Девяносто девять дней в Сантосе

Глава третья

В дверь раздались два быстрых стука, я резко оглянулась.

— Лана? — спросил Костя. — Ты готова? Я могу войти?

— Да-да, конечно, — торопливо ответила я, делая два поспешных шага в сторону от полки.

Не хватало, ещё чтобы Костя увидел, как я без спросу разглядываю его фотографии. Мне бы, лично, такое решительно не понравилось!

Костя вошел в кабинет, закрыл за собой дверь и застыл, разглядывая меня.

— Тебе… — он странно поперхнулся, — тебе идёт…

— Спасибо, — пробормотала я.

Меня так и подмывало спросить его про девушку на фотографии, но я сдержалась.

— У меня в душе есть сушилка для полотенец, можешь повесить там свою сырую одежду, — добродушно предложил Костя.

— О-о… спасибо, — неловко ответила я, — но, наверное, я уже лучше посушу… в номере.

— А-а, — явно разочарованно протянул Костя, — ну, как знаешь…

— Но, — я улыбнулась, — ты вроде собирался угостить меня горячим шоколадом?

— Точно, — мне показалось, или он испытал облегчение.

Хм, значит он не хочет, чтобы я уезжала. Ничего не понимаю, но у него же есть девушка.

Выходит, либо Костя обманщик и бабник, либо эта девушка на фотографии его сестра… Да нет, сестру так не обнимают!

Я решила, что должна во чтобы то ни стало прояснить ситуацию, а не терзаться догадками и домыслами.

— Я просто не знаю, как отреагирует твоя девушка, если застанет меня в твоем кабинете, — как бы невзначай проговорила я, пока Костя возился на своей маленькой кухне.

Костя замер, я внимательно следила за ним.

— У меня нет девушки, — он не обернулся, но его голос странно дрогнул, и стал каким-то низким и глухим. — Уже нет… Хотя, если тебе интересно, это её вещи. Она оставила их, когда… ладно, не важно. Тебе сколько ложек сахара?

— Две, — вздохнула я.

Кажется, я всё-таки влезла, куда не стоило и заметно испортила парню настроение. Блин, вот оно мне нужно было? Потом бы узнала, как-нибудь аккуратненько, не задевая его…

Костя позвал меня на кухню, и я подошла к нему.

Вообще его кабинет, на деле оказался этакой микроквартирой. Здесь было фактически две комнаты, кухня, душ, туалет и даже кладовая. Вполне себе жить можно. Правда я бы тут, больше месяца не прожила бы.

Мы сели за небольшой барной стойкой, Костя поставил передо мной белую чашку с шоколадом и подвинул тарелку с печеньем.

— Угощайся, — проговорил он с улыбкой.

— Спасибо, — кивнула я, отпив из чашки.

В этот миг дверь в апартаменты Кости с гулким ударом распахнулась. Я едва не выронила чашку из рук.

— Лера, да подожди… — услышала я неуверенный мужской голос.

Затем раздались быстрые, звонко цокающие шаги, которые я ни с чем не перепутаю. Мама.

— Светлана! — гневно вскрикнула мать, залетев на кухню. — Ты что себе такое позволяешь! А?! Это…

Тут она замолчала, её взгляд скользнул по моей одежде, и лицо матери разительно переменилось.

— Почему на тебе другая одежда и почему у тебя мокрые волосы?! — звенящим голосом строго спросила мать.

Костя поднялся со стула.

— Я прошу прощения, произошло недоразумение….

— Сядь, «недоразумение», я не с тобой сейчас разговариваю! — прикрикнула на него моя мать.

Костя остолбенел, такого обращения он явно не ожидал.

— А ты, — мама ткнула в меня пальцем, — поднимайся, с тобой мы в отеле поговорим!

Меня, разумеется, возмутило такое поведение моей матери, но ещё больше напугало. С самого детства, если я решалась спорить с мамой, то спорила лишь до определенного предела, и до настоящих ссор дело никогда не доходило. Однако, я всегда, с самого детства, боялась ей перечить, когда она вот так выходила из себя. Вот и сейчас видя, в какую ярость пришла мама, я лишь попыталась ей возразить:

— Мама, но я же…

— Я сказала, — сверкнув глазами прорычала мать, — поднимайся  и — за мной! Немедленно!

