Лусиль погрузила кончики пальцев в воду, их тут же закололо. Здесь, кажется, не жило ничего, кроме кувшинок: ни единого движения в тёмной глубине. Рыбы, жуки-плавунцы или головастики вряд ли вынесли бы такой холод. Лусиль намеренно задержала руки в ледяной толще и стиснула зубы.
Она подумала о Влади — именно к нему мысли всегда тянулись в минуты тоски, из-за него же тоска вообще накатывала. Первопричиной тоски был страх — не изжитый с детства страх в любой миг быть вышвырнутой. Удивительно… Сивиллус принял Лусиль в семью, долгое время не напоминал ей о происхождении, никогда не попрекал, — а страх раз за разом просыпался, и никакие доводы и достижения его не усмиряли. В минуты желчной самоиронии Лусиль сравнивала этот страх с отрыжкой: как ни старайся, иногда сдержаться не получается.
На
