Магия и предубеждение

ГЛАВА V

Неподалеку от Лонгборна жила семья, с которой наша семья поддерживала особенно близкие отношения. Сэр Уильямс Лукас ранее занимался торговлей в Меритоне, где приобрел некоторое состояние, а также титул баронета, пожалованный ему в бытность его мэром, благодаря специальному обращению к королю. Он прошел обучение только до третьего года в академии магии, так как его способностей не хватало на продолжение обучения. Это не так уж и плохо, можно сказать, посредственно в некой степени, ведь много кто именно на этом уровне и останавливается. Последнее отличие подействовало на него, пожалуй, слишком сильно. Оно породило в нем неприязнь к прежнему образу жизни его родителей и занятиям в небольшом торговом городке. Они были магами, прошедшими только первый курс магической академии. Расставшись с тем и другим, он перебрался со своей семьей в дом, расположенный в одной миле от Меритона, который с той поры стал именоваться «Лукас Лодж».

Здесь сэр Уильям, не будучи обременен никакими делами, мог с удовольствием предаваться размышлениям о собственной значительности и проявлять предупредительность по отношению ко всему свету.

В самом деле, хотя полученное звание и возвеличило его в собственных глазах, оно все же не сделало его высокомерным. Напротив, сэр Уильямс был воплощением любезности и внимательности к каждому встречному, так как представление к магическому двору в Сент-Джеймсе сделало этого по природе безобидного и дружелюбного человека еще и обходительным. Хотя, нельзя сказать, что он является таковым и тем, у кого магический потенциал ниже его. Он предпочитает иметь дело с такими семьями как наша, к примеру.

Леди Лукас, его жена, была добродушной женщиной, в меру недалекой, но имеющая неплохое образование в академии магии и такой же потенциал к зельеварению, чтобы стать подходящей соседкой для нашей мамы. У нее было несколько детей. Старшая дочь, смышленая и начитанная девушка двадцати семи лет, была как раз моей лучшей подругой. Она тоже закончила только три курса магической академии, как и её родители. От матери она взяла любовь к зельеварению, а от отца желание выйти замуж за хорошего мага и никаким образом не понижать статус семьи в магических кругах.

Мы неизбежно должны были встретиться, чтобы поговорить о бале. И на следующее утро Лукасы оказались у нас дома за чашкой чая, готовые слушать и рассказывать. Зная о данной привычке и, можно сказать, даже традиции, я решила заниматься своими делами в гостиной. Я так и не кончила свои занятия с трансмутацией неоживленных предметов, а хотелось бы ещё позаниматься в контроле мелких предметов. Мастерства Джейн я не достигну, да и не горю желанием, а вот сносно делать некоторые вещи вполне могу натренироваться. Краем уха слушала разговор.

— Для вас, Шарлотта, вечер начался неплохо, — обратилась мама к мисс Лукас. — Ведь первый танец мистер Бингли танцевал с вами.

— Да, но он был больше доволен своей дамой во втором танце! — заявила соседка, отпивая чай.

— Вы говорите это, потому что он пригласил Джейн еще раз? Что ж, он и впрямь вел себя так, будто она ему приглянулась. Я даже кое-что слышала по этому поводу — не помню подробностей, — что-то в связи с мистером Робинсоном.

Мама умеет подкинуть горючей пыли в огонь и разжечь интерес в слушателе и желание выдавать все тайны, ну может и не все, но большую их часть — точно.

— Быть может, вы имеете в виду его разговор с мистером Робинсоном, который я случайно подслушала? — на слове «случайно» я чуть не фыркнула, скорее всего это было такой же случайностью, как и моя с заклинанием улучшения слуха.

— Разве я вам его не передала? Когда мистер Робинсон спрашивал его — нравится ли ему наше общество, не находит ли он, что в зале собралось много хорошеньких магичек и которая из них кажется ему самой красивой, он сразу же ответил на последний вопрос: «О, разумеется, старшая мисс Беннет! Тут даже не может быть двух мнений!»

— Честное слово, сказано довольно решительно. Можно подумать, что… Но вы знаете — все может кончиться ничем, — заявила мама, явно провоцируя собеседницу на обратное отверждение.