Если бы глазами можно было пускать молнии, пожалуй, моя мама разнесла здесь всё вокруг.

Быстро оглянувшись на Костю, я, опустив взгляд, неловко слезла с табуретки.

Молчавший до этого мужчина, в оливковых брюках и светлой футболке, вздохнул и произнес:

— Сестрёнка, мне кажется ты перегибаешь палку.

Я замерла на месте, мой взгляд метнулся к мужчине. Я во все глаза взирала на него, затем перевела изумленный взгляд на маму.

А та испепеляла взглядом мужчину в футболке и брюках.

«Сестрёнка»?! Он назвал мою маму «Сестрёнкой»?!

Эта мысль шумно застучала в голове.

— Игнат! — разъяренно и разочарованно выдохнула мама. — Ну почему ты не умеешь держать язык за зубами?!

Игнат, в ответ, засмеялся.

— Прости… я не знал, что ты до сих пор не сказала своей дочери, что у неё есть ещё один дядя, помимо двух задиристых снобов.

— Игнат, замолчи! — голос матери, как ударом топора рассек воздух. — Сейчас же!

— Дядя?.. — задыхаясь, ошарашенно переспросила я, переводя взгляд с мамы на Игната. — Вы мой дядя?!

— Да…

— Нет!мпочти закричала мама.

— Лера… — начала Игнат.

— Нет, Игнат, — протестующе дернув головой, ответила моя мама. — Ты ей не дядя, ты… ты ей никто!

Последнее слово прозвучало как выстрел. Повисла неловкая тишина. Я с удивлением увидела, как мама виновато опустила взгляд, и затем посмотрела в сторону. Чтоб я хоть раз видела её виноватой? Да я скорее выйду замуж за Тони Старка, чем хоть раз увижу свою мать виноватой и пристыженной.

— Вот как? — нарушив неловкую тишину, грустно усмехнулся Игнат. — А тебе я тогда кто?

— Игнат, пожалуйста… — взмолилась моя мать. — Я не это хотела сказать.

— Тогда расскажи ей, — сложив руки на груди, сказал Игнат. — Я думаю, Лана имеет право знать…

— Ей это не нужно! — встряхнула головой моя мама.

— Но… — попыталась встрять я.

— Я сказала: ненужно! — вновь сверкнула на меня глазами мама.

— Я хочу знать! — вскричала я, неожиданно даже для самой себя.

И тут же боязливо отступила на шаг назад, подальше от мамы.

Мама в изумлении уставилась на меня. Вскинув брови, с легкой полуулыбкой на лице, на меня глядел Игнат, а затылком я чувствовала пристальный и удивленный взгляд Кости. Я почувствовала, что краснею, мне стало стыдно за свое поведение и за ту дурацкую скандальную сцену, которую мы с мамой устроили в присутствии двух незнакомых мне мужчин.

— Я хочу знать, — уже мягче добавила я, глядя на маму, и попросила, — пожалуйста… мам…

Мама, в ответ, закрыл глаза, протяжно и раздраженно вздохнула.

— Ладно… — обманчиво покладистым голосом ответила она, — хорошо… Лана, познакомься — это, твой дядя.

Она, не глядя, махнула рукой в сторону Игната. Тот шутливо помахал мне рукой, и ухмыльнулся:

— Салют, племяшка!

Я увидела, как маму покоробило от его фамильярности.

— П-племяшка? — заикаясь переспросила я, во все глаза глядя на Игната.

— Ага, — кивнул тот, сложив руки на груди, — так уж случилось, что я о тебе знаю с самого дня твоего существования, а вот ты обо мне…

Он замолчал, посмотрел на маму. Я тоже взглянула на неё.

Мама стояла, закрыв глаза и сложив руки на груди, тяжело и разъяренно дышала.

— Мама, но… почему? — расстроенно и ничего не понимая спросила я. — Почему ты никогда ничего… ничего не говорила про… про Игната?

Я быстро взглянула на своего внезапно обнаруженного дядю, и поправилась:

— Про дядю Игната.

— Лучше просто Игнат, — качнул головой мой новый дядя. — А не рассказывала твоя мама, потому что… хм... Видимо, потому что…

— Потому что Игнат мой сводный брат, у нас разные матери, — ответила мама, подчёркнуто глядя в сторону.

До меня не сразу дошёл смысл сказанного.

