Герман Владимирович лежал на кровати и смотрел в потолок. Он чувствовал себя не очень хорошо, в груди сжимало и давило на все тело. Скорей всего это состояние - результат того напряжение, которое потребовало от него исполнение роли судьи. Несмотря на внешнее спокойствие и даже легкость, она далась ему не просто, ведь он попал под перекрестный огонь двух своих сыновей. И ему было нелегко сделать свой выбор - встать на сторону одного из них.
Поначалу он даже немного растерялся, когда ощутил накал этого противостояния. И даже пожалел про затею с судом. Он неожиданно оказался уж чересчур идеологичным. Хотя почему неожиданно, скорей, наоборот, все закономерно. Однажды эти противоречия должны были где-то прорваться. Вот прорыв и случился на этом процессе. И можно теперь не сомневаться, что о
