посланец. – А тебя ждёт Всевышний.

И они исчезли.

Я проснулась с чувством утраты. Лицо было мокрое от слёз. Тело ныло, отзываясь на каждое незначительное движение не сильной, но неприятной болью. Попыталась встать, но вернула голову на подушку.

- А где наша хозяюшка? – услышала голос Родиона.

- Не слышно и не видно, – подтвердил моё отсутствие Олег.

Дверь в спальню открылась, и вошёл Елисей. Я с трудом разлепила глаза. Мешал свет.

- Анюта, что с тобой? – спросил встревожено, присаживаясь на край кровати. – Ты почему такая бледная? В новом платье спала.

- Она же обещала в нём спать, – напомнил Олег.

Родион, оглядевшись, присвистнул.

- А тут, похоже, обряд какой-то проводили, – высказал догадку он.

Елисей, огорчённый моим плачевным состоянием, когда вошёл, не обратил сразу внимание на трельяж. И только после слов Родиона, осмотрелся.

- Что тут происходило? Рассказывай, – произнёс, добавив голосу строгости.

Я посмотрела ему в глаза и медленно отрицательно повела головой. Горло саднило, но превозмогая боль, прошептала:

- Я сейчас ничего сказать не могу. Скоро узнаешь сам.

Закрыла глаза и уснула.

Проснулась я утром. В окна светило солнце. Из кухни доносились мужские голоса. Мужчины завтракали. Я тихонько встала. На мне уже вместо платья надета ночнушка. Прошла на цыпочках в душ. Слегка кружилась голова. Выхожу из кабинки, стоит Елисей с полотенцем в руках. Завернул меня и подхватил на руки. В спальне сел на кровать, усадив меня на колени. Начал обтирать.

- Елисей, ну, что ты меня, как ребёнка на руках носишь, вытираешь?! – возмутилась я. – Я сама могу обтереться и одеться.

- Ты можешь, а я хочу, – произнёс Елисей и, вдруг, замер.

Я тоже. Наши взгляды встретились, и мы никак не могли отвести глаз.

- Я тебе уже однажды это говорил, – прошептал Елисей.

- Не-ет, – засмеявшись, проговорила я. – Ты это прочёл в моей книге.

- Странную книгу ты написала. В отношении тебя у меня часто возникают «дежавю». Я, когда первый раз её читал, не обратил внимание на некоторые, казалось, незначительные ситуации.

- Ты что, ещё раз её прочитал?

- Я её сейчас читаю. Медленно, вдумчиво. Скачал на планшет.

Я засмеялась.

- Если ты её прочтёшь в третий раз подряд, то она может стать твоим воспоминанием. Но я там не была! И в деву-лебедь не превращалась, и в ладоницу, и в единорога. И мышцы у меня нормальные, человеческие. И не рожала я ни двойню, ни одного. И это всё не про нас. И тебе на работу пора. Родион с Олегом уже вышли на улицу.

- Мы сегодня не идём на работу. Попросили выходной. К нам знакомый подъехать должен. Из оборотных. Юрген звонил – Олегу после контузии нужно первый раз обернуться. А в лесу его сопровождать некому. Вот и пригласили.

- Вот и иди, встречай гостя, а я одеваться буду.

- Не хочу я никого встречать. И в лес ехать не хочу. Я с тобой побыть хочу.

- Елис, что такое сегодня с тобой?

- Не знаю. Не хочу сегодня с тобой расставаться. Не могу никак. Душа, как к магниту, к тебе тянется. Из твоей книги такие пикантные откровенные картинки про нас возникают.

- Э-э-э, нет там никаких пикантных откровенных картинок. Там в этом смысле всё очень сдержанно, скромно написано, даже почти без намёков. Отпускай меня. Я одеваться буду.

- Ты с нами поедешь? – нехотя отпуская меня, спросил Елисей.

- Если успею позавтракать, то поеду.

Елисей вышел. Я прошла к шифоньеру. Слегка закружилась голова. Оделась для поездки в лес, измерила давление. Нормальное. Значит это откат от обряда. Пройдёт. Развеяться в лесу не помешает.

Позавтракала и вышла на улицу. В этот момент подошла машина, зелёная «Нива». Из неё вышел мужчина в камуфляжном стареньком костюме, ботинках.

