Это мой выбор!

Часть 1 (глава 4)

Глава четвёртая

Звонок моего мобильного раздался в тот момент, когда я входила в квартиру. Уверенная, что звонит Данилов, я вытащила из сумки телефон и, не глядя на экран, ответила на вызов.

- Добрый день, Елена, - я вздрогнула, узнав этот голос. - Вам понравились цветы? Мне почему-то показалось, что вы любите тюльпаны.

- Максим, мне кажется, вам сейчас лучше быть с отцом, а не названивать его невесте.

- Быть с отцом? - в голосе Данилова младшего послышалось удивление. - Это ещё зачем?

- Ах, да, вы же дома не ночевали… Андрей говорил, что вы проводите ночь у подружки…

- У подружки? - перебил он меня. - Забавно! Отец отлично знал, что я уехал к своему давнишнему другу, который вчера вернулся из Лондона. Мы с ним вместе не только в школе, но и в Оксфорде учились, но ему пришлось задержаться, подтягивая хвосты, чтобы получить диплом.

- Да мне, собственно, безразлично, с кем вы проводите своё время, - ответила я с раздражением, чувствуя себя совершенно измотанной и физически, и морально. - Но сейчас вам лучше поехать к отцу в больницу.

- В больницу? Вы хотите сказать, что отец попал в больницу? - недоверчиво спросил Макс.

- Именно это я и пытаюсь до вас донести. У него сердечный приступ, тяжёлое состояние. Он в реанимации, я только что приехала от него.

- Вот как… И вас пустили в палату реанимации?

- Клиника фактически принадлежит вашему отцу, и для его спокойствия меня должны были пустить к нему.

- Это уже совсем интересно. Знаете, Елена, у отца никогда не было проблем с сердцем, если говорить о сердце, как о человеческом органе. Если проблемы и существуют, то лишь в переносном смысле слова, когда сердце является поэтическим образом.

- Максим, вы, наверное, меня плохо расслышали. Я только что сказала, что ваш отец находится в тяжёлом состоянии…

- Да всё я отлично расслышал. Но мне хотелось бы узнать, почему вы так сильно переживаете за него. И что случилось в эту ночь, после которой, как вы меня уверяете, отец попал в клинику с сердечным приступом.

- Что бы ни случилось, вас это совершенно не касается! - с досадой ответила я, чувствуя, что ещё немного, и сорвусь - просто «слечу с катушек», впав в самую банальную истерику.

- Ошибаетесь, Елена, меня касается всё, что касается вас. Я уже говорил вам, что не допущу вашего брака с отцом, и вы могли бы понять, что это вполне серьёзные слова, а не глупый порыв, потому что…

- Довольно! - перебила я его. - Не могу и не хочу слушать этот бред!

Разорвав связь, я бессильно опустилась в кресло, даже не сняв куртку, чувствуя, что меня трясёт так, словно началась лихорадка. Телефон зазвонил снова, и на этот раз на экране высветился номер Андрея. С трудом переведя дыхание, я постаралась взять себя в руки, отвечая на вызов.

- Леночка… - голос Данилова звучал по-прежнему виновато. - Милая моя, ты уже дома?

- Да, только что вошла.

- Я звонил, твой номер был занят.

- Говорила с Маринкой, она звонила по поводу нашей следующей передачи, - соврала я, не желая сообщать о звонке Максима.

- Ты уехала час назад, а я уже соскучился… - со вздохом произнёс он. - Завтра приедешь ко мне?

- Постараюсь заехать во время обеденного перерыва.

- Я буду тебя ждать. Ленка… Ох, Ленка, ты даже представить себе не можешь, как сильно я тебя люблю, как ты нужна мне.

- Наверное, в самом деле, не могу, - мне не удалось сдержать горечь в голосе.

- Ты по-прежнему сердишься на меня… - мне показалось, что дыхание Данилова стало тяжёлым, и я испугалась.

