Перерождение Бьёрна

1.8. Огонь, вода и медные трубы

Сложно сказать, кто из друзей являлся большим упрямцем: Петер Наттгрен или Бьёрн Энгстрём. Со стороны их отношения казались чуть ли не идеальными, но подслушай кто-нибудь внутренние монологи, звучащие в головах молодых мужчин, он бы ужаснулся…

В школьные годы преимущество чаще оказывалось на стороне Петера. Взлёт популярности Бьёрна начался вместе с его сексуальными подвигами. Потом в «соревновании» наступил перерыв: друзья довольно долго не виделись. Вернувшийся из Канады Петер, оценив расстановку сил, помрачнел: Бьёрн обставил его на несколько ходов вперёд. Пока Наттгрен, как проклятый, вкалывал на лесопилке за океаном, везунчик Энгстрём без особого напряга «поставил на верную лошадку».

Ночами не спал Петер, обдумывая, где и каким образом завести полезные связи, а Бьёрн играючи обрастал нужными и важными знакомствами. Всё у этого гадёныша ладилось: и любовниц отхватывал знатных, и работёнку нашёл не пыльную, и ценными контактами оброс выше крыши...А у Петера нынче руки связаны, не разгуляешься особо. Сам себе подножку подставил и позволил Бьёрну идти на пол головы впереди, когда женился на Лее Лённквист практически сразу по окончании школы…

Ах, Лея, Лея, Лея...Фигуристая хохотушка с громким голосом и пухлыми губками, вечно окружённая толпой кавалеров. Косила под простушку, но на самом деле хитрованка та ещё! Поверила в Петера, сорвалась вслед за ним в Канаду — там и поженились (замаявшись потом с легализацией брака на родине). Но вместо весёлой и разгульной жизни пришлось ждать мужа с работы, учиться готовить, разбираться со стиркой и портить уборкой идеальный маникюр. Потом ещё и на работу Петер выгнал: свои-то денежки на осуществление собственной мечты откладывал, а откуда Лее на шпильки-булавки деньги брать? Но всё же верила: настанет тот день, когда муж станет знаменитым музыкантом и заживут они, как в сказке!

Сказкой в понимании Леи являлся отнюдь не дом в глуши, на задворках Норртелье. Машина поновее, чем раздолбанная старушка-Вольво Петера. И деньги — много денег! Однако, мешки с наличкой не торопились падать под ноги молодой семье. Петер хватался за любую возможность подзаработать, но доходы за расходами никак не успевали. Да и внимания со стороны мужа Лее стало явно не хватать.

Не прошло много времени после возвращения семейства Наттгрен из Канады в Швецию, как Лея в первый раз изменила мужу с барменом ближайшего к дому питейного заведения. Потом с владельцем местного тренажёрного зала. Повадилась летом торчать на набережной во время парусной регаты, очаровывая богатеньких бездельников. Ну и не устояла в конце концов перед брутальным обаянием Бьёрна Энгстрёма…

Муж сутками торчал в свеже оборудованной студии: разбирался в процессе звукозаписи. Забывал поесть, но не упускал возможности выпить. Огромные круги под глазами, спутанные засаленные волосы и пропахшие куревом вещи: куда делся обаяшка Петер, предложивший Лее стать его парой на выпускном балу?

Взгляд Леи всё чаще останавливался на светловолосом гиганте Бьёрне: у того даже усы с бородой ухожены до последнего волоска. Одет с небрежным шиком, роскошные волосы собраны в хвост. От запаха одеколона Энгстрёма у жены Петера совершенно пропадало самообладание...И однажды, когда друг мужа остался ночевать в Доме, а сам муж в очередной раз напился «до чёртиков», Лея пришла в комнату Бьёрна, разделась до нитки и скользнула под бочок ничего не понимающего со сна Энгстрёма.

- Ты с ума сошла, Лея? Не стану я подлянки за спиной у друга устраивать!

- А то он тебе их не устраивал!