Мужчины, сидевшие на диванчике, встали, пошли навстречу гостю. Поздоровались за руку. Я продолжала стоять на крыльце, наблюдая за ними. У меня возникло неприязненное чувство к гостю, и не было желания к нему подходить. Но Елисей позвал меня, и мне пришлось подойти к мужчинам.

Подошла, поздоровалась. Елисей представил нас друг другу. Гостя просто по имени – Савелий, меня полным именем и женой.

Савелий окинул меня оценивающим взглядом и переключил внимание на Елисея, сказав ему, что поедет на своей машине.

Мы сели в машину. Родион за рулём, рядом с ним немного взволнованный Олег, на заднем сидении Елисей и я. Поехали. Елисей нежно прижал меня к себе. Родион взглянул на нас в висящее перед ним зеркало, улыбнулся и подмигнул мне. Они с Олегом заметили необычно нежное сегодня отношение Елисея ко мне, его стремление быть со мной.

Через полчаса мы были в одном из самых глухих мест в окрестностях нашей деревни, на опушке небольшой сохранившейся таёжки. Мужчины вышли из машины, пошли вглубь леса. К ним присоединился волк, Савелий в обороте. Вскоре вернулся Родион, сел в машину, сказав, что мы будем ждать здесь. Я хотела прогуляться, но Родион не разрешил. И мне ничего не оставалось, как сидеть в машине с опущенными стёклами и дышать лесным воздухом.

Минут через десять из леса выбежал серый волк и направился к нам.

- Что это Савелий прибежал? – удивилась я. – Может, что-то случилось?

- Сейчас узнаем, – проговорил Родион, приоткрывая дверцу со стороны пассажирского сиденья.

Савелий обернулся, и вот уже г***й мужик без стеснения садится рядом с Родионом. Оглянулся на меня, подмигнул. Мне стало неприятно, и я вышла из машины со стороны Родиона. И услышала:

- Вы как с ней спите? По очереди или все вместе?

- Ты это о чём? Она жена Елисея.

- Ну и что? Мужики вы вон, какие видные. Она вас ублажает по очереди или сразу троих?

- Не троих и не двоих. Эта женщина порядочная, и, повторяю, она жена Елисея.

- Как ты думаешь, он не поделится? У меня слишком долго не было женщины.

- И думать нечего! Не поделится. Он тебя просто убьёт и в тайге закопает. А мы ему поможем.

- Значит, даже так. Она же безоборотная, ценности не представляет. Что с ней церемониться?

- Причём здесь обороты? Она женщина Елисея, он за неё любому глотку порвёт.

Я больше не могла слушать эту мерзость, не выдержала.

- А ты что тут расселся? Олега в лесу на кого оставил? У него после большого перерыва, после контузии первый оборот. А если с ним что случится? А ты, Родион, что на него смотришь? Гони его прочь!

Я оббежала машину, распахнула дверцу со стороны Савелия:

- Пошёл вон!

Родион тоже вышел из машины. Савелий выпрыгнул из машины волком и оскалился на меня. В этот момент из леса выбежал ещё один серый волк, направляясь в нашу сторону. Вслед за ним скачками мчался чёрный волк.

Мы с Родионом одновременно выкрикнули:

- Олег!

- Волчица?! Ты что, гад, удумал? – кинулся Родион к Савелию.

Савелий побежал к своей машине, следом за ним волчица. Он вышел из оборота, открыл заднюю дверь, впустив её, и захлопнул, а сам сел за руль и поехал.

Олег, поскуливая, опустился на траву. Его трясло. Я опустилась на колени рядом, стала гладить по голове, успокаивая. Из леса спешил Елисей с одеждой Олега.

- Где он? – спросил, осматриваясь.

- Уехал сволочь! – выплюнул возмущённо Родион.

- Олег, отдохни маленько, потом обернёшься и оденешься, – сказал Елисей. – Что тут произошло? Я ничего не понял. Почему Олег в таком состоянии? Почему Савелий так спешно уехал?

- Потому и уехал, что напакостил. Он с собой настоящую волчицу привёз, да ещё с течкой, – зло сообщил Родион.

До меня начала доходить суть произошедшего. Я ухватилась за руку Елисея, зажала рот, чтобы не заплакать вслух, но слёз удержать не смогла. Вдруг, мы услышали всхлипывания. Посмотрели на Олега. Он лежал, закрыв лапами глаза, и по-человечески всхлипывал. Я хотела кинуться к нему, но Елисей придержал меня.

