Воспитана соблазнять

В город!

Велосипед даже не пришлось угонять самой. В квартале от нашего дома валялся брошенный женский велик с расхлябанным, держащимся «на соплях» седлом. В нашем районе такое не редкость. Молодняк угоняет чужую двухколёсную собственность, не задумываясь о том, что для жертвы угона велосипед может быть чуть ли не единственным средством передвижения между домой и школой или работой. Угоняют на спор, а то и просто так, чтобы покуражиться. Накатаются и бросают в канавах, в густом кустарнике или в неглубокой речушке, что делит наш район пополам.

Обычно я невольно сжимаю кулаки, увидев искалеченные остовы велосипедов, но сегодня мне как-то не до морализаторства: чья-то пропажа поможет спастись от погони разъярённого отчима. И это для меня сейчас важней всего на свете.

Дождь утихать и не собирался, но я старалась не обращать внимания на то, что промокла почти до трусов. Старенькая ветровка-дождевик с короткими рукавами не особо спасала от холодных дождевых струй. Хорошо ещё, что сильного ветра нет, иначе первым опытом самостоятельной жизни однозначно стала бы элементарная простуда.

Я успела домчать до железнодорожной станции за пять минут до закрытия касс. Кассирша подозрительно на меня покосилась: мокрая с головы до пят, с размазанной под глазами тушью и одна.

- Мне срочно надо в город! Родители только что позвонили: бабушка в очень тяжёлом состоянии!

Лицо немолодой женщины в очках с металлической оправой сразу смягчилось. Подавая мне билет и сдачу с полтинника, она заботливо проворчала:

- Что ж ты без зонта-то?

- Некогда было его искать, - засовывая деньги поглубже в карман толстовки, соврала я и рванула на выход. Электричка в сторону города должна была вот-вот подойти к перрону.

На моё счастье, выбранный мною вагон оказался тёплым. Не пришлось стучать зубами, застывая в вымокших шмотках всё больше. Конечно, я не успела согреться за те двадцать пять минут, что электропоезд, деловито постукивая на стыках рельсов, торопился доставить немногочисленных пассажиров позднего рейса к центральному столичному вокзалу. Но стало чуть комфортнее в согревшейся теплом тела одежде.

В столичный центр меня понесло в надежде затеряться среди людских масс. Второй причиной выбора места назначения стала вечная иллюзия жителей отдалённых окраин, что самой столицы, что всей страны: стоит только выйти из поезда на перроне главного вокзала и тебе под ноги кинут красную ковровую дорожку, прозвучат фанфары и такого славного тебя ангелы-хранители возьмут под белы рученьки и поведут прямиком к лёгкой и светлой жизни. Вроде как прежняя жизнь должна была подготовить меня к тому, что подобный сценарий — сказка для наивных девочек и мальчиков, но нет. Я всё ещё не разучилась мечтать и, более того, верить в мечты. Даже самые невероятные.

И вот я, покинув тёплое нутро электропоезда, кручу головой во все стороны, как юная любопытная сова, вылетевшая на первую в жизни самостоятельную охоту, и понимаю, что сове куда проще отправляться во «взрослую» жизнь: у неё есть гнездо, куда всегда можно вернуться. И раз она дожила до самостоятельности, значит, внимательно изучила все лесные опасности и всех своих врагов. Я же сбегала из дома с мыслью никогда туда не возвращаться. Но я совершенно не разбиралась в людях и у меня не было ни одного надёжного наставника, готового дать доброе напутствие и предупредить, какие страсти-мордасти могут поджидать шестнадцатилетнюю девчонку в столичных дебрях. Мне оставалось только внимательно смотреть по сторонам, чутко прислушиваться и уносить ноги при первых же признаках опасности.

Но для начала не мешало бы поесть. Деньги придётся экономить: неизвестно, когда я смогу начать зарабатывать. И как вообще всё это устроить — ну, насчёт работы. Мало того, что мне всего шестнадцать — я на них не выгляжу, максимум тринадцать дают. Воровать я не умею. Наверное, придётся научиться...Многому придётся научиться, если хочется выжить...Но домой я всё равно не вернусь!