Оказалось, что Петер просветил жену на предмет первой школьной любви Бьёрна. Любви не задавшейся и обесценившей в глазах мальчишки-подростка едва ли не весь женский род. Лесным пожаром охватила ярость душу Бьёрна и он окончательно отбросил в сторону путы двуличной морали и покрывало фальшивой дружбы. А как ещё расценить поступок Петера? Пусть сама Карин Хартенберг нынче нужна была Бьёрну, как собаке пятая нога, но воспоминания о пробирающейся под девичью кофточку руке друга до сих пор жгли калёным железом…

«Ну что ж, Петер, ты сам виноват! Нечего наступать на мою больную мозоль!» - подумал Бьёрн, подмяв под себя жену друга, и не без удовольствия ощутив, как сильно Лея его хочет.

Вот уж кого не приходилось спрашивать какой раздел Кама-Сутры у неё самый любимый: неутомимая и ненасытная, Лея порой терзала Энгстрёма в постели настолько интенсивно и изобретательно, что тому несколько дней после их нечастых свиданий приходилось изобретать отмазки для Донны. Сил ещё на одну озабоченную дамочку у Бьёрна после Леи не оставалось.

Его отношения с Донной Ливстрём вошли в стадию, когда оказались испробованы все мыслимые и немыслимые извращения (ну, кроме многолюдной оргии, от которой Дон наотрез отказывалась), так что встречи с Леей добавляли необходимую дозу адреналина в кровь Бьёрна. А уж когда та забеременела, герой-любовник на некоторое время потерял покой и сон, боясь увидеть в сыне Петера собственное отражение. Словно очнувшись от тяжкого сна, Бьёрн свёл на нет контакты с Леей. Но остановить жену школьного друга уже не представлялось возможным: осознав, что красавчик Энгстрём воспользовался ею, чтобы поквитаться с Наттгреном за старые «грехи», Лея пустилась во все тяжкие. Самое удивительное во всей этой истории заключалось в том, что походов жены налево не замечал, похоже, только сам Петер.

Немного угомонилась Лея Наттгрен лишь после рождения сына. Бьёрн, навещая дом друга, с опаской всматривался в забавную мордашку малыша Эмиля. Когда тому исполнился год, стало понятно, что младший Наттгрен благополучно «замиксовал» в своей внешности черты Леи и Петера. Бьёрн вздохнул с облегчением. Но ненадолго. Следующее потрясение устроила ему та, от кого он меньше всего этого ожидал.

Мадина Круселл.

Одно из первых серьёзных европейских турне «HOARSE» завершалось в Париже, где Бьёрн с радостью встретился с Гердой. Сводная сестра готовилась к свадьбе. Она по-прежнему предпочитала яркие платья с порхающими вокруг стройных ног пышными юбками, диковинные ожерелья и звенящие браслеты. Её избранник — высокий и чуть сутуловатый немецкий художник Пауль Вебер — собирался в длительное творческое путешествие по странам Латинской Америки.

- Если бы не эта поездка, наверное, никогда не добился бы согласия от твоей сестры, - разоткровенничался Пауль, пока Герда «пудрила носик» в дамской комнате уютного ресторанчика на Монмартре, где чету художников, похоже, очень хорошо знали. - Я Герде ещё два году тому назад предложение сделал. И что ты думаешь? Она всё это время волынку тянула!

- О, знакомо… Похоже, сестрица считает своей святой обязанностью дразнить близких ей людей.

- Никогда не думал, что паду жертвой какой-нибудь бабёнки...Но Герда — это нечто! Не встречал до неё настолько яркой и эксцентричной особы... Да и вряд ли когда-нибудь встречу…

Разговаривая, Пауль время от времени заправлял за ухо непослушную прядь светлых вьющихся волос и потирал переносицу похожего на орлиный клюв длинноватого носа. Бьёрну нравился избранник сестры и он поймал себя на мысли, что искренне желает этой парочке счастья.

- Уверен — ты её усмиришь! Даже самые дикие кобылицы недолго оставались необъезженными!

