Падение 2. Иллюзия свободы

Услуга за услугу

Кали мысленно благодарит Кайла, что он выбрал местечко потише — она заметила, что с тех пор, как она начала работать в баре, люди стали  утомлять её. Они выходят из машины возле уединённого пляжа, скрытого от дороги пологим холмом, завершающимся невысокой, отвесной скалой. Пляж длиной не больше мили, на нём обычно не больше десятка человек, не поленившихся заехать подальше, а сегодня совсем никого, не считая одного серфера с золотистым ретривером, смирно ожидающим его на берегу.

Кайл закатывает джинсы и оставляет обувь в машине, Кали берет босоножки в руки и придерживает подол платья, чтобы не навернуться на выходе из машины. Она осторожно принимает его помощь, опираясь на протянутую ладонь — Кали решает, что «без рук» не станет доводить до абсурда.

— Я раньше жила у океана. В Санта-Монике, в Малибу. Мы несколько раз переезжали. Нашим соседом однажды был Сильвестр Сталлоне.

Кали впервые говорит о своём детстве без щемящей в груди боли, без обиды, без чувства, что её обманули. Всё дурное словно отсеялось, остались лишь тёплые воспоминания с горьковатым привкусом ностальгии. Кайл идёт чуть позади неё, и она чувствует на себе его взгляд, словно на спине у неё вместо перекрестья тонких бретелей, украшенных бусинами жемчуга, перекрестья мишени — так пристален этот взгляд.

— Мы с братом часто сюда ходили, когда мелкие были. Ночью здесь здорово: тихо, звезды, волны. Сидишь себе, ковыряешься в песке и не думаешь ни о чем.

Где-то под скалой они с братом закопали сбитую машиной собаку. Коул думал, что её мог сбить кто-то из «Шакалов» специально, чтобы позлить. Здесь, сидя на холодном песке ночью, они решили сколотить банду. Здесь на старом пляжном полотенце случился его первый секс, нелепый и быстрый. Океан, как невидимый третий, освежал воспоминания и развязывал языки, смывая на дно неловкость и волнение. Кайл дышал полной грудью, словно, как и Кали, сто лет не был здесь. Он действительно давно не был здесь, с тех пор, как перешёл на последний курс. Тогда было не до праздных шатаний, тогда надо было пахать, чтобы удержать свой высший балл — свой билет в лучшее, пусть и призрачное будущее. Парням с криминальным прошлым авансов не давали.

— У тебя есть брат?

— Близнец.

— Надо же. Вас, наверное, путают? А то вдруг, мало ли, сегодня один придёт, завтра другой, — улыбается Кали, вспоминая затасканные до дыр истории о том, как близнецы сдают друг за друга экзамены, путают порой собственных родителей, спят с одной и той же девушкой.

— Нет, нас невозможно спутать, сама увидишь. Познакомлю вас.

От его слов печёт в груди, щёки пылают, Кали скрывает за распущенными волосами смятение — похоже, он очень серьёзно настроен, ну, или просто заливает, хотя во второе Рейес верит всё меньше и меньше. Коп открыт, искренен и даже немного неуклюж в своих проявлениях, и Кали неловко от того, что не понимает, почему вызывает у него такие эмоции, что в ней такого особенного. Что в ней такого, отчего Кайл Хантер, офицер полиции, наверняка немало повидавший, нашёл в ней — в недобизнесвумен, ведущей полулегальную деятельность. В дочке бывшего члена мексиканского наркокартеля.

Не самые радужные обстоятельства их знакомства перестали иметь значение, воспоминания о них притупились, раздражение ушло. С ним было легко, надёжно, спокойно, так как вероятно должно быть рядом с настоящим полицейским. С настоящим, честным молодым мужчиной, способным держать своё слово в таком переменчивом мире.

— Это, наверное, здорово, иметь брата. У меня никого нет.

— Знаешь, это ощущение… — Кайл делает паузу, собираясь с мыслями. — Ты никогда не бываешь один. Иногда это чертовски бесило, — он смеётся, вспоминая как всё, абсолютно всё делилось на двоих — крошечная комната, немногочисленные игрушки и вещи, первая машина, купленная на двоих на первые «заработанные» бандой «Хантеры» деньги. Это правило не распространялось только на девчонок, здесь работала железная мужская солидарность, да и вкусы не совпадали.

