Воины хаоса

Мертвый город.

        Разведчики вернулись полчаса назад. Как и ожидалось, городище Детей Кулемы обезлюдило. Во всех возможных смыслах. Центр его был побоищем. Незакрытой братской могилой. Стоило бы просто сжечь его со всеми призраками, во избежание поветрий, но Охранение Культуры требовало выносить и консервировать наиболее выдающиеся образцы арктиковского наследия. Ахига понимал, что это необходимо. Уничтожать культуру, какой бы она ни была, стирать ее без следа – отвратительно. Юнита никогда не запрещала приведенным к свету народам сохранять полезные традиции. Разумеется, кое-кто практиковал неудобные или просто вредные обычаи (вроде членовредительства или каннибализма), в таких случаях Научный Подход и гуманизм предписывали удерживать людей от мракобесия. Пусть даже и силой. Конечная цель Научного Подхода оправдывала все.

         Но, черт побери.

         - Мумии, - с болезненным воодушевлением произнес Ахига, расхаживая по ковру. Он читал рапорт сервуса разведгруппы. – Мертвецы сидят возле домов. Черепа. Гроздями. Улицы вымощены костьми… Скальпы. Вы слышали, единомышленница Аяш? Это такие парики. Только…

         - Настоящие, я знаю, знаю, - отмахнулась магистр. – Я все равно пойду с вами.

         - Для чего? – спросил Антон, пробегая глазами текст. – А, вот хороший отрывок. “При осмотре общинных домов обнаружены инсталляции предположительно религиозного назначения. Женские мумифицированные тела, облаченные в серые хламиды. Подвешены к потолкам при помощи тросов, сплетенных из жил. Рты раскрыты. Миротворец Кваху, без моего распоряжения прикоснулся к одной из них. Раздался звук неустановленного происхождения, который я могу описать как вопль женщины, находящейся под сильным стрессом или в ярости. Мумия не была источником звука, это подтверждается как мной, так и другими членами отряда. Источник определить не удалось. Кроме того, после упомянутого звука, на мумии распахнулась хламида. Живот рассечен, в нем угадываются останки ребенка. При взгляде на рану у свидетеля возникает ощутимая, объективно воспринимая боль в животе”.

         Ахига, опустил рапорт и взглянул на Аяш. Глаза у той были точь-в-точь как у сервуса Мизу по возвращению. Большие, влажные и совершенно остановившиеся, словно застывшие в глазницах. Радиум-мастер ждал, жаждал чтобы Юлия сказала, что это культурные особенности арктиков. Их нужно изучить, осмыслить и принять, в той или иной степени.

         В какой, интересно, степени можно принять мумификацию беременных женщин? Украшать ими интерьер? “О, Юрунг, привет старый друг! Не виделись уже лет двести. Заходи, обязательно заходи на днях. Мы с супругой приобрели ту арктиковскую скульптуру из натурального материала. Визжит, мое почтение, две собаки уже с ума успели сойти. Живот, побаливает, это правда, но где-то должен быть уголок, правда? Ха-ха-ха!”

         - Ха, - вслух сказал Ахига.

         В глазах Аяш промелькнул намек на движение.

         - Я пойду.

         - Да зачем же, - снова спросил радиум-мастер уже почти смеясь. – Хотите послушать как кричат мертвые?

         - Я хочу быть как вы, - твердо ответила Аяш. – Я хочу понимать с чем мы имеем дело.

         - Я вам потом перескажу. Когда все это первобытное зверство сгорит дотла.

         - Антон! Хватит пререкаться! Вы, в конце концов, не в праве мешать мне.

         Да что б тебя там приведения за пятки искусали, подумал Ахига. Меньше всего он ценил в женщинах их так называемую “приятную настойчивость”. Ничего приятного в таком упрямстве не было. Только медленно нарастающее бешенство. Возьмешь с собой – отвечай. Не возьмешь – отвечай. Потом с ней случиться истерика или помутнение рассудка. Отвечай! Если бы не ее глаза. Губы. Бедра.

