5. Максим
965 Слова
Вот же блядство!
Не знаю, чего я больше испугался – того, что нас с Юлей застукала моя девушка или своего неожиданного, неуместного стояка.
Господи, у меня встал на Мышь!
Видит бог, я этого не хотел, сам не понимаю, как так вышло, что я возбудился. Она вообще мне не нравилась от слова "совсем". Мышкина предательница, шпионка, стукачка. Я не могу её хотеть.
Как выяснилось, очень даже могу. Набросился на девчонку, завёлся с пол-оборота. Да что со мной такое?
Юлия Михайловна оказалась крепким орешком. Сколько бы я не накидывал ей работы, она всё вывозила. И личные просьбы выполняла с такой готовностью, как будто это ей надо, а не мне.
Сегодня только взбрыкнула. Согласен, с бельём уже был перебор. Я просто не знал уже, чем её пронять. И поймать на шпионаже не мог, вот и взбесился.
Так увлёкся Мышью, что забыл, где нахожусь. А теперь...
Блять, хоть в окно выпрыгивай.
С одной стороны Юля, которая теперь знает, что у меня на неё дикий стояк, с другой стороны Надя, которая тоже видит этот самый бугор на моей ширинке.
– Между нами всё кончено! – гордо вскинув носик, заявила Надя.
Что там говорят в таких случаях? Откуда мне знать, я ни разу в такую ситуацию не попадал, слава богу.
Дорогая, это не то, что ты подумала? Я сейчас всё тебе объясню?
Что? Что тут можно объяснить? Чувствовал себя героем мудацкой мелодрамы.
– Юль, выйди, пожалуйста, – попросил я насмерть перепуганную помощницу. Мы с Надей проводили взглядом девушку, едва ли не бегом бросившуюся к двери, я схватил со стола папку с документами и прикрылся ею ниже пояса. – Какого чёрта ты сюда припёрлась? – погнал я на Надю.
– Чтобы проверить, чем ты здесь занимаешься, – скривив кукольное личико, ответила Надя. – Я и правда поверила, что ты на работе устаёшь. А ты...
– Что я? Что?
– С этой...
– Что с этой? – Надя накаляла меня ещё сильнее Мышкиной. Я не собирался оправдываться ни за что. Мне делать больше нечего? – Мы целовались? Трахались? Что? Что ты мне хочешь предъявить, Наденька?
– Если бы я вошла на пять минут позже...
– Если бы, – усмехнулся я. – Вот тогда и был бы разговор. Кто дал тебе право оскорблять моих сотрудников? Зачем ты назвала Юлию Михайловну уродиной?
Надя явно не ожидала такого поворота событий. Она ждала объяснений от меня, а пришлось самой оправдываться.
– Да потому что она уродина! – топнула ногой девушка.
– Знаешь что? Ты сейчас пойдёшь и попросишь прощения у моей помощницы.
– Что?
– Что слышала!
– Да ты охренел, Котов?
– Пошла вон тогда! Это я тебя бросаю, поняла? Будешь своё высокомерие подружкам показывать. Мне не надо.
– Ты... Ты... – хлопала глазами и ртом Надя.
– Спасибо за всё, очень жаль, что так случилось, – добил я девушку.
Надя подскочила ко мне и залепила мне звонкую пощёчину. Что ж, заслуженно. После этого она застучала каблуками к двери, и я остался один.
С облегчением плюхнулся в кресло, потирая горящую щёку ладонью.
Прибежит ещё. Побесится и прибежит. Пусть подумает над своим поведением как следует.
Знаю я эту систему. Раз прогнёшься, два прощения попросишь ни за что, а потом сам не заметишь, как под каблуком будешь до конца жизни маяться и на рыбалку на коленях отпрашиваться.
Я не был рыбаком, но кто знает, чем я увлекусь в будущем?
Кое-как успокоившись, я пошёл к Мышкиной, потому что мы недоговорили ни фига. Щас я ей всё выскажу! Пусть признаётся уже, что стучит на меня моему бате.
Ввалившись без разрешения в её кабинет, я застыл на пороге, забыв, зачем пришёл. Юля сидела на диванчике в углу, закрыв лицо руками. Она что, плачет?
Девчонка громко шмыгнула носом, и я понял, что так и есть. Чёрт, мне так неловко стало, что я даже выйти захотел из кабинета. Это она из-за меня расстроилась или из-за Надюхи?
Жалко её стало.
Радоваться должен, что довёл её. Я же так и планировал?
Нет, не радостно мне было совсем. Я присел рядом с Юлей, и она смущённо начала вытирать слёзы салфеткой, пряча от меня заплаканное личико.
– Ты чего ревёшь, Юль? – не выдержал я.
– Ничего, – всхлипнула она.
Я должен был что-то сделать. Как Максим Викторович, я понимал, что Мышь на грани, и это прекрасно, а как мужик должен был прощения попросить и успокоить девчонку.
– Юль, прости меня, пожалуйста. Я не знаю, что на меня нашло. Этого больше не повторится.
– Вы объяснились с девушкой? – не глядя на меня, спросила Юля. – Глупо так вышло... Как она могла подумать, что я и вы... Что вы и я...
Сейчас без очков она выглядела по-другому: совсем юной и такой беззащитной. Мне захотелось обнять её, прижать к себе, чтобы облегчить её страдания. Я бы так и поступил, если бы гаденький голосишко внутри меня не напомнил мне, что у нас с ней война.
– Я не считаю, что ты уродина, Юля, – сказал я. – Ты очень красивая.
– Правда? – удивлённо вскинула на меня глаза. Большие, красивые, серо-голубые они у неё. – Но я не об этом. Если бы мы с вами... Ну, вы меня понимаете. Нельзя ведь на работе? Хорошо, что ваша девушка пришла, а то бы мне увольняться пришлось.
– То есть, если бы у нас случился секс, ты бы тут же заявление по собственному написала бы? – уточнил я, будто она не по-русски сейчас говорила.
– Так сплетни бы пошли, Максим Викторович. Зачем репутацию портить и вам, и мне? Пришлось бы написать.
Я едва в голос не заржал от озарения. То есть мне просто выебать надо Мышкину, и она самоустранится?
Это же так просто!
– Я готов рискнуть репутацией, Юлечка, – придвинулся ближе к Мышкиной и взял её пальцами за подбородок, заставив смотреть мне в глаза. – Ты мне очень нравишься. Ты самая сексуальная девушка на свете!
Юля задышала чаще, её ротик соблазнительно приоткрылся, и я понял, что это приглашение к дальнейшим действиям.
- Писатель