- Нет, всё в порядке. Я же сказала, что простила тебя. Просто устала, хочу поскорее лечь и выспаться. Завтра рабочий день, нужно быть в форме.

- Отдыхай, любимая… Я тебя целую.

Меня буквально передёрнуло, а к горлу от этих безобидных слов поднялась тошнота.

- И я тебя… - выдавила с трудом и, уронив телефон, еле успела добежать до туалета.

Меня рвало так, словно выворачивало наизнанку. Когда всё закончилось, подняться сразу я не смогла. Сидела на полу, прислонившись к унитазу, закрыв глаза, в каком-то полуобморочном состоянии. Когда немного прояснилось в голове, поднялась, цепляясь за стены, и побрела в ванную комнату, на ходу сбрасывая одежду. Как принимала душ, как добралась до постели, не помню. Пришла в себя уже утром, когда солнечные лучи, пробравшись в комнату, доползли до подушки. Часы на стене показывали только начало седьмого, и я долго лежала, глядя в потолок и пытаясь понять, как буду жить дальше. Не придя ни к какому решению, встала, приняла душ и потащила себя в кухню, чтобы сварить кофе. Накануне я за весь день не съела ни крошки, и сейчас ощущала лёгкое головокружение, хотя думать о еде и теперь было тошно. Но вызывало досаду то, что выглядела я не лучшим образом. Под глазами залегли тени, и сейчас я могла бы дать себе даже больше тридцати лет, и с этим нужно было что-то делать. И в первую очередь, хотела я того или нет, позавтракать.

Выпив две чашки кофе с бутербродами, я позвонила знакомой в салон красоты и договорилась, что она примет меня через час. В студии мне нужно было появиться к одиннадцати часам, так что времени оставалось достаточно для того, чтобы привести себя в порядок.

Андрей не звонил, чему я была рада, но всё же заставила себя набрать номер телефона клиники и задать вопрос о его самочувствии. Узнав, кто звонит, девушка-регистраторша попросила меня перезвонить Сергеевой, а та уже, отвечая на мой вопрос, сообщила, что ухудшения в состоянии здоровья Данилова нет, что уже хорошо, и попросила непременно навестить его. Я пообещала появиться в течение своего обеденного перерыва, обозначив более точное время, и на этом разговор завершился.

Сегодня в салон я поехала на своей машине. К счастью, руки уже не дрожали, и в целом чувствовала я себя вполне сносно, хотя настроение по-прежнему было ниже плинтуса. Увидев меня, девушка-косметолог, которая всегда занималась мной, ахнула и сердито заявила:

- Как можно так небрежно относиться к своей внешности? Но ничего, сейчас я вами займусь, за час сбросите десяток лет!

- Только совсем младенца из меня не сделайте, - пошутила я, следуя за ней в кабинет.

Когда я покидала салон красоты, от теней под глазами и несвежего вида не осталось и следа. Выглядела я отлично, и сейчас никто не сказал бы, что накануне со мной случилось что-то такое, что совершенно разрушило мою привычную жизнь. Часы слабости прошли, и я не собиралась сдаваться, склоняясь перед обстоятельствами. Пусть мне придётся выйти замуж за Данилова, я сумею устоять и не превратить свою и его жизнь в руины.

Заехав на парковку возле студии, я вышла из машины и направилась к служебному входу. Сделала несколько шагов и замерла…

Он ждал моего приближения на ступеньках. Стоял, засунув руки в карманы джинсов, и смотрел на меня напряжённым взглядом, словно искал ответы на какие-то вопросы в моих глазах. Судя по всему, не нашёл, потому что невесело усмехнулся и шагнул мне навстречу.

- Что вы здесь делаете, Максим? - я задала вопрос нейтральным тоном, спокойно встретив его взгляд.

- Жду вас, конечно. Елена, вы должны встретиться со мной. Я сегодня после работы заеду за вами, и мы посидим в каком-нибудь кафе. Просто посидим и поговорим, ничего больше.