         Вслух же он сказал:

         - Кто мудр, испытывать не станет ни женщин, друг мой, ни стекла. Хорошо. Пусть победит ваше желание лезть к черту в пасть. Между прочим, четыре месяца назад Радиум-9 дважды посылал разведчиков на стоянку хейма поклоняющегося змеям. Не вернулся никто. Решено было обстрелять город бомбами с зажигательной смесью. При обследовании руин…

         - Хватит! – крикнула Аяш. – Я немедленно иду к интенданту за снаряжением! Встретимся у вашего бункера через пятнадцать минут.

         По прошествии указанного времени, Ахига, полностью облаченный в броню, смотрел как неуклюже приближается к нему Юлия. Готовая набраться понимания, и мечтающая стать своей. Даже тени улыбки не возникло на лице радиум-мастера. Он понял, какой магистр будет обузой и мысленно повысил ее в звании от занозы в пальце, до занозы в другом месте. Лучше бы ей просто украшать его общество.

         - Прекрасно смотритесь, - вымолвил он через силу.

         Паркезиновый доспех был очень легким, но для человека, ни разу не носившего ничего подобного, все равно оставался испытанием.  Особенно свежий, с не разношенными каучуковыми уплотнителями на суставах. А еще этот прекрасный запах синтетики, острый, едкий, никогда не пропадающий полностью.

         В ответ на такой же синтетический комплемент, Юлия недовольно посмотрела на радиум-мастера и ничего не сказала, давая понять, насколько тот неубедителен.

        Вокруг лагеря уже успели возвести стены из толстых паркезиновых плит. Это был изумительны материал, значимость которого могла поспорить с порохом. И он тоже выглядел как безобидный порошок, только желтый. Его кипятили, добавляли несколько реагентов, а затем заливали в специальные стальные формы и давали остыть и затвердеть. В результате получались столбы, перекрытия, стены, фиксаторы и фурнитура. Прочные и легкие, как и доспехи. Чтобы компенсировать неустойчивость, их глубоко вкапывали в землю при помощи штырей.

        Разумеется, в полевых условиях паркезин не производили. Радиумы переносили готовые наборы для фортификации с собой. В условиях отсутствующей инфраструктуры Тундры и сильно пересечённой местности, делать это было сложнее, чем где бы то ни было, но подобный опыт у миротворцев уже был. Они просто прокладывали дороги перед обозами, состоящими из колесных платформ и специально выведенных тягловых животных, которые так и назывались. Тягловые животные. Их нумеровали и учитывали просто как ТЖ-4 или ТЖ-4567. Многие из них погибли, за это время, так что их заменили добровольцами.

        Конечно, прокладывать дороги прямо на ходу миротворческих сил было тяжело, затратно и, главное, сильно задерживало прогрессию. Но другого выхода не было. Кроме того, рано или поздно это все равно нужно было сделать.

        Отделение миротворцев и викарий Канги уже ждали у ворот. Безупречное построение, носок в носок, макушка в макушку, было очень характерно для его маниакальной аккуратности. Ахига невыразимо ценил в своем замкоме эту черту. Ему нравилось, что можно позволить кому-то быть дотошным вместо себя. Сам он был очень либерально настроен к своим людям, почти по-отечески добр. Если бы не отлично сданные курсы высших офицеров, пятнадцать лет безупречной службы, награды и поощрения… а, так же, трагическая смерть радиум-мастера Яса Алексея, он мог бы до сих пор оставаться викарием.

        Все полсотни человек, не считая сервуса, держали на груди укороченные версии лолок, заряженные дробью. Оружие городского боя. Помимо этого, на левом бедре каждого миротворца висела сабля в красных ножнах и каучуковая дубинка синем чехле. “Угроза красная”, говорил сервус, если дело доходило до ближнего боя с вооруженным противником. “Угроза синяя” – командовал он, если нужно было прогрессировать толпу гражданских.

        Помимо вооруженных людей в группе по окончательному принятию города в лоно Юниты, была комиссия коллекторов, охотящихся за культурными и материальными ценностями, этнографы, добровольцы, несколько агентов ОЗ, и похоронная команда. Итого: сто десять полноразмерных дееспособных человек.