В привокзальном «Хесбургере» я выбрала самый дешёвый бургер, взяла к нему картошку-фри и колу. Из-за внутреннего нервяка есть не хотелось. Заставила себя дожевать картошку — в остывшем виде она противная. От бургера откусила один кусок, остальное завернула в бумагу, сунула в бумажный пакет, в котором мне выдали заказ, и положила в карман ветровки.

До самого закрытия вокзала я переходила из зала в зал, стараясь не привлекать особого внимания полицейских и железнодорожного патруля, по очереди обходящих вокзал и выгоняющих из него бродяжек, пьянчужек и всех, кто так или иначе не вписывался в рамки добропорядочного гражданина.

И куда я пойду, когда подойдёт моя очередь быть выгнанной за тяжеленные дубовые двери центрального вокзала?

Хоть я и давала себе слово держать ушки на макушке и бдительно следить за окружающими, того, что за мной наблюдают, я не заметила.

Когда вокзальный патруль попросил всех присутствующих на выход, я поплотнее запахнула ветровку, подсохшую за время, проведённое под защитой вокзальных стен; поглубже натянула бейсболку, накинув на неё сверху капюшон толстовки; проверила содержимое карманов — пакет с бургером и деньги были на месте — и уныло побрела в сторону Вокзальной площади.

Я не учла того, что козырёк глубоко надвинутой бейсболки не только скрывал моё лицо, но и ограничивал обзор мне самой. Налетев на прикуривавшего сигарету мужчину средних лет, я буркнула:

- Извините, - и пошагала к автобусным остановкам.

- Постой! - донеслось мне вслед. - Тебе есть, где ночевать сегодня?

Мне бы насторожиться: с чего это меня прямо в лоб спрашивают о самом наболевшем? Но мечтательница во мне усыпила осторожную сову, я остановилась, повернулась к говорящему и внимательно его рассмотрела.

Высокий, одет прилично и чисто. Курит не самокрутку, а нормальные сигареты.

- А вам что за дело?

- Просто наблюдал за тобой некоторое время и пришёл к выводу, что ты никуда не торопишься. А возможно, и идти тебе некуда…

- Ну, даже если и так, что с того? В полицию заявите?

- Хотел бы — уже заявил. У меня два года назад дочка твоих лет пропала. До сих пор не нашли. Хожу искать её по вокзалам, под мостами, ну и по разным местам, где шальной люд собирается...Иногда помогаю таким, как ты...Ты же из дома сбежала?

- Ну, сбежала…

- Друзей и родственников в Хельсинки у тебя нет, судя по тому, что на вокзале до закрытия тусишь… И что ты собираешься делать дальше?

- Буду тусить по окрестностям. Пока вокзал снова не откроют…

- Есть предложение получше: я живу здесь недалеко. Можешь переночевать у меня. А утром подумаем, что с тобой дальше делать.

Не знаю, почему я ему безоговорочно поверила. Наверное, от отчаяния. Заявить о том, что буду скитаться до утра вокруг железнодорожного вокзала было очень смело с моей стороны. Дождь закончился, но с Финского залива подул ледяной ветер и я скукожилась в своей ветровке и двух толстовках, как только покинула вокзальное здание. Представив себе, в какую сосульку я превращусь за те несколько часов, что придётся болтаться по улицам, я решила, что выберу из двух зол меньшее: отправлюсь домой к пригласившему меня незнакомцу. В конце концов, один раз у меня получилось сбежать от опасности — значит, получится и во второй.

- Уговорил. Пошли.

Он протянул мне руку и представился:

- Артту Растас.

- Алекс Ли… - я прикусила язык. Незачем этому мужику знать мою фамилию. - Просто Алекс.

- Что ж, просто Алекс, пойдём. У меня за углом машина оставлена.

«Машина? Хреново...Из машины просто так не выскочишь и дёру не дашь...»

Словно прочитав мои мысли, Артту обернулся:

- Не бойся. Я тебе ничего не сделаю.

И я шагнула за ним вслед. В конце концов: сказала А — говори Б. Рванула из дома, не подумав — куда, зачем и как дальше жить будешь — присматривайся к тому, что предлагает тебе новая жизнь.