- Да я и не хочу её объезжать! Есть риск, что весь шарм от этого пропадёт… Герда — очаровательная дикарка и бунтовщица. И в то же время — она не законченная эгоистка: я болел нынешней зимой, очень тяжело...если б не Герда, точно ласты склеил бы...Она меня выходила. Заботилась так, как и родная мать не сможет…

Бьёрн вспомнил свой первый оргазм, спровоцированный действиями сводной сестры. Вспомнил её длинные письма с подробными ответами на «извращенческие» вопросы, мучающие проходящего через пубертат брата. Вспомнил череду женщин, готовых отдать всё, что угодно, лишь бы Бьёрн пригласил их на свидание ещё раз: не без советов Герды достиг он нынешнего успеха у женского пола! А сколько раз она чуть ли не с кулаками на отца набрасывалась, когда тот в очередной раз пытался унизить сводного брата изощрённо-издевательскими замечаниями!

Какое-то новое чувство обожгло душу Бьёрна: беспокойство за ближнего. Опустив тяжёлую руку на плечо будущему зятю, он тихо сказал:

- Если узнаю, что обижаешь Герду - руки оборву и вместо них спички вставлю. 

- И в мыслях не было её обижать! Ты меня не слушал, что ли? Я ж до тебя пытаюсь донести, что влюбился без памяти...А ты: «обижать»…

Приехав в Стокгольм вместе с братом, Герда отправилась в родительский дом, но в первый же вечер поругалась с Кнутом и напросилась к Бьёрну на ночёвку.

- Чёртов сухарь! - сестра плеснула в низкий толстостенный стакан щедрую порцию коньяка и раздосадованно плюхнулась в застеленное полосатой накидкой кресло в гостиной. - Можешь порадоваться: не ты один у нас в семье бессребреник. Папенька осчастливил меня известием о том, что имя Герды Ульрики Энгстрём вычеркнуто из его завещания…Ну и пусть подавится, старый козёл! С голоду я не подохну, а вот о его счастливой старости с таким подходом скоро некому будет заботиться. Не знаю, как Эмма, а я пальцем не пошевелю ради этого мудака! Как только у Хедвиги хватает сил рядом с ним находиться?! Я бы на её месте давным-давно бросила старого пенька. Она ещё молодая и красивая, есть время для себя пожить!

- Думаешь, я ей не предлагал то же самое? Миллион раз...Сам поражаюсь, что её рядом с нашим папашей держит: как зачарованная, ей-богу! А насчёт денег ты не переживай: я займу сколько нужно...Да что там: займу...Подарок вам с Паулем сделаю!

- Вот знаешь, Бьёрнище, хоть и любит тебе Кнут косточки перемывать, а я считаю, что в нашем семействе ты — единственный нормальный человек. Эмма вся в папеньку — адвокатша хренова! Хедвиге уверенности в себе не хватает. Я до сих пор в облаках витаю... Теперь на себя посмотри: наследства лишили, из дома вышвырнули , а тебе это только на пользу пошло!

- Твоими молитвами, Гед!

- Что ты имеешь в виду?

- Если бы не твоя «школа эротических переживаний» не шевелилась бы у меня в штанах палочка-выручалочка на все случаи жизни... Неужели и ты не заметила нашего с Элинор романа?

- Постой...Элинор Сундваль? Верная подруга твоей матери?

- И жена наилучшего папенькиного друга... Ты начала моё сексуальное обучение, Элинор продолжила. Именно в этой квартирке мы с ней и встречались тайком. Уезжая, «старушка» сделала мне роскошный подарок: оплатила гнёздышко на несколько лет вперёд. Так что не на улицу меня папашка выставил, как он рассчитывал. Было, куда задницу унести...Собственно, в тот же вечер решились и остальные проблемы: нашёл и работу и следующую тёлку с чесоткой между ног... Последняя находка вышла куда удачнее, чем я предполагал: не только нижней голове работы прибавила, но и неожиданный карьерный поворот благодаря ей нарисовался…

Из коридора донеслась замысловатая мелодия дверного звонка. Брат с сестрой переглянулись.

- Ты кого-нибудь ждёшь?

- Гостей, кроме тебя, не намечалось...Пойду, гляну, кого там принесло на ночь глядя?

У стоящей за дверью женщины козырёк объёмной клетчатой кепки закрывал пол лица, вторую половину она старательно прятала за многоцветным шарфом-снудом. Но Бьёрн тут же узнал свою «кофейную» подругу.