— Мама, но это что значит… что дедушка…

Я не могла произнести это вслух. Я очень любила своего, единственного оставшегося в живых, дедушку Клима, и не могла поверить, что он мог изменить бабушке. Но по всему выходило именно так.

— Да, так случилось, что твой дедушка, мой отец, однажды потерял голову и…

— Если верить моей маме, то вовсе не однажды, — с шутливой ехидностью вставил Игнат.

Мама обожгла его очередной порцией гневного взгляда и снова раздраженно вздохнула.

— Не важно! — отрезала она. — Мой отец любил и любит мою мать, но…

Она вздохнула, и, явно нехотя, добавила:

— Он уже не мог исправить случившегося.

После этого она посмотрела на меня и, с какой-то необъяснимо злой претензией спросила:

— Ну, что? Довольна?

Вместо ответа я посмотрела на Игната, но тот лишь виновато развел руками.

От всего услышанного у меня пошла голова кругом. Стало трудно соображать, мысли в голове смешались в неразборчивой кутерьме. В сознании стремительно росла гора из кучи вопросов, на которые я очень хотела получить ответы.

Мне было трудно признать открывшуюся истину. Я вспомнила дедушку Клима и бабушку Полину. Они совсем недавно отпраздновали так называемую Топазовую свадьбу, то есть уже сорок четвёртую годовщину свадьбы! И все эти сорок четыре года…

— Простите… — обратилась к Игнату, — а сколько… сколько вам?

— Сорок два, — вздохнул Игнат.

Мама всхлипнула. Я посмотрела на неё, она стояла спиной к нам всем, и глядела в окно, плечи её едва заметно подрагивали.

— Мама…— я подошла к ней и тронула за плечо.

— Лера, ну будет тебе, — Игнат тоже подошёл к маме, и встал с другой стороны. — Ну да, у твоего отца была другая женщина, но вас… тебя и свою жену он всегда любил по-настоящему! Ты же знаешь…

Мама не отвечала, продолжая тихо плакать.

— А вы давно уже… — я оглянулась на Игната, — давно общаетесь?

— С того самого момента, как отец рассказал Лере правду, — ответил Игнат.

— Почти двенадцать лет, — ответила мама, — я случайно нашла у него на столе завёрнутый подарок и подписанную открытку. Я потребовала, чтобы он объяснил мне, что всё это значит.

Она замолчала и снова слёзно всхлипнула.

Я отвела взор, посмотрела на Костю, тот стоял с открытым ртом. Перехватив мой взгляд, парень неловко отвернулся, почесал затылок и сделал вид, что поспешил убраться с кухни.

Но мне сейчас было все равно. Тридцать один год моя мама жила и не знала, что у неё есть сводный брат, не знала, что её отец ведёт двойную жизнь. Что ж, теперь понятно, почему Анапа всегда была любимым курортом дедушки и до сих пор им остаётся.

Мама не могла остановится, и продолжала плакать. Я была сбита с толку, растерянная и шокирована. Сегодняшний день — один сплошной катарсис!

В конце концов Игнат позвал назад Костю, чтобы тот заварил крепкий чай, а затем уговорил маму сесть за стол.

Игнат обнимал маму и шептал ей слова утешения. Через время она прижалась к его плечу, и начала понемногу успокаиваться.

Я несколько секунд, шокировано наблюдала за ними, затем взглянула на Костю, что смущенно ёрзал на своем табурете.

Ему явно было неловко от того, что он стал свидетелем разыгравшейся семейной драмы, и он не знал, как правильно себя вести.

Я молча, в упор рассматривала своего новообретенного дядю. Перехватив мой взгляд, он беззвучно усмехнулся и подмигнул мне. Я не удержалась, ответила улыбкой.

Мама отстранилась от плеча Игната, отпила из своей чашки подстывший чай, и сказала:

— Мне нужно умыться и… привести себя в порядок. Извините…

Она, пряча лицо и опустив голову, вышла из кухни.

— Костя, покажи женщине, где ванная…

Парень кивнул, и тут же выскочил из-за стола.

Я обернулась ему вслед, и затем снова взглянула на Игната.

Тот улыбнулся, отпил чай из своей чашки, и спросил:

— Ты, наверное, порядком офигела от всего происходящего?

— Если честно, то да…— призналась я.

