Тайна старого маяка

1.5

Линда уловила настроение Артура и на следующий день пыталась почаще оказываться с ним наедине. Дразнила его поцелуями и быстрыми объятьями, когда никто не видел. Парнишка оттаял и на вечернем свидании попытался особенно нежно любить свою взрослую подружку. Она уже объяснила Артуру, как её нужно ласкать, чтобы было приятнее и не говорящий ни слова парень показал, что владеть языком он-таки умеет и даже очень успешно.

Разыскивавший Линду Николя застал на сеновале возбуждающее зрелище: голова хозяйского сына устроилась между бёдер совершенно обнажённой Линды. Девушка ласкала собственные соски и едва сдерживала стоны.

А вот Николя, почувствовавший, что в штанах стало тесно, сдерживаться не стал:

- Что, сосунок, язык разрабатываешь? Думаешь, заговоришь наконец-то? - со смешком заговорил он, заходя в сарай.

И тут случилось неслыханное: уступающий и по росту и в силе Артур ловко вскочил на ноги и набросился на брата мачехи. Линда, схватив сарафан и пытаясь прикрыться им, принялась звать на помощь. Но почти все работники сегодня ушли на мельницу, в бар, а в хозяйском доме крики были не слышны.

Поначалу Николя держал первенство. Но Артур, более гибкий и юркий, всё чаще выскальзывал из рук своего соперника. Время от времени они катались по земле клубком, мутузя друг друга что было сил. Потом то Николя, то Артур выбирались из этой схватки для того, чтобы снова сцепиться не на шутку. Удавшаяся подсечка Артура заставила Николя полететь на землю со всей дури. Он распахнул головой ворота, вылетел во двор, ударился лбом о камень и затих.

Линда завизжала ещё громче:

- Что ты наделал? Ты убил его! Убил!!!

С покрасневшими от ярости глазами, Артур сорвал со стены вилы и надвинулся с ними на Линду. Та в ужасе отползала назад, крича во всё горло. Остро отточенные зубья вил приближались всё ближе к её груди.

- Артур! Остановись! - загремел от распахнутых ворот голос Пьера.

Сын тут же послушно замер. Потом медленно обернулся и хрипло сказал:

- Зачем ты мне помешал? Я просто хотел посмотреть, есть ли у неё сердце…

Бросив вилы на землю, Артур опустился на сено, закрыл лицо руками и зарыдал.

Линда, схватив сарафан и туфли, выскочила из сарая и побежала к дому, где жили сезонные работники фермы. В свете луны посверкивали обнажённые ягодицы.

За спиной Пьера причитала над пришедшим в себя Николя Жюли.

Пьер смотрел на сына и его трясло от страха. Он даже не обратил внимания на то, что Артур заговорил! В памяти всплыла та ночь, когда малыш Арт потерял дар речи. Та ночь, когда Пьер задушил его мать. Теперь он был уверен, что Артур — его сын. Та же неистовость. Та же ненависть. Та же беспощадность.

И снова нахлынули воспоминания. Все пьяные посиделки, когда собеседником Пьеру служил только мальчик, не произносивший ни слова в ответ. И все те слова, которыми бездумно разбрасывался Пьер в пьяном бреду. О бессердечности женщин…

Вот оно. Взорвалось. «Я просто хотел посмотреть, есть ли у неё сердце...»

Пьер поднял рубаху сына, накинул ему на плечи. Помог подняться и повёл к домику старухи Бове, как его до сих пор называли на ферме. Жюли вскинулась, когда отец и сын вышли из сарая:

- Я позвоню в полицию. Посадить нужно этого ублюдка.

- Замолчи, Жюли. Николя сам хорош.

- Откуда тебе знать?

- Да уж за столько лет выучил его змеиную натуру. Не может без приключений на свою задницу. Я отведу Артура домой. Потом поговорим.

Артура долго ещё трясло, как в лихорадке. Он не понимал, что он сделал с Николя и что собирался сделать с Линдой. Сердце болезненно ныло от обиды. Его чувства предали! Как она могла!

Подмешав в стакан молока снотворное, Пьер посидел с сыном, пока тот не заснул. А выйдя из дома, запер входную дверь на ключ и убрал ключ в карман домашних штанов. Через окно Артур выбраться тоже не сможет — прежде, чем отправиться в центральную усадьбу, Пьер затворил ставни на окнах.

Проходя мимо винного погреба, он спустился за малым бочонком — нужно унять эту противную дрожь в руках.

Жюли, поджидавшая его возле дома, принялась шипеть по-змеиному, визжать пилой с затупившимися зубьями…

- Да цыц ты, женщина! Дай успокоиться и подумать!

Отпрянув от неожиданности, Жюли тихонько проворчала что-то себе под нос и принялась доставать из холодильника сыр и фрукты. Не любила она, когда Пьер пил. Но стоило потерпеть. А ну как удастся вбить в его башку, что от Артура нужно избавиться. Всегда знала Жюли, что парень — ненормальный. Но никто её не слушал. Как же, бедный сиротка!

