Моменты. Точка

Глава5

А потом, вдруг, наступила тишина.

И, чёрт! Но почему я больше не могла ничего видеть? Только слышала голос Зака и ощущала под пальцами левой руки шелк его волос. Чувствовала тяжесть его головы на своём животе и то, как его теплые выдохи согревали кожу под тканью больничной рубашки. Раньше я ничего этого не испытывала. Так почему сейчас?

- Уф, ну наконец-то мы одни. Тебе так не тяжело? Я лягу рядом и обниму тебя, вот так. – Его ладонь опустилась на моё бедро. – Кожа да кости. Как так можно похудеть за три дня? Надеюсь, ты меня слышишь. И да, не закатывай там глаза, я буду ворчать. И ещё, имей в виду, я останусь тут с тобой, пока ты не проснешься. Так что, не хочешь терпеть мою болтовню и моё ворчание, давай, открывай глаза и приходи в себя. – Я знаю, что он шутил. И от этого и мне было легче. И я, наверное, улыбалась. Зак вздохнул. – Видимо, пришла моя очередь дежурить у твоей постели и ночевать в больнице. Как это всегда делала ты, когда я… Лекс, черт, мне плохо без тебя. Всё, обещаю, не буду ныть… Но поговорить с тобой я могу? Мне так о многом надо тебе рассказать. С чего бы только начать?

Ты же знаешь, как сильно мы все скучаем? Знаешь, как напугал нас доктор Гир, когда сказал, что эта чертова гематома давит на мозг, и он не дает никаких гарантий. Что нам надо быть готовыми… наверное, об этом рассказывать не стоит, да? Но ты должна знать, что вот теперь у меня точно есть седые волосы. Прости, не могу не шутить, мне так легче, но это твоих рук дело…

- Ничего, у тебя хорошие гримеры, они всё закрасят. Всю седину. Сами. Не думаю, что теперь тебе доверят краску для волос.

- Шутишь? Ну, шути-шути. Недолго тебе осталось, цыплёнок. Вот только придёшь в себя, я заберу тебя домой и посажу под замок. Как там было? В том мюзикле, который мы с тобой смотрели? «Летучая мышь», кажется? «С этого дня у тебя начнётся новая жизнь: строгий контроль с моей стороны. И полное послушание с твоей». Но тебе нравилось, когда я был блондином.

Нравилось. На это я ничего возразить не могла. А на контроль и послушание хотела. Но было странно, что я вообще ему возражала. Или он все-таки умел читать мои мысли?

Зак рассказывал мне о доме. О детях. О съёмках. Но мне казалось, то он не решался сказать о главном.

А я попробовала сделать глубокий вдох, но только зажмурила глаза. Как я и предполагала, жгуча боль, словно я обожглась крапивой, возникла слева, чуть выше ключицы. Ладно. Я не закричала, и то хорошо. Глубокий вдох сделать не получилось, что ж, печально. Но дышать, как и прежде, я могла. И даже шевелить пальцами левой руки. Правая, кажется, и так работала нормально.

Вполуха слушая, о чем мне рассказывал Зак, я осторожно согнула пальцы. Если бы могла наполнить легкие воздухом до предела, ей-богу, задохнулась бы от ощущения волос Зака под ними. Непередаваемое чувство. Гладкие, шелковистые и в то же время жесткие, такие, что я чувствовала каждый по отдельности. Ох, мамочки, да только ради этого стоило жить.

Я касалась его волос, лаская их, а Зак продолжал говорить, принимая всё это, как должное, как само собой разумеющее. Он даже голову поворачивал, подстраиваясь движениям моей руки. Странно, и весело. Вот только рассмеяться я не решалась. Никогда не думала, что буду бояться этого жгучего, словно перец, ощущения на своем теле. Рожать-то, пожалуй, было в разы больнее. Ладно. Чего думать об этом? Я повернула голову и приоткрыла один глаз.

Первое, что я увидела, были цветы. Мои любимые розы. Особенные. Каждая разного цвета. Они стояли в большой вазе на полу, напротив окна, и в их едва раскрывшихся бутонах пряталось солнце. яркое, теплое, живительное. Улыбка невольно засияла на моём лице.

Зак все так же лежал, обнимая меня и, по всей видимости, тоже смотрел на цветы, продолжая рассказывать мне об очередной проделке Дэйва и Джея. Он оттягивал время. И значит. Я должна была помочь ему.

- Может, ты перейдёшь к главному? – Мой голос был тихим и хриплым, наверное, поэтому он так и остался лежать. Не поднимая головы.

- Думаешь, пора? Я все кружу вокруг да около. Наверное боясь, что если скажу это вслух, то пути назад уже не будет. Я еще никому об этом не говорил. Мне нужен твой совет. То, что случилось… это произошло из-за меня. Прости меня, Лекс. Я больше не хочу… я не могу допустить повторения. И поэтому я тут подумал… я уйду из кино. – Ох. Я сделала слишком резкий вдох. Зажмурила глаза и медленно выпускала воздух из легких. – Ну, может и не совсем, но сниматься не буду. Я могу продюсировать вместе с Дилом. Могу и сам попробовать снять свой собственный фильм. Масса возможностей. Но рисковать ни тобой, ни детьми я больше не стану.

Мне бы побольше сил… Я бы смогла убедить его, что то, что произошло, случайность, замешанная на толике везения. Что эта Эрика просто больная на голову фанатка. Что когда мы только-только объявили о своих отношениях, письма с угрозами сыпались мне в социальные сети, как облетающие осенью с деревьев листья. Но никто же не выполнил свою угрозу. Только она. Так что, это не правило. И даже не исключение из него. И уж тем более не закономерность.

- Ты этого не сделаешь.

- Сделаю, Лекс. будь уверена, что сделаю. Я так решил.