- Дин, ты какими судьбами здесь? Что-нибудь случилось?

- Нам надо поговорить!

- Ой, не нравится мне, когда женщины таким образом разговор начинают…

- Мы так и будем торчать на площадке, подпитывая любопытство твоих соседей?

- Извини...Нет, конечно...Проходи…

Мадина шустро расшнуровала высокие армейские ботинки, скинула куртку на руки Бьёрну, сняла кепку, стащила шарф через голову…

- Как ты меня узнал? Вроде тщательно закутывалась.

- Hugo Boss.

- При чём тут Hugo Boss?

- Тебя «сдал» аромат туалетной воды. Ты же её уже несколько лет не меняешь…

- Вот уж не думала, что ты такой наблюдательный!

- А зря...Например, я помню, что у тебя есть небольшая родинка в виде звёздочки под левой грудью…

Женщине оставалось только развести руками.

- Поразительно! Ты видел меня обнажённой всего однажды!

- Зато в экстремальных обстоятельствах. У меня в такое время все органы чувств обостряются...Ну, проходи уже в комнату, что ли…

Увидев сидящую в кресле Герду, которая, чуть прищурившись, отпила очередной глоток коньяка и изучающе оглядела вновь прибывшую, гостья напряглась.

- Похоже, я не вовремя...Чего сразу не сказал? Я в другой раз зайду…

- Не мельтеши! - Бьёрн перегородил Мадине путь отступления в коридор. - Знакомься, это моя сестра Герда...Герда, а ты познакомься с человеком, которому я, собственно и обязан карьерой фотомодели…

- Чего сочиняешь? Это Донне ты обязан…

- Куколка, не пой мне детских песен! А то я совсем дурак и не заметил, сколько времени прошло, прежде чем Дон дала добро на первую фотосессию...Бьюсь об заклад: если б ты ей плешь не грызла, роскошное портфолио Бьёрна Энгстрёма осталось бы только в наших с тобой мечтах...Итак, сестрёнка, эта чудо-шоколадка носит имя Мадина Круселл и является одним из самых востребованных фотографов Скандинавии. Что же привело тебя ко мне в такой поздний час, Дин?

- Я...Пожалуй, я всё-таки зайду как-нибудь в другой раз...Пропусти, Бьёрн!

- Шшшшшш...Не торопись! Насколько я тебя знаю, произошло нечто из ряда вон выходящее, если ты явилась ко мне домой...Гед, ты ведь не обидишься, если я сейчас сниму для тебя самый роскошный номер в одном из центральных отелей Стокгольма и вызову такси?

- Не обижусь, не расстроюсь и уж точно не буду плакать из-за того, что смогу погужбанить в последние свои холостяцкие денёчки.

- Поосторожнее, не попади на передовые страницы мировой прессы! Боюсь, бедолага Пауль не переживёт того факта, что его будущая жена стала объектом международного скандала!

- Слушаюсь, мой генерал! - Герда в шутку отдала брату честь и всё то время, что ей пришлось ждать заказанного такси, непринуждённо болтала с Мадиной, задавая той вполне толковые профессиональные вопросы.

Проводив Герду, Бьёрн плеснул коньяка уже себе в бокал.

- Будешь? - кивнул он на хрустальный графин, вопросительно взглянув на Мадину.

- Нет...То есть, да...Наливай...А то у меня вся решимость иссякла во время разговора с твоей сестрой...Если это действительно была твоя сестра…

- Сводная. У меня ещё одна имеется — Эмма. Но она уж точно не появится на моём пороге, покуда папенька Энгстрём жив...Что ж это за таинственное дело, для которого столь зубастой штучке, как ты, приходится собираться с духом?

- Ой, Бьёрн, ты не поверишь...Погоди...Я сейчас...Тут курить можно?

- Можно...Но ты же вроде как бросила?

- Да, точно...Тогда ещё коньяка налей…

- Это я с радостью…

Прошло ещё несколько минут.