Опрокинув в себя первую кружку вина, Пьер, наконец, стал успокаиваться. Жюли и себе плеснула немного. Ждала, чтобы муж заговорил, тщательно сдерживая рвущиеся на язык злые слова. Зато уж когда они вырвались, пощады участникам происшествия не дала:

- Говорила я тебе, нечего это проблядушку на работу нанимать!

- У неё на лбу что ли написано было, что она такие страсти-мордасти тут разведёт?

- Да написано, написано...Только ж у тебя сразу слюни до колена потекли! Хорошо, что к себе прислушалась и не давала тебе с ней наедине оставаться. Змеюка подколодная! Завтра же выгоню её!

- Каждые руки на вес золота сейчас. А тебе бы всех разогнать только!

- Не всех. Но от девки нужно избавиться! И, прости уж, от сына твоего тоже. Не известно на кого ещё он с вилами кинется в следующий раз!

- Ни на кого...Обидела его Линда, до глубины души оскорбила...Не станет влюбляться, не будут и вилы нужны!

- Ну, выбирай сам: либо уходит Артур, либо я. Соберу детей и по холодку отправлюсь. Младшая сестра замуж вышла, в город переехала — у неё перекантуюсь, а там работу себе найду и себе жильё подыщу.

- Кто тебя на работу возьмёт? Куда? Сиди уже…

Пьер схватился за голову, упёрся локтями в деревянный стол:

- Куда я его выгоню, несовершеннолетнего?

- Мало их, что ли, несовершеннолетних, из домов сбегают?

- Те сами сбегают...Как своему ребёнку под зад коленом дать?

- Может, он и не твой? Сам говорил, что Изабелька твоя та ещё шушундра была…

- Да мой он, мой! Позлить она меня хотела, дурочка…

Жюли поджала и без того узкие губы.

- Как знаешь. Предупреждаю: под одной крышей с этим ненормальным я жить не останусь.

- Когда это ты с ним под одной крышей жила? Всю жизнь он по углам скитается, как бедный родственник.

- Ну, на одном дворе...Без разницы...Боюсь его, вот и всё…

Пьер тяжело поднялся из-за стола, громко вздохнув:

- Верю. Сам испугался. Спать пошли. Утром разберёмся.

А утром обнаружилось, что Линда ночью сбежала. Собрала вещи — и испарилась. Не нашлось и следов любвеобильного Николя. Жюли раздосадованно топнула ногой:

- То, что девка свалила — и бог бы с ней. Но Николя?! Чёртов гулёна! Знает, что работы невпроворот, но бабская юбка дороже!

- Я тебе вчера ещё сказал, что у братца твоего рыльце в пушку…

- Ладно...Будет он мне тут напоминать...Пошли за твоим выродком!

Снотворного Пьер вчера сыпанул от души. Когда он вошёл в тесную спаленку сына, тот ещё спал. И даже открыв глаза, никак не мог понять, что вокруг происходит и почему ему так тяжело думается? Обрывки мыслей катались по голове, напоминая незакреплённый груз в трюме попавшего в сильный шторм корабля. Артур видел, как отец запихивает его вещи в огромный рюкзак цвета хаки. Пьер что-то говорил, но смысл сказанного не доходил до сознания Артура. Он сходил в туалет. Вернулся. Сел на кровать и тупо уставился на отца, упорно прячущего от него свой взгляд.

Тихонько тикали часы на стене. Отцовские шаги усыпляли: топ-топ-топ в одну сторону, топ-топ-топ в другую...Артур снова повалился на кровать и сомкнул глаза.

Пьер с жалостью посмотрел на сына и пробормотал:

- Может оно и лучшему-то, что спит он...Что не запомнит, как отец родной вышвырнул его из дома, словно шкодливого котёнка…

Подогнав к домику грузовичок, Пьер засунул в один из карманов рюкзака все деньги из своей заначки. В другой положил бутылку минеральной воды. Потом одел на безвольно раскинувшего во сне руки и ноги сына джинсы, клетчатую рубашку и потёртую кожаную куртку, натянул носки и ботинки, взвалил на плечо и потащил во двор.

И вновь нахлынули воспоминания. О том, как избавлялся от тела жены. Как заметал дома следы случившегося. Сердце сжалось от боли.

«Ну и паскудный же я человек!» - подумал Пьер, поглубже натягивая на лоб видавшую виды матерчатую кепку.

Осознание собственной паскудности пришло и ушло. Изабель давно уже мертва. А их сын может повторить отцовский опыт — стать преступником. Пусть он становится им где-нибудь подальше от дома Пьера!

При желании всегда можно найти оправдания подлости и предательству. Пьер отогнал все жалостливые мысли, пристроил Артура на пассажирском сиденье, сам сел за руль и выехал со двора. Он не представлял, куда ехать. Главное — подальше отсюда.

«Со стороны посмотреть: отец и сын отправились куда-нибудь по делам. А что буду отвечать, когда начнутся расспросы об Артуре — придумаю позже».

Мотор тихо урчал, грузовичок пылил по дороге ведущей вдоль реки. Артур продолжал спать, привалившись к оконному стеклу. Пьер сосредоточенно крутил руль и не позволял жалости к сыну овладеть своим сердцем.