Ассистентка поневоле

Глава 5

Граш невыносим. Человек этот мало того, что мучит меня весь вечер, вплоть до ужина, так сегодня… Он умудряется пробраться в мою комнату в восемь утра, разбудить на самом приятном моменте сна.

— Очень мило, — произносит наставник, смотря на мою розовую пижаму с каменным лицом. — У вас десять минут на сборы.

Потом он уходит. Со злости я швыряю подушкой в закрывающуюся дверь и жалею о своей нехватке времени и сил для охраняющих заклинаний. Благо, профессор не сидит возле нас во время завтрака, хотя… Куратор, располагается возле Камиллы, становится серьезной причиной для молчаливого приема пищи. Многоуважаемый ректор решает трапезничать именно в зале факультета, из-за этого преподавателям не хватает еще одного места, и они, разумеется, занимают свободное место Виолетты. О последней неизвестно ничего. Любые вопросы по поводу пропавшей подруги заканчиваются молчанием собеседника, отрицательным кивком, даже Чернин благоразумно сменяет тему, когда мы с ребятами набираемся смелости для вопроса.

— Мисс Тана, — Делин сегодня, на удивление, быстрый, — надеюсь, вы закончили…

Этими словами начинается очередная моя каторга. Я выхожу из лаборатории только для приема пищи, после чего под контролем наставника возвращаюсь вновь. Он достал меня за этих полдня, прошлогодний зачет по сравнению с последними событиями — детская шутка.

— Вы неправильно режете корень валерианы, — не теряет возможности придраться ко мне он. — Что вы там бубните себе под нос? Заклинания произносятся четко! Хотите разнести лабораторию неправильным использованием энергии?

Мне остается только тяжело вздыхать, чтобы отводить напряжение, и смиряться. Сейчас мы заканчиваем второе на сегодня зелье, предназначенное для лечения отравлений. Я вожу руками над котелком с кипящей жидкостью темно-зеленого цвета, довожу до готовности, остается произнести формулу для активации магической энергии в составе. Стараюсь. На удивление, Граш доволен.

— Отлично, — вырывается у него, когда он проверяет зелье на качество, после этого преподаватель словно осознает что-то, кривляется, — но могло быть лучше. Подойдите, посмотрите на мою работу.

То же зелье, тот самый цвет, я бы никогда не отличила наши зелья друг от друга.

— Вы хоть разницу видите? — вдруг спрашивает он.

Вопрос заставляет меня вздрогнуть, нервно сглотнуть.

— Не вижу, — произношу вполголоса опуская взгляд.

— Я так и знал! — восклицает мужчина, резко бросая на стол серебрённую ложку. — Следующее наше занятие мы начнем с пересказа второго раздела учебника по зельеведению за первый курс, мисс, кроме этого, смею напомнить о двух работах по зельям срок сдачи которых — понедельник.

— Но…

— Достаточно! Не менее чем семь страниц, мисс Тана, — он поднимает руку указывая на дверь. — На сегодня все. Вы свободны.

Говорит сухо, плохо скрывает раздражение, движения наставника резкие, мне даже кажется, что своими жестами он скинет котелок с зельем на пол. Долго упрашивать не приходится. Я вылетаю из лаборатории, из кабинета, как пробка из бутылки, едва сдерживая эмоции. На улице была прекрасная погода, жаль, что уже солнце близится к закату. Во внутреннем дворике встречаю друзей: Камилла с Фредом и Дрантеном стоят, о чем-то переговариваясь.

— Что с тобой? На тебе лица нет, — беспокоится Милли, видя меня.

— Да так, за Граша переживаю, болеет он.

— Чем? — спрашивают в унисон одногруппники предвкушая отмену пар.

— Редким сволочизмом. Изводит меня в своей гребанной лаборатории.

— Так это мы без тебя знаем, — мой горе кавалер чешет голову, — ума-то особого не надо для этого.

— Атала, пришло письмо от Вилли, — сменяет тему Камилла, берет меня за руку.

— Правда? И что? Чего же вы молчите?

Друзья мрачны. На их лицах не было ни улыбки, ни привычного спокойствия. Я сама замечаю ухудшение своего настроения.

— Мы с Виолеттой больше не пара, — тихо произносит Фред.

«Вот это поворот», — мои глаза расширяются от удивления.

Я не знаю радоваться мне или грустить, он нравится мне еще с начала обучения, и, когда у подруги появляются отношения с объектом моей симпатии, это заставляет здорово переживать, слушать жалобы на него, давать советы и прикладывать большие усилия для сохранения дружбы.