Мадина вскакивала с кресла…

... подходила к окну…

... следила за редкими в этот час прохожими и машинами…

... возвращалась на место…

... отпивала очередной глоток коньяка…

...снова вскакивала и отходила к окну…

- Дин, у меня уже голова закружилась, за тобой наблюдая! Объясни, наконец, что произошло?

Мадина вцепилась в подлокотники кресла, потом принялась водить ладошками с растопыренными пальцами по лакированному дереву: вверх-вниз…

- Голова, говоришь, закружилась? Тогда мы с тобой на одной волне: у меня она уже несколько дней подряд кружится...С тех самых пор, как мне одна идея «в жопу клюнула»...Я хочу родить от тебя ребёнка, Бьёрн!

Вымолвив фразу, долго и мучительно прокладывающую себе путь по голосовым связкам, женщина наконец-то позволила себе расслабиться. Её тело обмякло, откинувшись на спинку кресла; руки безвольно упали на колени; губы чуть подрагивали, а глаза безотрывно следили за выражением лица Бьёрна. Тот окаменел лишь на миг. Потом поднёс ко рту толстостенный стакан с коньяком, отхлебнул и переспросил:

- Чего-чего ты хочешь?

- Я. Хочу. Родить. Ребёнка. От. Тебя.

- Понятно. Значит, я не ослышался... Ты обкурилась очередной забористой травы, Дин? Или приняла что-то покрышесноснее?

- Так я и знала, что ты не примешь меня всерьёз… Ну что ж, хотя бы попыталась…Пойду я тогда...

- Погоди, я реально ничего не понял.

- Что тут непонятного, Бьёрн? Сороковник не за горами. Никогда не думала, что у меня затикают пресловутые биологические часики. Я хочу родить ребёнка. Родить сама. Не усыновить...Предвосхищая твой вопрос, я скажу, что рассматривала вопрос искусственного оплодотворения и даже сходила в клинику на днях, но...Получив необходимую информацию, я попросила время на раздумье и пошла домой. Не спала всю ночь. Меня ломало даже от воспоминания о том, как врач описывал процедуру. Всё выглядело каким-то неправильным...Под утро задремала и...мне приснился ты, Бьёрн. Ты улыбался и протягивал мне руки...Я проснулась и подумала: «Вот оно! Мне не нужен неизвестный донор! Хотя бы раз в жизни я поступлю так, как диктует женщине её природа!». Ну, помимо природы ещё и к собственным желаниям прислушалась...Осталось только спросить твоего согласия...Что скажешь. Бьёрн? Или я тебе настолько противна, что ты и помыслить не можешь о том, чтобы лечь со мной в постель? Скажи сразу...Я пойму…

- Дурочка ты, Дин! Я бы с превеликим удовольствием кувыркался с тобой время от времени, но ты же знаешь Дон...Она меня убедила в том, что ты до сих пор переживаешь из-за нашего тройничка в первую ночь…

- Я? Переживаю? Впрочем, нечто подобное я и предполагала...Донна в последнее время словно рассудком подвинулась...Потому-то я и решила, что данный разговор должен проходить на твоей территории. На съёмочных площадках всегда существует опасность быть подслушанным. Пересекаться где-нибудь без присутствия Дон — чревато припадком ревности с её стороны. А я знаю, в какую пантеру она превращается в подобных случаях...В общем, я подсмотрела твой адрес в одном из рабочих контрактов, набралась смелости - и приехала...Не ожидала встретить здесь твою сестру…

- Насчёт Герды можешь не беспокоиться. Эта горячая штучка первой мне отсосала когда-то. И много мудрых советов дала на будущее...Хм... Значит, других кандидатов в папаши для своего будущего спиногрыза ты не нашла?

- Я и не искала. Никого, кроме тебя, я как мужчину не знаю, и знать не хочу! Если вдруг переживаешь из-за алиментов или ещё чего-нибудь подобного... Этот ребёнок нужен МНЕ, навешивать его тебе на шею не собираюсь и беспокоить тебя просьбами о помощи никогда не стану.