        Казалось бы, неужели такая орава людей не сможет обойтись без личного присутствия радиум-мастера, чья жизнь имеет колоссальное значение для успешного прогрессирования? Человека, который единственно принимает на себя крест: носить идиотские обтягивающие штаны с широкими лампасами, избавляя тем самым весь радиум от этого унизительного занятия. Но такова была бюрократическая традиция, не имеющая никакого отношения к чести, и праву главнокомандующего первым войти в покорённый город. Протокол наказывал: высший офицер должен лично засвидетельствовать безопасность и покорность населения новообретенной территории. Возлагать такую ответственность на подчиненных: суть должностное преступление, так как они не обладают достаточной квалификацией для того, чтобы заглянуть в пустой дом и сказать, что там пусто.

        Ахига и его миротворцы одновременно поприветствовали друг друга, резко прикоснувшись к виску пальцами правой руки. «Разум на месте», означало это приветствие. Ахига не раз думал, что в безумной атмосфере Тундры, это приветствие, древнее как сама Юнита, а, главное, смысл его, становятся чуть ли не ироничными. Теперь это было заверением в полной или хотя бы частичной вменяемости.

        Радиум-мастер видел, что они не хотят идти в городище. Прочитать страх в человеке проще всего. Даже самый просвещённый разум связан неразрывными нитями со звериным началом, которое отвечает в человеке за, так называемую, интуицию. Читай: опыт сотен поколений приближающихся к озарению обезьян, за которыми охотятся ужасы без всякого имени. Сам хищник не имеет значения, каким бы он ни был. Важен страх перед обещанной смертью. И Тундра обещает им смерть, ужасную, неназванную, которую невозможно объяснить, как не могли объяснить первобытные обезьяны клыки прогрызающие их шеи во тьме.

        Дай им волю, все там заполыхает в течении пяти минут.

        Но Юнита поклялась изгнать из людей страх. Научный Подход исключает его, так как нечего боятся человеку разумному, объяснившему все опасности. Научившемуся нейтрализовать их или избегать, без суеверного преклонения, без сумрачного ужаса.

        - Единомышленники мои, миротворцы, коллекторы и этнографы! – начал Ахига без лишнего пафоса. С серьезным лицом и спокойствием в позе. – Вы знаете, что мы одержали очередную “серую” победу. Нам пришлось у***ь множество заблудших братьев и сестер, которые не понимали языка мира и согласия. Мы войдем в их поселение, которое не имеет значения без прекрасных, но диких людей, населявших его. Мы скорбим и сожалеем, что не смогли найти подход к их неосвещенным умам, но обязаны выполнить не названную волю! Сохранить их культуру и ресурсы, чтобы они не стали напрасными реликтами, затерявшимися в веках. Мы соберем их ценности и сохраним, либо потратим во благо. Так или иначе счастье Научного Подхода коснется всех!

        - Комфорт и процветание, - мягко, но громко продолжил Канги.

        - Слава Научному Подходу! - загремели миротворцы.

        - Нале-во! – скомандовал Ахига. – Шагом… арш!

        Караульные спешно открывали ворота. Двигаясь колонной по четыре, отряд вышел из временного лагеря и отправился в путь по хорошей, мощенной камнем дороге. Ее, как и везде, проложили добровольцы под руководством инженеров. Эти люди, добровольцы, привозились из разных государств, направленных Юнитой к процветанию и не являлись изначальными гражданами. Чтобы повысить покладистость и работоспособность, их кормили особыми витаминами, которые вызывали слабую зависимость: ничтожная плата за рвение и ответственность. Некоторые из них еще оставались на этом участке дороги: заканчивали прокладку бордюров. Люди разного цвета кожи, роста, телосложения, но все со здоровой худобой, крепкими руками и ногами.

        Добровольцы участвовали и в миротворческих операциях, когда изначальным юнитам необходимо было прикрытие щитников или предпологался бой в помещениях. Они вооружались обычным оружием ближнего боя, чаще копьями и железными дубинками. Огнестрельным оружием могли владеть только их спасители, так как его распространение среди народов, осчастливленных Научным Подходом, было бы неоправданной жестокостью. Лишь морально подготовленные изначальные юниты могли при помощи полного понимания происходящего, пользоватся порохом во благо мира.

        Сердце Ахиги наполнялось светом морального удовлетворения, когда он видел занятых полезным делом людей. Подумать только, а ведь они могли до сих пор бессмысленно бегать в ржавых кольчугах, увязая в навозе. Размахиввать мечами из скверного ноздреватого метала, в сто пятьдесят четвертый раз пытаясь перекроить свое застрявшее в трясине королевство. Грязное, немытое, завшивленное, нищее королевство на пяти болотах.