— Звучит не так страшно, — улыбается Кали, зарываясь ногой в тёплый песок, притормаживает, чтобы поправить платье, опутавшее ноги. — Зато вы есть друг у друга.

— На самом деле я не представляю, как жить без брата. Даже если он далеко, я знаю, что он есть и мне от этого как-то спокойнее, что ли.

Кайл ни разу не произносил это вслух. Коул для него — нечто само собой разумеющееся, как нога или рука или собственное отражение в зеркале, в котором от Коула-то ничего, но в присутствии Кали всё будто обретает другой смысл. Привычные вещи, давно обкатанная система жизни, всё то, на что Кайл давно перестал обращать внимание, вдруг обрело выпуклую форму и словесное определение, стало острее, ближе к сердцу. Кайл, сам того не ведая, пустил Кали Рейес себе в душу, не оглядываясь назад, без опаски, что ему снова сделают больно, позволив ей увидеть главное и стереть всё то, что больше не имеет значения.

— Твой брат тоже коп?

— Нет, он... — Кайл ищет подходящее определение, но как ни крути выходит враньё. Сказать, что его брат — кто-то вроде Гарсии, у него не повернётся язык, слишком уж дорого то шаткое доверие, которое между ними выстроилось. Кайл вспоминает о «Логове». Из множества вариантов лжи он выбирает самый безобидный. Полуправду. — У него бар.

— Я когда-то мечтала открыть бизнес в индустрии развлечений. Представляешь? Такая ирония. Теперь у меня тоже есть бар, — Кали пожимает плечами и прячет грустные глаза, подставляет лицо порывам солёного ветра. У неё путаются волосы, и нежная ткань платья колышется вокруг её стройного тела, обнимает ей ноги, обрисовывает изгибы бёдер, колени, щиколотки так, словно на ней нет ничего. У Кайла захватывает дух. Хочется начертить ей над головой нимб и одновременно заняться с ней сексом на заднем сиденье машины, настолько она разная, настолько недосягаемая для него. Её хочется просто обнять, забрать к себе и немедленно решить все её проблемы, даже если для этого придётся самому влезть в долги или даже пролить чью-то кровь. Кайл не понимает сам, отчего готов ради неё броситься в пекло, ведь она ни о чем не просит, не даёт ни поводов, ни авансов. Хотя, возможно, именно поэтому.

— Сколько тебе осталось?

— Много, — не таясь, отвечает Кали. — Я могла бы продать бар, но мне не хватит. Устроиться на приличную работу я не могу, я не окончила университет, а мексиканцам, знаешь, с работой не очень везёт. Официанткой или горничной я не заработаю нужной суммы...

— Сколько? — перебивает её Кайл.

— Зачем ты спрашиваешь? — серьёзность его тона, суровость его лица пугает её. Она заходит чуть вперёд и останавливается прямо перед ним, строго смотрит ему в глаза, даром, что кулаком в грудь не тычет, ведь решили же, «без рук». Но ей отчаянно хочется надавать ему отрезвляющих затрещин, потому что где-то на уровне инстинктов чует — такой человек, как Кайл просто так сотрясать воздух пустой болтовней не станет. — Даже не думай в это соваться.

Она понятия не имеет, что он в этих делах спец, да вот гордиться ему нечем. Кайл знает расценки, проценты и санкции за невыполнение уговора или неуплату в срок. Знает, чем заканчивается для крышуемых «Кобрами» коммерсантов неплатёжеспособность или уклонение от выплат. Пара сломанных костей для них вариант самый удачный. Отрубленные пальцы, глазные яблоки, куски гениталий, следы от утюга: он не раз видел всё это на службе. Мексиканские банды вовсю использовали опыт своих старших коллег — чуть подальше от мексиканской столицы такие картины возникают каждый день, а фотографии щедро сливаются во Всемирную сеть. Кайл приходил в ярость от одной лишь мысли о том, какой опасности подвергалась Кали.

— Давай не будем говорить о делах.