— Она не будет учиться в этом году, — добавляет Скаррер, — причина неизвестна, и она просила попрощаться с вами за нее.

Между нами нависает тишина. Хоть и мир вокруг живет своей жизнью. Мы стоим вчетвером посреди дворика, не обращая внимания на бегающих первокурсников, на последние лучи закатного солнца, и все не верят в завершение эпохи нашей пятерки.

— У меня есть вино, — предлагает Фред, — отец дал с собой в академию, может, выпьем, отведем душу, поговорим в конце концов?

— Давай, — неожиданно для меня произносит Камилла, — только прятаться надо будет.

Я киваю, соглашаясь с её словами. Начинается заговор. Парни идут в спальни забирать нужный предмет, мы ходим между лабиринтов коридора ведущим к теплицам, где редко ходят ученики, где открывается прекрасный вид на окрестности нашего учебного заведения.

— Не верю… — начинает подруга, садясь на землю. — Её больше не будет с нами.

Я опускаюсь возле неё, пачкаю мантию в травой. Наверное, проходящий подумал бы: «У этих учениц случилось большое горе». Он был бы прав. Вилли — душа кампании, то звено, которое соединяет нас пятерых. Девушка всегда помогает в трудные моменты и передает свое хорошее настроение. До ужина еще час минимум. Последние солнечные лучи падают на теплицы, переливаются, стекло красиво поблескивает. Нам с небольшого холма видно все.

— И я. Казалось, что первым из академии уйдет кто-то из нас четверых, но только не она… Тут что-то нечисто, не замечаешь, — я поправляю воротник платья, — она резко ушла.

— Не знаю, — подруга апатично отзывается.

— Может, её решили видать замуж? Нам не говорят из-за традиций рода?

Подруга пожимает плечами. Мы молчим до момента появления парней. Запыхавшиеся, видимо, спешили к нам, бегая по многочисленных ступеньках башен спален факультета. Они опускаются на землю напротив нас.

— Давно мы не собирались так, — Фред возится с маленькой, незаметной флягой.

— Почему же? Сдали первые экзамены — сразу сюда прибежали, — вклиниваюсь я, улыбаюсь от накативших воспоминаний.

— Тогда еще Граш ругался на нас, — Дрантен смотрит на меня. — Из-за громких криков в части академии, где должно быть тихо.

— Слышать о нем не хочу! Мучил целый день!

Я закатываю глаза.

— Вам ведь легче, — начинаю из-за переполнявших эмоций, которые больше не могу сдерживать. — У тебя Чернин, вас трое, и ты чувствуешь себя хорошо с ней, — обращаюсь я к Мили, чувствуя, как текут слезы по щекам, — куратор не станет валить со старта наставничества. У тебя, — Фред, открывший флягу, едва не роняет её с рук, — заклинания, пятеро учеников, и не вижу, чтобы профессор сильно вас мучил.

— За тебя я молчу, — прерываю я Дрантена намеревающегося вставить свое слово. — Физическая активность… Здесь и учить ничего не надо.

— Ей, — возмущается он, — нас Рамондо гоняет похлеще, чем на занятиях, еще семикурсники берут старшинство, и выбор специализации… Заставляют учить все и сразу.

— Ты преувеличиваешь, — подруга объясняет мне, успокаивая, — просто наши преподаватели имеют больше людей для наставничества и не могут уделить столько времени, как тебе Граш.

— Я же просила, не вспоминайте о нём…

Я вырываю флягу с рук Фреда. Сладкий напиток приятно воздействует на меня, от этого становится легко, все проблемы начинают пропадать.

— Ей, — Скаррер останавливает меня, — аккуратнее, отец зачаровал, пять литров поместилось. Напьешься.

Нехотя отдаю ему бутыль, и с этого момента неведомые ощущения начинают уносить сознание в приятный, другой мир. Это мне нравится, за эйфорией я вовсе не понимаю разговора компании.

Шли мы веселые на ужин. Ребята держались хорошо, словно они и вовсе не пили. А меня начало развозить, картинка перед глазами размытая. Не то, чтобы я раньше не пила, нет… Родители позволяют мне выпить бокал-второй напитка для взрослых, ведь совершеннолетия я достигла, правда алкоголь на меня влиял дурно.

— Мисс Тана, — раздается знакомый голос за спиной. — Вы, где были? Я вас искал по всей академии.

Поворачиваюсь, вижу черное пятно, все смешалось и стены коридора, и одетый в темное, неизвестный мне субъект.

— Вы пьяны?

— Да, — отвечаю моментально, — только этому… Как его? А… Моему наставнику не говорите. Влетит от ирода зельедельнего мне.