- Максим, во-первых, у меня ненормированный рабочий день, и заканчиваю я его поздно. Во-вторых, не вижу необходимости встречаться с вами. Впрочем, это, пожалуй, и есть во-первых. И ещё - вы так и не были у отца?

- Отчего же не был? - он усмехнулся какой-то недоброй усмешкой. - Был. Ещё вчера посетил страдальца…

- Как вы можете! - возмущённо воскликнула я, поражённая его цинизмом. - Это же ваш отец, и он болен.

- А вы верьте всему, что вам говорят! Вам вешают лапшу на уши, а вы спокойно идёте на заклание, словно овца на убой!

- Да как вы смеете… - у меня от возмущения горло перехватило. - Я была там, когда он сознание потерял!

- Браво, папочка! Всегда подозревал, что в нём пропал великий артист! - глаза Макса потемнели от гнева, и мне показалось сейчас, что он намного старше своих лет, может быть, даже старше меня.

- Что вы хотите этим сказать? - мне вдруг стало совсем скверно, и отчаянно захотелось заткнуть уши пальцами, чтобы не услышать ответа на свой вопрос, чтобы не понять окончательно, что я оказалась жертвой не только насилия, но ещё и мистификации, что передо мной был разыгран самый мерзкий спектакль из всех возможных.

Но Максим не собирался молчать, и его ответ, произнесённый сердитым тоном, подтвердил мысли, промелькнувшие в моей голове.

- Только то, что сказал. Перед вами, Лена, был разыгран блестяще поставленный спектакль. Мой отец - отличный манипулятор и умеет подобрать ключик к каждому человеку, который ему нужен. У нас у всех есть слабые места. У вас - чувство долга и сострадания.

- Чувство долга?.. - растерянно переспросила я, поражённая его проницательностью. - Вы же меня совсем не знаете…

- А что - скажете, что я не прав? Вам кажется, что вы в долгу перед моим отцом, а если он болен, то долг становится пожизненным. Я не знаю, Лена, что в эти дни и ночи произошло между вами, но явно ничего хорошего, и папочка сильно провинился, если ему пришлось разыгрывать эту комедию с больницей.

Я слушала Максима, его сердитый голос, и мне казалось, что я слышу звон бьющегося хрусталя, той оболочки, которая меня окружала. А ещё ломались прутья клетки, в которую я вчера угодила. Голова закружилась от внезапного ощущения свободы. Да, именно так - свободы! У меня была свобода выбора, я сама должна была решить, как буду жить дальше. Если Максим прав… если только он прав…

- Лена, что с вами? - испуганный голос Макса прервал беспорядочный поток моих мыслей. - Вам нехорошо?

- Напротив… Со мной всё в порядке. Максим, вы, в самом деле, уверены, что ваш отец симулировал сердечный приступ?

- Абсолютно уверен. Да он, собственно, и не отрицал этого, когда я его навестил, и выглядел абсолютно здоровым и довольным жизнью. Поверьте, я не лгу.

- Мне бы хотелось поверить вам, но я должна сама убедиться в том, что вы не ошибаетесь. Я уже поняла, что между вами и вашим отцом непростые отношения. Что, если вы всё-таки ошиблись, и я, доверившись вам, совершу ошибку, за которую слишком дорого заплачу? Заплачу здоровьем человека, с которым прожила два года… Я не могу этого допустить.

- Вы хотите поехать к нему? - нахмурился Максим.

- Да, я обещала навестить Андрея во время обеденного перерыва, и выполню своё обещание. Мне нужно во всём разобраться самой.

- Он снова сумеет обвести вас вокруг пальца, - в глазах парня появилось какое-то отчаянное выражение, словно он был готов бросить вызов всему миру, и в первую очередь собственному отцу.

- Я сделаю всё, чтобы этого не произошло. Вчера ситуация несколько вышла из-под контроля, и я была не в лучшем состоянии, чтобы сопротивляться обстоятельствам. Сегодня всё будет по-другому.

- Да что же такое произошло между вами? Что случилось, Лена?!