Он понимающе улыбнулся.

— Не удивительно…

— А кем была ваша мать? — внезапно выпалила я.

И тут же смутившись, уткнулась взглядом в свою чашку. Оттуда на меня глядело мое затемненное отражение.

— Извините, я, наверное, слишком любопытна, — проговорила я.

— Ничего, это у нас, похоже, наследственное, — посмеявшись, ответил Игнат. — А моя мать и твой дедушка знали друг друга с самого детства.

— Что?! — ахнула я.

— Да, так бывает… Они давно дружили, но между ними ничего никогда не было, — Игнат прокашлялся, — до одного, внезапного вечера в Анапе.

Поверить не могу, что дедушка Клим скрывал всё это от меня и мамы! И до сих пор, наверное, скрывает от бабушки.

Перед глазами вновь пронеслись воспоминания с последних пышных праздников свадебных годовщин моих бабушки и дедушки. Я вспомнила, как крепко их уже старые руки стискивали пальцы друг друга, когда они позировали для фотографа и, какими влюбленными искренними взглядами они смотрели друг на друга. И все вокруг с умилением удивлялись тому, что эти двое сумели пронести через года взаимную любовь, не растеряв ни капли за два десятилетия совместной жизни. Сегодня, многим не удается сохранить и трети былых чувств, уже через два-три года короткой семейной жизни. А теперь, выходит, что дедушка всё это время был не искренен? Или они оба такие замечательные актёры?

— Эй, — Игнат чуть наклонился ко мне и тронул меня за руку.

Я подняла на него задумчивый взгляд. Он ободряюще улыбнулся мне.

— Я догадываюсь, о чём ты думаешь. И хочу сказать, что твой дедушка действительно и по-настоящему любит тебя, твою маму и, конечно же, свою жену.

— Но вы же сказали, что…

— Я прозрачно намекнул, что твой дедушка не однократно бывал у моей матери, после моего рождения, — кивнул Игнат, и в его голосе послышались виноватые нотки. — Стыдно признаться, но я сделал это, чтобы позлить твою маму…

Он вздохнул, смущенно и громко почесал затылок.

— Прости… Это было глупо.

— Да… — согласилась я. — Но, я вас не виню…

— Рад это слышать, — покивал головой Игнат.

— Простите, — не решительно проговорила я, — А… хм…

— Ты так мило стесняешься, — покачал головой Игнат, — вся в свою мать.

— Спасибо, — быстро пробормотала я.мНо, я хотела ещё спросить… если можно.

— Своей младшей племяннице… если ты не против быть моей племянницей…

— Не против, — быстро ответила я.

— … Я почти ни в чем не могу отказать, — развёл руками Игнат.

Я кивнула, и задумалась, стоит ли пользоваться расположением Игната и задавать ему ещё более неловкий вопрос, чем до этого.

Но, решила, что если уж знать правду, то всю, до конца.

— Вы общаетесь с ним? — тихо и осторожно спросила я. — Я имею ввиду сейчас…

Взгляд Игната погрустнел, он вздохнул, и я тут же пожалела, что задала этот вопрос.

— Твой дедушка меня не слишком жалует, в последние несколько лет,-признался он, наконец.

— Почему? — не удержалась я.

Игнат чуть скривил губы.

— Ты ведь знаешь, что принадлежишь к славной династии потомственных врачей?

— О да, — вздохнула я. — Ещё как!

Я очень любила всех моих родных и гордилась их достижениями в области медицины, но мне с самого детства, ежедневно насаждали значимость престижа нашей семьи. С утра до вечера, с того момента, наверное, как я сделала первый шаг, мне только и рассказывали про заслуги членов нашей династии. И непрестанно вдалбливали в мое сознание мысль, что должна быть не хуже. Что я должна соответствовать. Что я не смею опозорить честь докторов Орфеевых!

— Полагаю, не ошибусь, если скажу, что вместо сказок, ты засыпала под истории о том, как твой дедушка, отец, дяди и тёти или, даже, твоя мама спасли очередного пациента.

— Некоторые из этих историй я уже знаю наизусть, — ворчливым голосом проговорила я.

Игнат засмеялся.

— Понимаю! И, думаю, ты не удивишься, что твой дедушка, мягко говоря, не одобрил мой выбор — стать ветеринаром.