- Пусть поплачет, легче станет. Ты даже представить не можешь, что ему пришлось пережить.

- Как ни странно, но представляю и негодую. Явился тут, в облике Адама-соблазнителя, тряся своими причиндалами. А Олежку с волчицей оставил, гад такой!

- Он что? тут г***й был? – спросил Елисей.

- А какой ещё? Он же в машине раздевался, – сказал Родион. – Свою сучку, видать, в багажнике привёз.

В этот момент я поймала взгляд Родиона и, незаметно для Елисея, отрицательно повела головой. Родион согласно кивнул. Елисей не должен знать, о чём говорил здесь Савелий. Меньше знает – крепче спит.

Олег, наконец, успокоился, поднялся, по-собачьи ткнулся мне в ладонь. Я погладила его по голове.

- Анюта, садись в машину, – велел мне Елисей. – Сейчас поедем. Давай, Олег, выходи из оборота и одевайся.

Волк поднял морду, заглядывая Елисею в глаза, жалобно проскулил.

- Он выйти не может, – сказал Родион. – Беда.

- Что ж, дома подождём, – предложил Елисей.

- Правильно, – поддержала я. – Олежек, побудешь немножко моей комнатной собачкой? – проговорила, гладя его по голове. – Безвыходных ситуаций не бывает.

- Ну да, болонка-переросток, – пошутил Родион, сняв со всех напряжение.

Мы улыбнулись, Олег тоже оскалился в улыбке.

Обед Елисей с Родионом готовили сами. В сенях, в вакуумной упаковке лежали две солидных гусиных тушки в стазисе. Меня с моей «комнатной собачкой» выпроводили из кухни, чтобы тут не трясли шерстью и не лезли с советами под руку.

Я взяла планшет, и мы с Олегом устроились на полу в их комнате. В планшет были загружены через сканер мои старые фотографии. Начала показ с детских. Спросила, хорошо ли он видит изображения. Олег кивнул и оскалился в улыбке. Показывая снимок, я объясняла, кто изображён, когда сделано фото. Когда дошла очередь до фотографии моего класса выпускного года, увеличила, выделив Илью.

- А этот мальчик мне очень нравился, но после выпускного вечера, мы ни разу не встречались, – с лёгкой грустью сказала я.

В этот момент в комнату вошёл Елисей.

- Так-так. Значит, в школе тебе нравился наш доктор Илья? Я начинаю ревновать. Встретимся, вызову на дуэль.

- Точно. И оставишь нас без доктора. А кто будет Артура оперировать? – вступил в разговор, вошедший в комнату, Родион.

- Так я после операции, – оправдался Елисей.

Мы засмеялись.

- Ну-ка, ну-ка, а это кто? – заинтересовался Родион ещё одним моим одноклассником.

Я приблизила изображение. Под снимком имя и фамилия – Павел Половец.

- Так это же мой замполит! – воскликнул Елисей. – Интересно, где он и как сейчас?

- Елис, его в прошлом году не стало, – тихо сказала я.

- Что с ним?

- Рак лёгких. Скончался в госпитале под Москвой.

Мужчины помолчали.

- Вот ещё один ваш «коллега», – показала я ещё одно фото. – Танкист. Был в то же время, в том же месте. Живёт в ближнем зарубежье.

- Ну-ка, как его фамилия? – склонился ближе к планшету Родион. – Что-то физиономия знакома. Бахарев Георгий.

- По прозвищу Грузин! – вспомнил Елисей.

- Точно! За полгода до вывода стояли у нас неделю. Пять танков. У них позывной был потешный – «Бакуля», – смеясь, напомнил Родион.

- Это прозвище ещё одного моего одноклассника от фамилии, Бакулев Василий. Вот он. Он вместе с Гошей Бахаревым в танковое училище поступил. Только Василий не доучился, отчислили за многократные нарушения воинской дисциплины. А когда Гоша в Афганистан попал, Вася в военкомат пошёл. Вот и оказался в Гошином подразделении. Тот его прозвище позывным и сделал, – просветила я мужчин.

- Какой у тебя класс боевой оказался, – сделал вывод Елисей. – А этот, Бакуля, жив?

- Нет. После Афгана в какой-то пьяной поножовщине погиб. Из наших мальчиков только трое живых: Илья, Гоша и Серёжа-поэт. Вот он.