- Я уже сказала, что вас это не касается. И довольно вопросов, мой рабочий день начинается через десять минут, а вы меня задерживаете.

- Я прошу вас, - теперь его голос звучал умоляюще, - давайте встретимся и поговорим. Просто узнаем друг друга получше.

- Не знаю, Макс… - я покачала головой. - В любом случае, не сегодня. Сегодня я к этому не готова.

- А я всё равно приеду сюда вечером и буду ждать вас, - упрямо произнёс он.

Я смотрела на этого парня, который сейчас выглядел старше своих лет, на плотно сжатые губы, видела его удивительные ясные серые глаза, и в моей душе поднималось какое-то непонятное и непривычное ощущение нежности. Словно мы с ним были родными людьми, словно незримая ниточка протянулась между нами и крепла с каждой уходящей секундой. Эту нить сложно было порвать, но я сделала усилие, и с сожалением услышала тихий звук, словно струна лопнула. Понимала, что звук этот был плодом моего воображения, но невольно вздохнула, разорвав незримую связь между нами. Тряхнула головой, сбрасывая странное наваждение, и произнесла, как надеялась, твёрдым тоном:

- Не нужно меня ждать, Макс. Во всяком случае, сегодня.

А потом сбежала самым банальным образом, даже не попрощавшись, и ощущая, что моё сердце бьётся слишком быстро, больно ударяясь о стенки грудной клетки, а в душе рождается что-то особенное, тревожное, волнующее, что-то такое, чего никогда не было в моих отношениях с Даниловым. Это было настоящим безумием, но самым странным оказалось то, что такое состояние мне нравилось. Я внезапно почувствовала себя снова сильной, как в годы юности, и по-настоящему живой - такой живой, какой не чувствовала в течение всего последнего года.

По пути в студию я столкнулась с Лебедевым. Окинув меня взглядом, он тихо присвистнул:

- Ничего себе! Ленка, да ты сияешь, словно добилась приглашения самой яркой голливудской звезды на своё шоу! - он взял мою руку, чтобы привычно поднести к губам, и замер, уставившись на кольцо. - Ах, вот оно что… - вгляд его помрачнел. - Ну, что ж, поздравляю. Ты добилась своего.

- И чего же, по-твоему, я добилась? - спросила с усмешкой, отняв руку.

- Скорой свадьбы, моя дорогая. Впрочем, меня это не удивляет. Ты слишком хороша, чтобы быть просто любовницей. Данилов неизбежно должен был понять, что для того, чтобы удержать тебя надолго, придётся жениться. И, судя по твоему виду, ты счастлива.

- Как ты всё разложил по полочкам… Психолог хренов…

- Вау! Такие грубости я слышу от тебя впервые! - развеселился Костя. - Неужели ошибся, и причина в чём-то другом? Или в ком-то? Колись, Ленка, всё равно рано или поздно всё узнаю.

- Вот и жди этого «рано или поздно», а я пока и сама не знаю, что будет завтра. Зато очень хорошо знаю, что мне уже пора быть в студии.

И, оставив Костю посреди коридора, я продолжила свой путь, отвечая на улыбки встречных коллег и поражаясь собственному хорошему настроению.

В том, что Максим не ошибся, я смогла убедиться сама, когда заехала в больницу на полчаса раньше своего обеденного перерыва. Не заходя в кабинет Сергеевой, взяла у дежурного халат и бахилы и поднялась на второй этаж. Не встретив никого из медперсонала, я дошла до дверей палаты Данилова и услышала громкий смех.

- Надоело до чёртиков, - раздался вслед за этим раздражённый, но абсолютно здоровый и бодрый голос Андрея. - Вот ты смеёшься, но даже не представляешь, как скучно изображать смирение и болезнь. Это хуже, чем реально болеть, можешь мне поверить, дружище. Да ещё этот раздражающий кожу грим, чтобы выглядеть бледным и немощным! Такая гадость! И как только женщины терпят постоянный макияж на лице? Мне и этих мерзких белил и теней хватает за глаза и за уши! Когда Ленка уходит, первое, что делаю - смываю с себя эту дрянь.