        Теперь же они были накормлены и напоены. Оснащены хорошими инструментами служащими миру, а не войне. Одеты и обуты в чистую удобную одежду и крепкие теплые башмаки. Скроенные по размеру, ладно сидящие, с большими белыми номерами на спинах. Номер – это высшее, для них, проявление индивидуальности. Это значит, что тебя учли, ты важен, занимаешь определенное место и занимаешься полезным трудом. До соединения с Юнитой они и имена-то свои не всегда помнили. Потому что придумывали уродливые, перегруженные конструкции, вроде: Левагустран Пираломкет де’Ролдарана-Мансиронанас. Отвратительно. Упрощение, как и прогрессию, нужно уметь использовать. Это серьезный инструмент. Теперь, к номерам добровольцев просто добавляют номер города, где они живут, и всяакая путаница невозможна.

        - Хорошая работа, - крикнул Ахига группе людей, быстро поедающих кашу из большого термоса.

         Они сидели на краю дороги, тесным кружком. Очевидно земляки. Юнита пыталась вытравить из людей объединение по национальному признаку. Ведь все они, теперь, были единомышленниками. Перемешивание наций и рас должно было естественным образом сделать людей едиными, но многие из них упрямо держались за свои корни. Впрочем, учитывая сесксуальную несдержанность людей, смешение народов было вопросом времени. Главное не дать было им снова оградиться друг от друга. 

        Еда не давала добровольцам обратить внимание на колонну, так как они постоянно были голодны из-за витаминов. Оклик радиум-мастера испугал их: люди вскочили, судорожно сжимая в руках паркезиновые ложки. Иногда они дрались из-за еды, поэтому металлических приборов им не давали. Не совсем понимая, что происходит, люди приставили пальцы к виску, глядя на миротворцев со страхом и обожанием.

        - Спасибо за дорогу! – добавил Ахига, обернувшись. – Кушайте, кушайте!

        - Комфорта вам! – радостно крикнула Аяш, повернувшись в седле.

        Как только добровольцы поняли, что на них больше не обращают внимания, они тут же бросились обратно к еде, рыча и отпихивая друг-друга локтями.

        - Славные слуги Научного Подхода, - сказал Ахига.

        - Вот бы и арктики стали такими, - пожелала Аяш. – Из них получились бы великолепные рабочие. Ремесленники. Строители. Ну и воины, иногда.

        - Да, - согласился полковник. – Вот только я сомневаюсь, что мы смогли бы корректировать их поведение витаминами и едой. Точнее могли бы, но какие должны быть пропорции? Их не прокормишь.

        - Ох, Антон, - магистр скривила носик. – Опять ваш паркезиновый юмор.

        - Виноват, - огорченно кивнул Ахига.

        Грррум, грррум, грррум, - башмаки миротворцев гремели по камню. Просвещение идет. Комфорт приближается. Черные лица под желтыми касками были спокойны и полны достоинства. И только плотно сжатые губы выдавали тщательно скрываемое напряжение.

        Они не знают, что их ждет, подумал Антон. И я тоже. Господи, опять начинается.

        У него случались приступы невыносимых резей в нижней части живота, с позывами опустошить кишечник. Шумно и немедленно. Врач говорил, что это нервы. И местная вода. В ней наверняка были следы этого проклятого Элемента-49. Только бы не опухоль. Только бы не опухоль. Пожалуйста.

        И только бы не наделать в штанину перед своими людьми и Юлией.

        - Радиум-мастер, с вами все в порядке?

        Да нет. Какое уж тут в порядке. О, наука. Какая же боль! Как будто железное мочало тащат через кишку. Скомандовать остановиться? И что потом? Валить прямо с коня, как индоины? А зачем тогда останавливать? Проклятая разумом Тундра! Везде этот проклятый мох и камни, и мох, и травы и грибы, и мох! Сорок тысяч раз подряд прошагал бы простым миротворцем тот сволочной Рауан с его партизанами, ловушками и джунглями. Москитами размером с кулак. Я этого москита, сейчас торжественно бы принял у себя в бункере, только бы не видеть больше этот медный ад. Медный ад. Отлично. Вот и готово название для самой большой и нелюбимой главы в книге мемуаров.

