Проводив сына, Эмма Витольдовна несколько минут раздумывала над его словами, затем тихо вздохнула и села за мольберт – продолжать работу над портретом. Раздался стук в дверь, он был тихим и нерешительным, словно тот, кто стучался, не был уверен в правильности своего поступка.
- Войдите! – громко произнесла Эмма Витольдовна.
На пороге появилась Анастасия Владимировна. Она нерешительно смотрела на хозяйку номера. Та же невольно сделала защитное движение.
- Я пришла не ссориться, Эмма, - поспешно проговорила Анастасия Владимировна.
- А тогда зачем?
- Посмотреть на портрет. Мне это очень нужно.
Эмма Витольдовна вдруг ясно ощутила, что именно этой женщине ей совсем не хочется показывать портрет. Она писала своего Феликса для себя, а вовсе не для этой злобной старухи. Она помни