- Глупое решение. – Вот сейчас слова давались с трудом. Напряженному горлу не хватало влаги. – Решение, на которые ты не имеешь никого права.

- Почему?

- Потому что миллионы твоих поклонников… ты же знаешь, что в этой профессии ты не принадлежишь сам себе. Разве ты сможешь предать тех, кому даришь радость. Улыбку, хорошее настроение и вдохновение?

- Это палка о двух концах.

- У палки один конец. И ты знаешь это, сам показывал мне рост почек…

- Лекс, не спорь со мной, хотя бы сейчас.

- Почему? Почему не сейчас? Если тебя не убедил этот аргумент, могу привести другой. Твои поклонники мне не простят твоего ухода. И тогда против меня выступит целая армия.

- Иисусе! – Зак вскочил, сел лицом ко мне, поджимая под себя ногу. – Да как ты можешь, вообще, шутить такими вещами? Я чуть с ума не сошел. Мы все. Ты, ты просто не представляешь, что значит жить без тебя. И я не имею в виду обязанности по дому, с детьми, вовсе нет. Я говорю о той пустоте, что давит вот тут, - он коснулся своей груди, - что не даёт дышать свободно. О том страхе…

Ох, напомнить ему, что я знаю каково это? Что проходила через эту пустоту, когда он решил, что семейная жизнь не для него?

- …и ты меня не отговоришь. Не переживай, я найду чем заняться, у меня большие планы и масса нереализованных идей. Да и ты, наконец, сможешь открыть свою школу. И я буду чаще бывать дома. И…

- А знаешь, - я здоровой рукой нащупала пульт, с помощью которого регулировалось положение больничной кровати, - я уже не очень-то и хочу открывать свою школу. Мне нравится работать с тобой. Языковой практики мне вполне хватает.

- Правда? – его скептический взгляд не напугал меня.

- Правда. А то, что ты хочешь сделать, знаешь, как называется? Ответная жертва. Мне она не нужна. И тебе тем более. И миллионной армии твоих поклонников. И ты знаешь, что я права. Тебе будет мало просто находиться за кадром, по ту сторону камеры, - Зак опустил голову, признавая своё поражение. – И звезду на Аллее Славы ты получил не как режиссер или продюсер, а как актёр.

- Лекс, послушай…

- С радостью, - изголовье кровати приподнялось почти бесшумно, - но не сейчас. Сейчас я, честное слово, немного устала. И сил спорить с тобой у меня нет, - веки и в самом деле как будто налились свинцом. – И ты не мог бы дать мне попить, в горле пересохло.

- Конечно, цыплёнок.

Он встал, а я прикрыла глаза. Слышала, приглушённый звон стекла, звук льющейся в стакан воды. Слишком долгий. А потом мне показалось, что воду пролили. Я повернула голову и приоткрыла один глаз. Да, определённо пролили. Точнее, Зак сотворил и на столике и по всей видимости на полу, нехилую лужу из той воды, что предназначалась мне.

Стакан в его руке дрожал, когда он, медленно повернувшись, смотрел на меня.

- Лекс?

- У?

Я улыбнулась, а мой муж вытер со лба холодный пот:

- Это?.. Ты это?.. Ты спорила со мной, всё это время?

- Угу, - на то, чтобы усмехнуться сил у меня хватило. – Дай мне воды. Пожалуйста.

- А, да. Да, конечно, - он постарался присесть рядом, не расплескав остатки воды в стакане. – Ты удержишь? Хотя, подожди, тут есть соломинка.

Я бы с радостью выпила целый стакан, ну или кувшин воды. Но почему-то сил хватило только на пару глотков. Удивительно, да? Я с ним спорила так страстно и убедительно, доказывала, что я права, а он нет, и вот…

- Лекси, - поставив стакан на прежнее место, Зак сел ко мне. Взял мою руку и, поглаживая костяшки, смотрел в мои глаза. – Детка, ты вернулась. Не смей, слышишь, никогда больше не смей так меня пугать. И так поступать со мной. Со всеми нами.

- Я подумаю.

- А тут и думать нечего, я не позволю.

Его губы оставляли влажный след на запястье, на внутренней стороне ладони. И от этого мне было так легко и спокойно. Надёжно. Вот теперь я точно была уверена, что ничего плохого со мной не случится. Потому что Зак рядом. Мой. Родной. Единственный. И я закрыла глаза, надеясь просто поспать. Но слышала встревоженный голос мужа:

- Эй! Эй-эй-эй, тебе нельзя спать.

- Почему?

- Ну, ну, потому что…

- Ой, Зак, - я усмехнулась, - никуда я от тебя не уйду, и не надейся. Но, у меня есть одна просьба.

- И какая? – вот теперь лукавая улыбка коснулась и его губ.

- Поцелуй меня. Как бы сказала Эмма, только настоящий поцелуй любви…

Но договорить мне не дали. Солёные губы нежно и трепетно коснулись моих губ. Это было сравнимо с глотком живительной силы, которую я черпала от Зака. Которую он сам отдавал мне. И я чувствовала, нет, знала, что я ЖИВА!

Я даже сквозь закрытые веки была уверена, что он улыбается. Искренне и открыто. Что его больше ничего не тревожит. Ну почти. Открыв глаза и пропуская сквозь пальцы шелк его волос, я улыбалась в ответ.

- Знаешь, а ты всегда неплохо целовался?

- Неплохо?

Ох, эта иронично приподнятая бровь. Она и мертвого из могилы достанет.

- Ну, ладно, отлично. Да, ты отлично целуешься, - я кивала, стараясь скрыть улыбку. – Не мог бы ты повторить, а? Мне очень надо.

Мальчишеский смех наполнил палату:

- Вот теперь я точно уверен, что моя Лекси вернулась.