        По тому что его мысли от трансляции животного визга перешли на зачитывание будущих мемуаров, Ахига понял, что рубикон пройден. Боль миновала свой пик и теперь начнет утихать. Позывы на низ тоже отступили, хотя и не полностью. Уделаю им там все, мстительно подумал он. Зайду в первый же попавшийся дом и так там все уделаю, что сжигать придется. Ненавижу!

        Ахига поразился вспышке своего гнева. Тот был таким чистым и искренним, сильнее, чем раньше. Это немного пугало. Он никогда раньше не думал об арктиках с ненавистью. С жалостью – да. С тоской. Отчаяньем. Даже страхом, будем честны. Но ненависть? Это чувство порицалось в юнитах с начала жизни. Каждому ребенку строго внушали, что ненавидеть – плохо. Это угнетает разум, делает его однобоким. Допускается испытывать враждебность к тому, что препятствует распространению знаний. Но это сдержанная враждебность, не мешающая мыслить, находить способы бескровного разрешения конфликта.

        Но он знал теперь, что ненавидит их. По-настоящему. Они никогда не войдут в Юниту. Никогда им не быть добровольцами. Никогда им не понять истины Научного Подхода. Это уродливые неисправимые полузвери, такие же как их ручные мутанты. Слишком много потеряно жизней изначальных юнитов, чтобы простить арктиков. Чтобы хоть когда-то осмелится повернуться к ним спиной. Им действительно не нужна наука. Это бисер перед свиньями. Им не нужно ничего. Кроме хаоса.

        Сердце Антона болело за каждого погибшего в его радиуме миротворца. Он никогда не сталкивался с такими потерями. Самое похожее, с чем он имел дело был момент во время штурма Варанарской цитадели десять лет назад, в Шаберде. Антон тогда был простым сервусом. Командовал отрядом в двадцать юнитов и расчетом добровольцев, толкающих вперед мантелет. Крепость была под завязку забита озлобленными шабердинскими патриотами, вооруженных луками и арбалетами. Артиллерийские пушки юнитов били по толстым каменным стенам, медленно ослабляя их. Но необходимо было нейтрализовать как можно больше защитников на стенах, прежде чем входить в проломы, так как юниты, в силу распространенного астеничного телосложения, не были эффективны в ближнем бою.

        Стрелы и болты злобно, но беспомощно били по мантелету. Из-за высокой позиции защитников, они стреляли куда дальше, метров триста не меньше. Прицельная дальность лолки была всего сто пятьдесят метров. Ахига подбадривал миротворцев, медленно идущих за ним. Расстояние до начала эффективной стрельбы сокращалось. Он готов был сказать что-то вроде, “бодрее, единомышленники, нас ждет великая победа разума”, но тут в мантелет прилетела стрела-копье из баллисты.

        Разведку впоследствии ждал серьезный выговор, и смена ролей. Но Ахигу это удовлетворить не могло. Одного из его людей почти разорвало снарядом, второго, замешкавшегося без укрытия, убил арбалетный болт размозживший гортань. Выжившие рассыпались, отступая. То же самое происходило и в других отрядах. Крепость пришлось долго рушить при помощи пушек, а затем брать силами штурмовых отрядов добровольцев. Это было прискорбно, но необходимо. Тогда погибло две сотни юнитов и несколько тысяч добровольцев. Для победоносной армии науки, потери были ужасающими.

        Теперь это казалось… Незначительным? О, да! Теперь это было незначительно. Тысячи юнитов мертвы. Десятки тысяч добровольцев убиты. Так далеко от своих домов. В одном из худших мест где вообще можно окончить свою жизнь. Но… в борьбе с настоящим злом. О, да, здесь юниты нашли первого врага. Не заблудших, не будущего союзника, а бескомпромиссного, смертного врага, суть жизни которого у***ь тебя или погибнуть самому. Что бы там ни думала мягкосердечная Аяш.