- А вот это ты зря. Можешь, конечно, поступать, как тебе вздумается, но имей в виду: если данный проект завершится успешно - в случае любых затруднений можешь смело обращаться ко мне. И ещё одно: когода киндер подрастёт, не надо играть в игры с папой-лётчиком или ещё каким-нибудь сраным героем взрослых сказок. Скажи ребёнку правду о том, кто поделился своими сперматозоидами для того, чтобы оплодотворить твою яйцеклетку. Если же тебя ломает от одной только мысли о подобном признании, подумай хорошенько ещё раз: хочешь ли ты чтобы именно я стал отцом твоего ребёнка?

- Значит...ты согласен?

- Согласен, Дин. Раньше я думал, что навряд ли когда-нибудь обзаведусь семьёй... Но вот ты поделилась своей задумкой и... Почему бы и нет? Не семьёй, так хотя бы продолжателем рода...Ну, или продолжательницей — уж как получится...

Мадина закрыла лицо руками.

- Эй, ты чего это? Не вздумай плакать!

- Я не плачу, Бьёрн! Это...это от избытка чувств! Мне и стыдно, и радостно одновременно…

- Ну, стыд могла бы и за порогом оставить...Не кажется ли тебе, что нам нужно порепетировать прежде, чем зачать ребёнка? Тебе стоит привыкнуть ко мне, Дин. Чтобы суметь расслабиться, довериться и полностью раскрыться... Я слышал, конечно, о том, что всё и с первого раза получается в лучшем виде. Ну и не знаю, как ТЫ себе всё это представляешь, так что настаивать ни на чём не буду…

- А мне нравится то, что ты предлагаешь...Я хочу быть уверена в том, что всё получилось. И не хочу, чтобы зачатие моего ребёнка напоминало случку, как у животных...Ты прав, мне нужно привыкнуть к тебе. Можно, я останусь у тебя на сегодняшнюю ночь? Дон уверена, что ты вернёшься только завтра, а я ей сказала, что еду в командировку в Мальмё на два дня…

- Предусмотрительная малышка Дин, - Бьёрн протянул руки к Мадине. Та сразу вспомнила свой сон, вложила пальцы в огромные мужские ладони и тут же оказалась в объятьях великана Энгстрёма. Он гладил её коротко стриженные жёсткие кудряшки, а Дин закрыла глаза и растворилась в давно позабытом чувстве комфорта и защищённости.

Потом Бьёрн подхватил Мадину на руки и отнёс в спальню. Специальные утопленные в потолок светильники лишь слегка разгоняли полумрак комнаты. Бережно опустив женщину на покрывало, Бьёрн продолжал гладить её по голове, потом принялся изучать пальцами лицо Мадины, легонько целуя её полноватые губы…

- Ничего не бойся, Дин...Я буду нежен и ласков с тобой...И если что-то не нравится — говори сразу...А ещё лучше: скажи — как мне любить тебя, Дин?

- Я верю, что ты всё почувствуешь сам, - прошептала Мадина. - Но для начала: помоги мне раздеться и избавься, наконец, от своих фирменных шмоток! Я так давно не видела тебя обнажённым! А ведь ты красив, как бог!

- Моя мама тоже так всегда говорит...Ты бы ей понравилась…

- Эй, Бьёрн, я не напрашиваюсь к тебе в невесты. Мне всего лишь нужен ребёнок! Представляешь, каким красивым он будет?

- Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь! Но я не сомневаюсь в том, что наш ребёнок будет фантастически красивым...А сейчас прекрати болтать и позволь мне поближе познакомиться с тем самым местом, откуда ему суждено появиться на свет…

И Бьёрн скользнул вниз. Не дав Мадине опомниться, осторожно раздвинул ей ноги и...Женщине осталось лишь закрыть глаза и наслаждаться. Язык Бьёрна оказался умелым и чутким (хотя он никогда не скрывал, что предпочитает сам наслаждаться оральным сексом, а не оказывать дамам подобные услуги), но подведя её к краешку обрыва, прыжок с которого — это взрывы фейерверков в мозгу и срывающееся на последний вздох дыхание — коварный парень на миг отстранился и практически тут же ввёл свой член, дал почувствовать, как мощно и жадно может тот двигаться внутри неё. Чувствуя, что спугнул женский оргазм, Бьёрн положил пальцы Мадины ей на к****р — и она сразу поняла, подхватила задумку, подстраиваясь под движения Бьёрна, осторожно лаская себя, и пытаясь привыкнуть к неведомым доселе ощущениям.