— Атала… — голос Милли резко прерывается.

— Вы мне его чем-то напоминаете, — я подхожу ближе к незнакомцу, чтобы разглядеть, отчего меня шатает в сторону, и я падаю.

Во время он хватает меня за руку.

— Спасибо!

— Вы что тут затеяли, — появляется другой голос, тоже знакомый мне, женский.

— Профессор Чернин, ваши студенты очевидно пронесли с собой в школу запрещенные жидкости и распивали их в одном из темных закутков нашего учебного заведения. Займитесь троицей, мисс Тану заберу я.

Дальнейшие события не помню. В голове — темнота свалившаяся неоткуда, как дождь в ясный, солнечный день. Просыпаюсь я от резкого запаха. Первым вижу Граша стоящего возле моей кровати.

— Помните меня, мисс Тана, или представиться нужно?

— Ой, — мямлю, чувствуя, как щеки краснеют, как внутри меня просыпается стыд, хочется ударить себя по лбу за глупое поведение. — Извините.

— Ирод зельедельный зол и никого не прощает.

Он выходит из моей комнаты. Я берусь руками за голову.

«Это конец. Что я еще натворила? Родителям расскажет, тогда можно и вовсе вещи собирать. Так… Нужно собраться, — я осматриваюсь вокруг, но сознание еще полностью не отошло от вина, — мы с ребятами сидели, вспоминали школьные приключения и… Пошли на ужин, встретили Граша. А потом?.. Не помню».

— Возьмите, — профессор появляется, замечает мою суету, улыбается, — полегчает, это зелье поможет вам стать трезвой.

Он подставляет стул напротив моей кровати, садится, молча, с довольной гримасой на лице, не скрывает расстройства, злости, или то, что чувствует, мне тяжело различить.

— Ну? — не выдерживаю я его взгляда.

— Удивительно, мисс, как воспринимают люди желание помочь. Не замечаете? Стараешься со всех сил помочь способному человеку, а он…

— Это вы про меня?

Злость на наставника возрождается во мне опять, я резко встаю с кровати, едва падаю, все же снадобье действует не сразу.

— Несправедливо!

Он, впрочем, тоже не сдерживается.

— Вы ничего не знаете о справедливости, мисс Тана, — Граш подходит ко мне ближе, становится неловко, отхожу назад, пока не утыкаюсь в стену, — несправедливость — это вы. Юная, взбалмошная, не умеющая сдерживать себя ученица, свалившаяся мне на голову, как снег. Да, способности у вас есть, более выражены, чем у других, и предрасположенность к магии для зельеведения имеется.

Мужчина подходит вплотную, я чувствую пряный аромат, исходящий от него. Неловко, противно. Делин упирается руками об стену, чтобы я не ускользнула от него.

— Вместо того, чтобы принять выбор артефакта, плачущая по ночам, проклинающая меня, как будто я хочу быть нянькой для вас, — он берет меня за подбородок. — Не отводите взгляд, хоть это испытание пройдите с достоинством. Влюбленная в напыщенного индюка, отец которого работает в Министерстве Магических Дел, дурная слава, передавшаяся от родителя к сыну, дошла даже до преподавателей. И вы, мисс, станете его очередной жертвой. Но я не позволю позорить меня, завалить моё первое наставничество. Дар зелий редкий. С этого момента ваше время пребывания с друзьями должно быть сокращено к минимуму во внеурочное время. Никаких прогулок. Все действия должны быть согласованы со мной.

Я не выдерживаю. Слезы сами по себе текут по щекам. Хочется закрыть глаза руками, но преподаватель не разрешает. Его зеленый взгляд словно мечет молнии.

— Что вы плачете? Кого вам жаль? Себя? Или окончания веселых деньков? Впрочем, молчите, я все знаю наперед. Любое непослушание будет стоить вам очень дорого. Начиная от уборки всех имеющихся лабораторий в распоряжении для зельеведения, заканчивая связью с родителями и письмом с извещением к главам рода. Дальше сами знаете, что будет.

Граш наклоняется еще ближе, к уху и шепчет:

— Не дам вам разрушить все. Мир магии нам этого не простит.

На миг он задерживается возле моего лица, непозволительно близко. Отходит быстро и резко, тяжело дыша.

— Завтра идем собирать ингредиенты вместе с Чернин, отдохните, — голос его ледяной. – Ужин доставят в наши комнаты, я позаботился, успокоительное зелье вам принимать нельзя, слишком много уж воздействия на организм.

Он выходит. Дверь захлопывается. А я… Опускаюсь на пол, рыдая.