- А что - так провинился, что другого выхода нет? - и этот голос я узнала, он принадлежал Павлу Широкову, другу Данилова и его главному партнёру по бизнесу.

- К сожалению, нет. Ты прав - провинился. Но меня взбесило внимание Макса к Ленке! И она ведь повелась! Я видел её глаза, когда она на него смотрела. Только что слюни не пускала, змеюка подколодная. Вот же стерва! Я столько сил на неё потратил, а она таяла, как сука в период течки, глядя на моего сыночка! Да лучше бы я его в Англии оставил! Притащил на свою голову здорового балбеса! Тоже ещё тот кобель, сразу на мою бабу глаз положил! Если бы смогли, уже в тот вечер очутились бы в одной постели, и я прямо вижу, как эта гадина извивается и стонет под ним! Прямо вижу! И слышу её стоны и крики! Уж можешь поверить, она умеет озвучить этот процесс! Кому и знать, как не мне! - с яростной злостью выкрикнул Данилов. - У меня было много баб, чаще всего девок на одну ночь, но никто не отличался таким темпераментом, как у Ленки! Никто, понимаешь?! А тут вдруг она вздумала на моих глазах флиртовать с Максом, да ещё меня начала отталкивать, когда я хотел взять то, что мне причитается по праву. И я сорвался! Да, я ещё как сорвался! И ни о чём не жалею. Но она вместо того, чтобы подчиниться и получить удовольствие от процесса, стала корчить из себя недотрогу. И уж этого я не смог вынести. В общем, да… сорвался… Впервые в жизни… Но не уверен, что не захочу в будущем повторить этот опыт уже со своей законной женой…

Дыхание Данилова стало прерывистым, словно он, делясь с приятелем, заново переживал тот кошмар, в который погрузил меня в часы насилия, и возбуждался от этих воспоминаний.

- Чёрт возьми! - воскликнул он всё с той же злобой после короткой паузы. - Ты можешь себе представить, каково это - хотеть бабу каждую минуту своей жизни?! А я именно так хочу эту суку! Сука! Дрянь! Ненавижу её и желаю так, как никого и никогда не желал в своей жизни!

- Успокойся, Андрей, - в голосе Павла послышалось удивление, а ещё мне показалось, что в нём прозвучала брезгливость. - Ты прямо побагровел. Смотри, в самом деле, сердечный приступ случится. И притворяться не понадобится.

- Да запросто… - прорычал Данилов. - Чёрт… Она же придёт скоро, а я не смогу стиснуть её так, как мне нужно для разрядки… Ну, ничего, змея по имени Ленка, у нас с тобой всё впереди…

Я стояла, замерев, не в силах поверить в то, что происходило в палате. Никогда Андрей не позволял себе выражаться в моём присутствии подобным образом, и вот сейчас раскрывался передо мной с самой неожиданной стороны.

- По-моему, ты неправ, - после короткой паузы заговорил Павел, и сейчас его голос звучал нейтрально. - Что бы там ни было между вами, Лена порядочный человек, и твой сын тоже не пустоголовый мальчишка. Даже если она понравилась ему, ничего в этом нет страшного.

- А я не хочу, чтобы кто-то смотрел на то, что принадлежит мне. Она моя, понимаешь? Только моя, и ничья больше!

- Но Лена не вещь…

- Каждая женщина - чья-то вещь! Неужели ты до сих пор этого не понял? И Ленка не исключение. Да, умная вещь, чертовски красивая, дорогая, но всё равно вещь! И эта вещь принадлежит мне! - повторил он со злостью. - Она должна стать моей женой, и чтобы это произошло, я буду притворяться, позволю ей почувствовать себя необходимой, позволю верить, что я без неё не могу дышать. А вот когда мы поженимся, ей придётся жить по моим правилам.