- Так это же корреспондент Сергей Власов! – узнал знакомого Елисей. – Он же с нами почти всю «афганскую» прошёл! Ещё вывод войск освещал в журнале «Огонёк». Ему наших ночных разведчиков запретили фотографировать под расписку. Он так расстраивался. Стихи нам свои читал. Отличные стихи. Песни на многие написаны. Не знаешь, где он?

- Где-то на Дальнем Востоке. Карьеру журналиста закончил, служа в одной областной газете редактором. Сейчас, конечно на пенсии.

- Вот, Анюта, сколько у нас с тобой общих знакомых оказалось! – обняв меня за талию и ставя на ноги, произнёс Елисей. – А теперь пошли обедать. Олежка, пошли.

Мы прошли в кухню. На столе стояли три блюда с двумя половинами и одной четвертиной гуся, запеченных в фольге. На полу поднос с гусятиной и миска с бульоном для Олега. Нам к гусятине прилагался бульон и редис, зелёный лук и листики салата.

После обеда Олег ушёл на крыльцо и лёг на диван. Там и пролежал до вечера. Елисей с Родионом, растревоженные воспоминаниями, ещё немного посидели в кухне, поговорили.

А я ушла в спальню. Душа моя плакала. Навалилось чувство одиночества, тоска, усугублённые жалостью к Олегу. Пришёл Елисей, лёг рядом. Прислушался к моим всхлипам, сгрёб в охапку.

- И о чём мы слёзы льём? За Олежку переживаешь? Всё обойдётся.

- Ну, да, обойдётся. Я как подумаю, что пришлось парню пережить в лесу, так от бессилия выть хочется. Дайте мне автомат и скажите его адрес. Я пойду и пристрелю этого подонка!

- Ну-ну, какая ты, оказывается воинственная. Успокойся. Поспи.

- Не могу. А Родион где? С Олегом?

- Нет. Олег спит на диванчике на крыльце, а Родион уехал в Осиновку поросёнка купить килограмм на сорок-пятьдесят. Оказывается, у нас в холодильнике нет мяса, и ты молчишь. А нам волка нужно кормить.

- Елис, у вас дома были случаи невыхода из оборота?

- Конечно. Если организм слабоват, а подошло время первого оборота, тяжко приходится. Бывает, несколько дней молодой человек болеет, обернётся, а потом дня три-четыре выйти не может. У нас там травка интересная растёт, волчник называется. Её в качестве приправы используют, чтобы помочь из оборота выйти. Мясо, бульоны с ней готовят, в каши добавляют. Ведь солить нельзя, острых приправ тоже нельзя добавлять, слишком душистых.

- А у вас с собой такой травки нет?

- Есть немного. Олег с собой принёс. На всякий случай. Вот этот случай и подвернулся. Он ещё семян немножко принёс, в теплице посеял. Скоро зацветёт. Пока Олежка из оборота не выйдет, готовить буду я.

- А как с работой?

- Завтра мы поедем. Олег с тобой будет. С Виктором мы договоримся. Скажем, что приболел, контузия сказалась. Аня, – прошептал мне в макушку «муж», прижимаясь теснее.

- М-м?

- Анюта-а, – снова горячий шёпот.

- Оу? «Ого!».

- Анют, я из твоей книги такую картинку вспомнил.

- Не ври-и. Нет там никаких картинок. «Уфф!».

- Ты сегодня утром такая встала, что я до сих пор успокоиться не могу. Даже беда с Олегом напряжение не сняла. Выручай, а то заболею. Все чресла ломит.

Елисей ещё теснее прижался ко мне. Я засмеялась.

- Страдалец ты мой бедненький. Что же ты меня разговорами развлекаешь? Ну-ка, где у тебя болит? Лечить будем.

И мы занялись лечением.

Олег вышел из оборота через два дня.

Два дня я занималась прополкой. Олег слонялся по двору, играл с Виртом. Тот принял Олега не как волка, а как собаку, пахнущую нами. Олег притащил Вирту в зубах свиную косточку с мясом, чем купил с потрохами. Соседка удивлялась, откуда такая большая и умная собака у нас взялась? По огороду ходит аккуратно, по дорожкам, грядок не топчет. Сказала ей, что знакомые из райцентра в гости поехали, попросили присмотреть.

Во вторник мужчины поехали на работу втроём, и я тоже пошла на работу.