«Ни один, даже самым тщательным образом повторяющий анатомические особенности вибратор не может сравниться с искусным мужским членом», - подумала Дин и...вскрикнула от накатившего удовольствия, не узнавая собственного голоса и безотчётно царапая спину Энгстрёма. А тот даже и не почувствовал ничего, потому как и его накрывало предоргазменной волной и он едва успел выйти из Мадины, излившись на покрывало.

- Ну что же ты делаешь? - прерывисто дыша, упрекнула его женщина.

- Подожди. Ещё не время. Мы выпили сегодня. А вчера я в Париже какой-то дрянью обдолбался. Не торопись, Дин...Пусть этот ребёнок родится не только красивым, но и здоровым!

Не до конца пришедшая в себя Мадина нашла в себе силы покачать головой: она определённо недооценивала Бьёрна Энгстрёма.

Он не прогнал её прямо с порога.

Внимательно выслушал.

Согласился на бредовое предложение Мадины.

И вишенкой на торте: самец-донор обеспокоен здоровьем ещё не зачатого ребёнка!

Мир сошёл с ума или Мадина Круселл совсем перестала разбираться в людях?

А Бьёрн лежал, обняв тёплую, нежную, приятно пахнущую Дин, неожиданно свалившуюся на его голову с безумной идеей, и думал о том, что совсем не против вот так засыпать и просыпаться с ней рядом…

«Потом пойдёт ночной ор вечно голодного и мокрого спиногрыза и придётся позабыть про сон...да и про качественный секс тоже! И вообще, Мадина же ясно сказала: не в невесты набивается — ей только сперматозоиды мои нужны...ОК...На этом и сосредоточимся...Надо только осторожнее быть, чтобы Донна ненароком не узнала. Иначе устроит нам с Дин — мало не покажется!»

Но Бьёрн прокололся буквально на следующий день: забыв про оставленные ногтями Мадины отметины на своей спине, он как ни в чём ни бывало явился к любовнице домой. Соскучившаяся Донна не шибко его разглядывала: сразу поволокла в койку. Уйди Бьёрн домой после затянувшейся на несколько часов сессии с «наказанием» Донны, всё сошло бы ему с рук. Но он остался ночевать…

Утром Дон проснулась рано. Бьёрн спал, повернувшись к ней спиной и глубокие царапины с красным ободком воспаления вокруг чётко выделялись на светлой коже. Донна точно помнила, что у неё не было возможности поцарапать спину Бьёрна. К тому же, свежие царапины выглядели бы несколько иначе…

«Скотина! Такой же, как и все мужики! Я его вытащила из грязи в князи, а он...Интересно, на кого он меня променял?»

Донна с трудом удержалась, чтобы тут же не выпнуть любовника из своей постели.

Нужно успокоиться.

Ведь она никогда раньше не чувствовала, что Бьёрн ей изменяет. Может быть, и правда хранил верность — хотя трудно себе представить подобное?

Раньше Энгстрём почти всё время мельтешил у Донны перед глазами: чаще всего именно она составляла его рабочее расписание и следила, чтобы Бьёрн не пропускал важных светских мероприятий. Но сейчас в стройные ряды фотосетов, рекламных видеосъёмок, кастингов и интервью начали вклиниваться гастроли «HOARSE», во время которых Бьёрн исчезал из поля зрения Донны. Он способен творить в этих турах всё, что заблагорассудится. Соглядатаев в группе завербовать не получится: одноклассники Энгстрёма богатенькую редакторшу не шибко жалуют. Набычились, услышав, как она в разговоре с менеджером студии звукозаписи обозвала их «неотёсанными деревенщинами».

Пригрозить Энгстрёму, что перекроет кислород его карьере? Вот только Бьёрн теперь и без помощи Донны на ногах крепко стоит, не запугаешь особо.

А она и не станет пугать!

Понаблюдает.

И когда вычислит, кто залез в штаны её чудо-любовничку: обоим устроит такой Армагеддон, что небо с овчинку покажется!!!