         Вдалеке, тем временем, показался дом Детей Кулемы. Мрачные стены из булыжников, с вкраплениями черепов: пять-шесть метров в высоту. Перед ними глубокий ров. Обычная защита от хищников. Ворота, максимально узкие, что бы противник не мог ворваться в них большим числом. Створки были взорваны разведчиками и лежали теперь справа грудой сдавшейся древесины и металла. Они были последней преградой на пути чужаков, святотатцев… победителей.

        Ни внутри, ни рядом с городищем не было водоемов, но по донесениям разведчиков было известно, что воду здесь брали из подземного озера, к которому вели несколько скрытых пещер и колодцы. Подземные реки и озера вообще были очень характерны для архипелага. Большинство городищ, удаленных от прибрежья, строились именно над ними. Для остального мира это было достаточно редкое явление, однако Тундра вся была пронизана артериями, по которым текла прозрачная ледяная кровь.

        Юниты с трудом могли исследовать их. Чем дольше они проводили время рядом с этими водоемами, тем громче становился шум воды; в нем чудилось что-то угрожающее, людей терзали сильные панические атаки. Мерещилось им, что стены пещер начинают смыкаться в безжалостном желании раздавить.

        Безумная земля, - подумал Ахига.

        У врат миротворцы остановились. Радиум-мастер раздал сервусам контрольные указания, а Канги Федор вытащил копии карты городища из своего планшета. Войдя в поселение отряд разделился и отправился прочесывать каждый свой квадрат. Аяш вопросительно посмотрела на Антона, и тот, движением руки пригласил ее следовать за ним и Федором. Он не хотел наказать ее, показывая то, что обычно оставляют арктики в центрах городищ, но надеялся избавиться от присутствия контролера в вылазках.

        - Вы же хотели посмотреть, с каким уровнем нетерпимости и ксенофобии мы имеем дело, - сказал он, осматриваясь по сторонам. – Вот я вам и…

        Он не договорил. Его снова скрутило. Не сейчас! Не сейчас же, черт побери! Он всерьез уже подумывал, чтобы действительно забежать в один из домов, каменных полуземлянок, с покатыми ягелевыми крышами, выстланными мхом, но в этот раз отпустило довольно быстро. Он даже успел закончить начатое предложение без слишком заметной паузы.

        - …продемонстрирую.

        - Боюсь, даме может стать плохо, - озабоченно проговорил Федор.

        Связки черепов, желтых, беззубых, с большими трещинами на теменных и лобных костях. Мумии, облезлые с торчащими головками суставов и отслаивающимися лохмотьями бурой плоти. Вымощенная костями дорога, по которой сухо цокали подковы коней и приглушенно били каблуки миротворцев.

         Да ей уже нехорошо.

         - Все в порядке, дорогой Канги, - ответила та, слабо улыбнувшись. – Я выдержу.

        Дома возводились без всякого порядка, и могли сильно различаться по размерам. Арктики создавали полигамные семьи, где сильный воин мог иметь до десяти жен и множество рабов, которые достраивали его жилище. Некоторые могли буквально поглотить дом своего соседа, если тот не был значим для хейма и не пользовался покровительством вождя.

        Перед овальными колодцами, стояли каменные же корыта, в которых гнило темное тряпье, ветер трепал растянутые на распорках шкуры. Какие-то обрывки, клочки шерсти и сухари обрамляли вросшие в землю и мох основания домов, словно венки мусора вокруг древних пней. Везде заметны были кострища, в которых сжигали особенно ценные вещи или культурные фетиши, что не должны были попасть в руки захватчиков.

        Было множество споров, почему арктики не поджигали сами городища. Надеялись вернуться? Но зачем тогда убивать слабых? Или эти потери были восполнимы, так что воины могли рискнуть? Ахигу тошнило от такого цинизма.

        - Чисто!

        - Здесь чисто!

        - Нет опасности.

        С другой стороны, сами постройки для них, должно быть, не имеют никакого значения. Не зря же они ведут полукочевой образ жизни. Этнографы говорят, что арктики строят городища в моменты, когда вождь решает увеличить племя. Женщинам, словно диким самкам, нужна спокойная обстановка и оседлость для продолжения рода. И, что самое главное, удаленность от жил Элемента-49. Тогда они могут рожать почти непрерывно, делая месячный перерыв между зачатьями…

        - О, клянусь наукой, - пробормотала Аяш, стремительно бледнея.