- Андрей, если честно, мне не по себе от твоих слов.

- Да ладно, дружище, брось! - голос Данилова стал мягче. - На самом деле, я люблю Ленку. Она, конечно, та ещё сука, но я её люблю.

- Когда любишь, хочешь, чтобы любимый человек был счастлив.

- А я разве этого не хочу? Я всё делаю для того, чтобы она была счастлива. Но если она вдруг перестала понимать, что её счастье во мне, приходится объяснять это по-своему. Да, позапрошлой ночью я немного сорвался. Ленка обиделась, хотя по сути не на что было обижаться, я только взял то, что и так мне принадлежит. Теперь вот деваться некуда, буду болеть до тех пор, пока не пойму, что она меня окончательно простила. Пока до этого ещё далеко.

- Не трудись, дорогой, - я распахнула дверь и вошла в палату в тот момент, когда Данилов, сидя в постели, надкусывал яблоко, и с удовольствием пронаблюдала, как он им чуть не подавился.

- Лена… так рано… А я вот с Павлом…

- Я слышала ваш разговор, и я очень рада, что ты здоров. И да - приятная для тебя новость: гримироваться больше не нужно. Можешь выписываться, навещать тебя я, разумеется, не стану, и тебе нет нужды притворяться. Славно получилось, что я раньше ушла на перерыв, - я рассмеялась и, в третий раз сняв кольцо с пальца, вложила его в руку Данилова.

Развернулась, чтобы выйти из палаты, но он рванулся за мной, схватил за руку, пытаясь удержать.

- Отпусти меня. Сейчас же! - я сама была поражена тому, с какой яростью произнесла эти слова.

Рука Данилова дёрнулась и повисла, пальцы разжались, освободив меня, а сам он замер, глядя в мои глаза злым и одновременно испуганным взглядом.

- До свиданья, Павел, - кивнула я Широкову, и, повернувшись к Андрею, добавила: - Не звони мне больше, я всё равно к тебе не вернусь.

- А ты не боишься, что придётся расстаться не только со мной, но и с работой на телевидении?

- Ну, что ж, я вполне допускаю, что такое может случиться. Переживу. Устроюсь в какую-нибудь газетку или журнал…

- Я могу перекрыть тебе кислород везде! Неужели ты не поняла ещё, что моих возможностей хватит для этого?

- И подлости тоже, - усмехнулась я. - Я не сомневаюсь, что твоих возможностей хватит для того, чтобы сделать мою жизнь в Москве совершенно невыносимой. Ничего страшного. Уеду в другой город. Надеюсь, не вся страна находится у тебя под колпаком?

- Лена, перестань! Ну, признаю, что я перестарался во всех отношениях. Но я, в самом деле, люблю тебя…

- А я тебя - нет. В том-то и проблема, что я тебя не люблю. Давно поняла это, но никак не могла вырваться из привычной жизни. Ты сам помог мне, Андрей, и винить некого, кроме себя. А если ты меня, действительно, любишь, прошу тебя о последнем одолжении.

- О чём ты говоришь? - хрипло спросил он. - Я всё сделаю, только не бросай меня!

- Просто оставь меня в покое. Осознай, что между нами всё кончено, и оставь меня.

- Этого я не могу тебе обещать.

- Что ж, твоё право… - я пожала плечами и вышла из палаты.

Меня догнал голос Данилова, который орал мне вслед:

- Стерва! Сука!

- Успокойся, Андрей, возьми себя в руки, ты… - слова Павла донеслись до моего слуха, когда я завернула из коридора к лестнице, а потом я уже ничего не слышала.

Покидая клинику, я поймала себя на том, что улыбаюсь. Клетка сломалась, стены хрустального замка разлетелись на мелкие осколки, и я уже никогда не позволю кому-либо управлять своей жизнью, не позволю загнать себя в западню. Пусть я лишусь престижной работы, пусть даже придётся переехать в какое-нибудь захолустье, но это будет мой, и только мой выбор.