Она разворачивается и идёт дальше, Кайл не достаёт её, видя, что разговор этот ей неприятен. Сумму долга он узнает сам, вот только узнавать придётся у Гарсии лично, и здесь Кайл впервые в себе не уверен. Не уверен, что сможет сдержаться и не превратить беседу в побоище, ведь после Риты они с Диего не пересекались.

Кали наступает на ракушку и, теряя равновесие, отчаянно цепляется за Кайла. Он ловит её за руку и после аккуратно, осторожно, едва ощутимо дотрагиваясь пальцами, словно спрашивая разрешения, берёт ладонь Кали в свою. Кали не сопротивляется. Они бредут по мокрому песку за руки, обедают в маленьком кафе ближе к оживленной части пляжа, наблюдают за редкими серфингистами, говорят обо всём и ни о чем, молчат и смотрят друг на друга, словно всё уже решили для себя, и говорить об этом вслух просто нет нужды. Кали рассматривает его лицо: светлые глаза, переломанный нос, острые скулы, тяжёлые, сурово сведённые брови и понимает, что, как бы она от него ни отмахивалась, Кайл Хантер нравится ей.

«Ты где?» 

Кали получает смс от барменши и вскакивает со стула.

— Твою мать, мне открываться же скоро!

Она совсем забыла о времени. Залипла, как дурочка. Кали краснеет от досады, клянёт своё длинное платье, в котором запуталась и не может теперь выбраться из-за стола.

— Сейчас поедем, — Кайл быстро и спокойно оплачивает счёт, помогает ей встать, ведёт её к машине, выруливает на шоссе и едет, не превышая верхнюю отметку разрешённой скорости. Монументально спокойный. Глядя на него, Кали успокаивается и сама.

Пока Рейес судорожно переодевается в рабочие штаны, Кайл помогает барменше выгружать ящики с пивом из подсобки, расставляет стулья и даже возит мокрой шваброй по полу, заставив и барменшу, и подоспевшую Кали замереть статуями в дверном проёме. Время не ждёт, Кали решает швабру не отнимать, и, натянув перчатки, уходит мыть сортиры. За пятнадцать минут до открытия, Кайл из бара исчезает. Не попрощавшись, не попытавшись завершить свидание ни поцелуем, ни объятием — без рук, как и обещал. Переворачивая табличку с надписью «Закрыто», Рейес понимает, что Гейл оказалась права, но ошиблась лишь во времени. Ему не нужна была неделя, Кали поехала бы к нему сегодня же, если бы он только намекнул на это.

***

Всё вокруг словно тлеет. Воздух дрожит, от асфальта идёт пар, стены домов отдают накопленное за день тепло, и даже порывистый ветер с океана не спасает. Эйса чувствует, что потеет, как кочегар. Дни под зорким глазом Беккета превращаются в пытку, несмотря на то, что с момента её встречи с Данэмом он больше не появлялся в  квартире. Эффект присутствия отлично создавали глазки видеокамер. Проходя мимо секс-шопа, Эйса с ухмылкой подумала купить вибратор, чтобы ещё разок взбудоражить ему нервы, но решила не повторяться. Когда она пересекает сквозной рукав переулка, путь ей преграждает здоровенный афроамериканец в чёрной бандане.

— Эй, красотка, не найдётся двадцатки на кофе?

— Охуенно дорогой кофе ты пьёшь, красавчик.

Такая встреча означает только одно — её хотят обобрать и хорошо, если только обобрать, будь Эйса Ривера нежной калифорнийской цыпочкой, заблудшей в гетто по собственной глупости. Но Эйса Ривера была самой собой — её холодный, скучающий взгляд оценивает противника с головы до ног, заставляя его стушеваться.

Оглядевшись по сторонам, он молча протягивает ей прямоугольник мобильного телефона, ровно такой же, который Эйса однажды выкрала у Данэма. Тридцати пяти градусная жара вдруг обратилась для неё промозглым осенним днём — Эйса съеживается и передёргивает плечами, будто замёрзла. От кого подарочек догадаться несложно, значит, Данэм берёт ее в игру.

— Ну, че глазеешь, бери, цыпа, — настаивает мужик, тыча корпусом телефона ей в живот. Ривера едва разжимает сведённый спазмом кулак, чтобы взять его и сунуть в сумочку.

