Я тебя тоже, толстушка

Глава 4. Ненавистная толстушка

"Смелости не хватило? Уверенности в своих решениях?"

***

Меня не обязаны любить, ведь я некрасивая... Меня не обязан любить какой-то парень, но он может, если захочет. И я выберу того, кто захочет меня любить. Меня не должны встречать с улыбкой и утренним кофе, но могут, и я выберу того, кто сможет. Никто и никому ничего не обязан. Но мы должны выбирать людей, которые хотят этого, чтобы оплатить им той же монетой: любви, заботы, своего времени.

Я не спала всю ночь.

Каин.

Он — как вирус, который разъел всё внутри. Я пыталась стереть его из головы, заливая мысли сообщениями от других. Итальянец из Венеции прислал десять голосовых с «Принцесса, ты спишь?», какой-то парень с профилем «Леон 🖤» — десяток фотографий своего пресса и фразой: «Твой?». Я листала, отвечала, ставила смайлики, шептала себе: «Это я, это моя жизнь, я востребована…»

Но голос Каина не затихал. Он разносился эхом: «Ты исчезаешь». Он звучал с насмешкой: «Толстушка». Он будто жил под кожей.

К утру я уже не чувствовала пальцев. Всё стало ватным. Я не помнила, как закрыла глаза, но когда открыла их — небо за окном уже светлело. Я не спала, но было ощущение, будто проспала себя.

Силой подняв себя с кровати, я поплелась в ванную. Свет в зеркале был беспощаден. Я смотрела на своё отражение — лохматые волосы, отёчные глаза, щеки, которые даже в расслабленном состоянии выглядели надутыми.

Я медленно сняла свитер. Он был весь влажный от вчерашнего ужаса и пота. Под ним — тело. Мясо. Живот. Растяжки, как тонкие молнии по бедрам и бокам. Белые, чуть серебристые. Свидетели всех моих «начну с понедельника».

— Ты не будешь звать меня толстушкой, — тихо сказала я в зеркало. Губы дрогнули.

Я включила душ на максимум. Горячая вода жгла плечи, грудь, спину. Но мне нужно было это — чтобы проснуться. Чтобы стереть всё, что он во мне оставил.

На кухне Дарина, как обычно, уже была на ногах. Её волосы сияли в утреннем свете, а на плите шкворчал омлет с помидорами.

— Доброе утро, солнышко, — пропела она, не оборачиваясь. — Будешь завтракать?

Я остановилась в дверях. Трясло. Что-то взорвалось внутри меня.

— С сегодняшнего дня я ничего не ем. Год! — выкрикнула я.

Дарина обернулась, нахмурилась:

— Что?

Но я уже прошла мимо, схватила куртку с вешалки и вылетела за дверь.

Холодный воздух ударил в лицо, но я не остановилась. Шла быстро. Почти бежала. Обгоняла студентов с наушниками, мам с детьми, мужчин в костюмах. Всё сжималось внутри. Не от голода. От него.

Каин.

Я достала телефон и открыла i********:. Нашла его за минуту — kaine.reslin. У него не было тысячи постов, как у обычных мажоров. Всё — строго, сдержанно. Фото из спортзала. Боксёрская груша, обнажённый торс, бицепс, на котором можно сидеть. Дорогие машины. Никаких девушек. Никаких эмоций. Только взгляд — ледяной. Такой же, каким он смотрел на меня.

«Окей, маньяк, хочешь играть — давай сыграем», — прошептала я.

Открыла Google. Вбила: «Семья Реслин Греция». Первая ссылка — Forbes Greece. Второе место в списке крупнейших нефтяных компаний Европы. Компания — «Адамово Яблоко». Каин Реслин — младший сын. Учился в Лондоне. Вернулся год назад. Ведёт стратегический отдел. Молчун. Проблемный. Однажды ударил журналиста. Хобби: занимается сценической речью в театральном колледже. Суд закрыл дело, семья замяла.

— Прекрасно, — выдохнула я. — Принц нефтяной империи и его любимое хобби — тыкать палкой в чужие души.

Но вдруг мне стало интересно — почему он вообще заговорил со мной? Он же хотел Дарину. Почему не пошёл к ней напрямую? Почему выбрал меня — фейк, липкую конфету в обёртке чужой фотографии?

Может, ему нравится разбирать людей, как конструктор. Смотреть, как трещат по швам. Как гнутся. Как ломаются.

Может, я просто ещё один его эксперимент.

Я закрыла браузер и прижала телефон к груди. Сердце стучало быстро. Опять этот голос в голове:

Ты исчезаешь.

Нет. Не исчезаю. Я найду способ дать сдачи. Даже если он тысячу раз прав.

Даже если он уже поселился во мне, как заноза в коже. Больная, но слишком острая, чтобы выдернуть.

— Эй, жируха, смотри, куда прёшь! — голос сзади ударил в уши громче любой музыки.

Меня толкнули в плечо. Папка, в отличие от телефона, выпала из рук, листы разлетелись по асфальту, а я, не удержавшись, сделала пару неловких шагов вперёд. Обернулась. Сердце кольнуло.

Передо мной стояли трое. Все — из тех, кто дышит спортивным залом, ходит, как будто им принадлежит эта планета, и смотрит на людей свысока, будто они — ошибки программы. Один из них — тот, кто толкнул, усмехался, наклоняясь, чтобы поднять мой лист с таблицей.

— Ты бы поаккуратней, Иви, — сказал он с наигранной вежливостью. — Не потому что мы тебя уважаем, а потому что твоё сало может кого-нибудь случайно сшибить.

Другой засмеялся. Противно, громко, будто я — анекдот.

— А чё она в мешок себя закутала? Думает, если одежда как палатка, то жир скроется?

— Да она бы лучше вообще не выходила, — подхватил третий. — Её видят — и у людей аппетит пропадает. Хотела, чтобы какой-то парень заметил? А мы таких, как ты, только в кошмарах видим.

Я попыталась обойти их. Низко опустила голову, надеясь просто пройти. Притвориться, что ничего не слышала. Что это — не про меня.

Рука сомкнулась на моём плече. Сильная, грубая. Я вздрогнула.

— Куда пошла, принцесса XXL? — ухмылка на лице парня была ядовитой. — Ты хоть понимаешь, насколько ты... неприятна глазу? Вот честно. Я бы тебе советовал закрывать лицо. Или ходить ночью. Так безопаснее для окружающих.

Я сжала кулаки. В груди полыхало, но не огнём — холодом. Я выпрямилась, стараясь говорить ровно:

— Вам нечего делать? Или вы самоутверждаетесь за счёт того, кто не может ответить кулаками?

— О, ты смотри, она даже говорит! — фальшиво восхищённо воскликнул один. — Может, ты ещё и думаешь?

— Я думаю, что вы жалкие. И что такие, как вы, забываются быстро.

— А ты не забудешься, — процедил тот, кто держал меня. — Ты — как пятно на белом. Рядом с тобой люди начинают чувствовать себя чище. Ты типа антипример. Мол, будешь жрать на ночь и не следить за собой — станешь, как Иви. Эй, парни, она же как социальная реклама ходячая!

Смех. Рваный, острый, словно лезвие по горлу.

— Ты бы хоть губы накрасила, а то и так не айс, а тут ещё и мёртвое лицо.

— Или схудни сначала. Хотя, наверное, поздно. Такую тушу уже не спасёшь.

Я чувствовала, как в горле поднимается ком. Как глаза предательски щиплет.

— Хватит, — прохрипела я. — Просто... хватит.

Они отступили, видимо, насытившись.