— Не правда ли, я была более удачливой шпионкой, чем ты, Элиза? — сказала Шарлотта внезапно, повернувшись в мою сторону. — Мистер Дарси говорит менее приятные вещи, чем его друг. Бедная Элиза! Ты, оказывается, всего лишь «как будто мила»!

Я даже не сразу поняла, как мне воспринимать эти слова: как укол или же просто как факт, ведь дарси и вправду такое сказал, я сама слышала. Но мама меня опередила.

— Надеюсь, вы не станете вбивать Лиззи в голову, что она должна быть задета его словами? Понравиться такому несносному человеку было бы просто несчастьем. Миссис Лонг сказала вчера, что он просидел около нее полчаса кряду и за все время даже не раскрыл рта!

— Уверены ли вы в этом? — спросила Джейн, входя в комнату со своей вышивкой в руках. Скорее всего тоже захотела послушать разговор. — Нет ли тут какого-то недоразумения? Я хорошо видела, как мистер Дарси с ней разговаривал.

— Пустяки! Она его под конец спросила — понравился ли ему Незерфилд. Вот ему и пришлось что-то ответить. По ее словам, Дарси сделал это весьма неохотно. Что ещё взять от этих темных магов! Кстати, а стало известно какой он силы?

— Мисс Бингли сказала мне, — заметила Джейн, — что он терпеть не может подолгу беседовать с посторонними. Зато с близкими друзьями он держится необыкновенно приветливо. И нет, он всегда скрывает ауру, — добродушно сообщила сестра.

— Вот уж не поверю здесь ни единому слову, дорогая. Если бы он умел быть приветливым, он бы поговорил с миссис Лонг. В чем тут дело, мне совершенно ясно: он лопается от гордости, а тут до него как-то дошло, что у миссис Лонг только первый год академии. Ведь все мы знаем и понимаем, что его магические способности явно выше среднего, раз он на постоянной основе может спокойно скрывать ауру и не падать в обморок каждые полчаса от истощения резерва.

— Меня мало трогает, что Дарси не беседовал с миссис Лонг, по какой бы то не было причине, — сказала Шарлотта. — Но мне жаль, что он отказался танцевать с Элизой.

— На твоем месте, Лиззи, — сказала мать обращаясь ко мне, — в следующий раз я бы сама отказалась принять его приглашение.

— Думаю, что я могу обещать вам никогда с ним не танцевать, — прошептала себе под нос, не хотелось признавать, но сказанное Дарси меня все же зацепило. Не ранило, но было неприятно такое слушать.

— Признаюсь, — сказала мисс Лукас, — гордость мистера Дарси задевает меня не так сильно, как чья-либо другая. У него для гордости достаточные основания. Приходится ли удивляться, что столь выдающийся маг, знатный и богатый, придерживается высокого мнения о своей особе. Он, если можно так сказать, имеет право быть гордым.

— Все это так, — вмешалась я. — И я бы охотно простила ему его гордость, если бы он не ранил мою.

— Гордость, — вмешалась Мэри, до этого сидевшая с книжкой в углу и молчавшая, задумчиво читая всё тот же трактат по магической философии, — представляется мне весьма распространенным недостатком. Во всех прочитанных мной книгах говорится, что человеческая природа ей очень подвержена. Весьма немногие среди нас не лелеют в своей душе чувства самодовольства, связанного с какой-то действительной или мнимой чертой характера, которая выделила бы их среди окружающих. Гордость и тщеславие — разные вещи, хотя этими словами часто пользуются как синонимами. Человек может быть гордым, не будучи тщеславным. Гордость скорее связана с нашим собственным о себе мнением, тщеславие же — с мнением других людей, которое нам бы хотелось, чтобы они составили о нас.

— Если б я был так же богат, как мистер Дарси, — воскликнул юный Лукас, который приехал к нам вместе с сестрами, — я бы не стал особенно важничать, а завел бы себе свору борзых да откупоривал каждый день по бутылочке вина!

— Ты бы при этом выпивал гораздо больше вина, чем следует, — возразила мама. — И, если бы я застала тебя за этим занятием, я бы отобрала у тебя бутылку. Тебе ещё нужно дорасти.

Младший Лукас ввязался в спор с матушкой, который продлился до самого отъезда.