— Ну, хоть за услуги дай, — он делает шаг вперёд и нагло заглядывает в недра её сумки. Эйса нервно вжикает молнией, бросает ему купюру, как собаке-попрошайке, которую тот цепко ловит прямо в воздухе.

— Десятки хватит, — она собирается уйти, но замечает второго. Он появляется у парня из-за спины, толкает его и материт, мол, встал на дороге, придурок. Эйса принимает летящее по инерции тело на себя, но остаётся на ногах — афроамериканец отпрыгивает от неё, словно резиновый мячик и осыпает матами второго, грозя ему расправой. Он пытается уйти, делая вид, что хочет догнать своего обидчика.

Старый, как дерьмо мамонта, воровской фокус Эйса просчитывает за долю секунды.

— Слышь, урод, верни бумажник, а то яйца нахер отстрелю.

Она вынимает пистолет из набедренной кобуры, надёжно скрытой полами широкого платья-рубашки в модную полоску и направляет в сторону парня в чёрной бандане. Второй успевает нырнуть в ближайший двор.

— Прости, сестра, не прочухал, — поднимая над головой руки, бормочет афроамериканец. Он напуган, сбит с толку — ствола в руках хрупкой на вид девицы он не ожидал.

— Ты на что надеялся? Тебе когда мобильник давали не сказали, кто я?! — Эйса шипит, машет стволом, наступает, злая, как чёрт. Парень, как загипнотизированный, следит за каждым движением дула, тревожно ожидая, что оно вот-вот выпустит пулю.

— Да нифига. Дали фотку, дали адрес, дали мобилу и всё. Сказали, незаметно сунуть.

— Пиздец ты незаметный, устроил тут, — едко усмехается Ривера, подходит к нему вплотную и вытаскивает из-за ремня его штанов свой узкий розовый портмоне с логотипом «Луи Витон». — Вали отсюда.

— Уважуха, сестра. И ствол у тебя огонь, — парень семенит прочь, не опуская рук и не поворачиваясь к ней спиной, кивает головой, как побитая псина, усвоившая урок. — Уважуха тебе, короче, от брата Дре.

Когда он скрывается в переулке, Эйса вынимает телефон и касается пальцами экрана, тычет на конвертик нового сообщения, навязчиво светящийся в углу.

Смайлик в виде поцелуя.

— Придурок, — злобно выдыхает Ривера, сжимая корпус в кулаке.

Ей не привыкать нервничать от любого контакта с Оливером Данэмом. То, что совсем недавно произошло у него в машине, было лишь половым сношением, ярким и качественным, но всего лишь сношением, заглянуть ему ни в голову, ни в душу ей не удалось. Эйса не была уверена, что такое вообще возможно, а ведь именно этого Беккет и ждёт от неё. Мало быть вместилищем для его члена, нужно заработать его доверие. И доверие Беккета. Эйса понимает, что до сих пор не может решить, какое из зол станет для неё меньшим.

Резкая трель звонка заставляет её вздрогнуть от неожиданности. Непослушными пальцами она нажимает кнопку «ответить» и жмёт трубку к уху, воровато оглядываясь по сторонам.

— Привет, дорогая, — язвительный тон Данэма раздражает слух. В ухе чешется, словно туда шальное насекомое залетело, хочется одернуть трубку и включить громкую связь, чтобы рассеять концентрацию его голоса над ближайшим кварталом.

— Говори, — сухо цедит Ривера, проглатывая ком слюны, словно пригоршню гвоздей.

— Передай блондинчику, если он хочет достать меня, пусть порыщет на складах возле железки. Только пусть не суётся на открытые пространства, чтобы потом уважаемые коллеги не оттирали его мозги от асфальта, — чеканит Данэм, укладываясь меньше, чем в пятнадцать секунд. Болтать им не за чем, да и некогда, учитывая тот факт что ни один её шаг, ни одно сказанное ею слово без внимания агентов не остаётся. — Делай, что он говорит и не отсвечивай нигде, —добавляет он, прежде чем отрубить связь.

— Заботливый, чтоб тебя!

Эйса достаёт сигареты и делает глубокую затяжку, прислонившись к щербатой стене пекарни ровно под табличкой «Не курить». Скоро что-то начнётся. Ривера могла только теряться в догадках.