— Вы стали ветеринаром? — понизив голос переспросила я, мысленно представляя реакцию семьи заяви я им о подобном желании.

— Да и ни разу не пожалел о своем выборе, — покивал головой Игнат.мТвой дед был в ярости и до сих пор не может мне этого простить. Он то грезил увидеть меня минимум начальником хирургического отделения где-нибудь в Питере или в Москве.

То, что рассказывал Игнат напоминало и мою личную ситуацию. Мне, судя по всему, тоже предписывалось стать минимум известным на всю страну доктором. И хоть убейся, деться мне от этого предназначения просто некуда. Хотя…

Я хотела спросить Игната, где он учился на ветеринара, но тут вернулась моя мама и сообщила:

— Всё, Лана. Мы уезжаем. Скажи дяде Игнату «до свидания».

Кажется, мама уже оправилась от слёзной истерики, и к ней вернулась её привычный, непримиримая строгость.

— До свидания, — уныло проговорила я, вставая из-за стола.

— До встречи, — подмигнул мне Игнат.

Я вымученно улыбнулась. В душе я понимала, что мама вряд ли позволит, чтобы я ещё раз встретилась с Игнатом. А уж если дедушка узнает, что я с ним лично виделась, боюсь контроль, под которым я жила последние несколько лет, станет ещё строже!

Мама быстро шагала мимо переливающихся тусклыми бликами, стен аквариумов. Я, опустив взгляд, понуро плелась за ней.

Стук её каблуков, словно отражая мамино настроение, гулкими и резкими хлопками разносился по тихим и безлюдным коридорам дельфинария. Я думала о дядя Игнате, о его выборе и о его смелости. Он нашел в себе храбрость пойти против воли своего отца. А, зная непреклонность и диктаторскую сторону моего любящего дедушки, я могу только догадываться какую стойкость должен был проявить Игнат! И сейчас я гадала, смогла бы я?.. Получилось бы у меня пойти против того, что мне навязывали все эти годы?.. Смогла бы я настоять на своём выборе и заниматься тем, что действительно нравится мне?.. Смогла бы я жить так, как нравится именно мне?

Я не услышала, но заметила какое-то мимолетное движение рядом с собой.

Подняв взгляд, слева от себя, за огромным стеклянным прямоугольником я увидела ещё одну косатку.

Она почти в плотную приблизилась к стеклу, с интересом рассматривая меня. Завороженная её видом, я, сама не знаю почему, вдруг остановилась.

Поддавшись неизвестному наитию, я приблизилась к аквариуму и протянула руку. Моя ладонь коснулась холодной стеклянной поверхности.

Косатка за стеклом дёрнулась назад, испуганно отпрянув в сторону, и замерла. Я не убрала руки, я просто продолжала молча глядеть на животное.

Я чуть склонила голову набок, рассматривая мордашку касатки.

И тут, к моему удивлению, она тоже чуть наклонилась в сторону. Я выпрямила шею, удивленно уставилась на обитателя аквариума. Меня наполнило странное волнение, я наклонила голову в другую сторону, и, вдруг, вновь косатка повторила движение за мной.

Я улыбнулась, глядя на касатку и любуясь её могущественной, но грациозной красотой. А она, внезапно, приблизилась так, что едва не ткнулась носом в стекло. Её правый плавник качнулся вперёд, она чуть завалилась на бок и я, затаив дыхание, увидела, как она самым кончиком плавника робко коснулась стекла аквариума, прямо напротив моей руки.

— Привет… — прошептала я, глядя на касатку.

Она приоткрыла рот, показала бледно-розовый язык и выпустила несколько пузырей.

— Лана! — громко и властно воскликнула мама.

Я вздрогнула. Косатка за стеклом испуганно отпрянула прочь, отплыла от стекла.

Я обернулась, мама, громче прежнего стуча каблуками, с сердитым видом приблизилась ко мне.

— Что ты тут забыла?! — гневно спросила она. — Рыб не видела?! За мной, быстро!

Я не посмела с ней спорить. Но, когда я снова поспешила за матерью, я не вытерпела и на ходу оглянулась. Косатка, совсем как человек, приникла к стеклу и, казалось, смотрела мне вслед.

Вслед за мамой я вышла из дельфинария, мы миновали металлическую статую на круглой зеленой лужайке и сели в автомобиль Uber.