Девушка из Южного Бронкса

5. Сумасшедшая

Доминик стоял напротив квартиры Эффи. Он приехал по тому адресу, что дал ему Колин, чтобы вытащить ее из дома. Зачем? Он объяснял себе это тем, что ему попросту скучно, но на самом деле ему хотелось увидеть эту белокурую девушку с бездонными как Тихий океан глазами. Доминик позвонил в дверь, ему открыла женщина преклонных лет в больших круглых очках и тряпичном платье. Они с минуту стояли и непонимающе смотрели друг на друга с нескрываемым удивлением.

- Молодой человек, вам что-то нужно? - нарушила молчание старушка, прищурив большие карие глаза.

- Эффи дома?

- Кто? - то ли не услышала, то ли не поняла женщина, при этом щурясь еще сильнее.

- Эффи Миддлтон здесь живет? - в голосе парня начало слышаться раздражение. Он задавался вопросом, почему о родственниках девушки ничего неизвестно, если перед ним стоит либо ее мать, либо бабушка.

- Вы ошиблись, здесь такой нет. Только я, - сказала старушка и стала медленно закрываться дверь.

- Спасибо, - пробормотал Ник, развернулся и пошел к лифту.

- Подождите, - окликнула его женщина, распахивая дверь. - Как Вы сказали? Миддлтон? - в глазах темноволосого засияло что-то недоброе. - Бывшего хозяина этой квартиры звали Кайл Миддлтон. Может это его дочь. Евфия, да? В любом случае они здесь больше не живут.

- А вы не знаете почему? - Доминик по привычке сунул руки в карманы и коварным взглядом глянул на старушку, та быстро и утвердительно закивала головой.

- Проиграл квартиру ее папаша. Азартный человек был, но это всего лишь слухи. Я их лично не знала, - «Так значит указала не свой адрес в анкете. Вот лисa.»

Парень поблагодарил старушку и поехал к университету, так как у первого курса только что должна была закончиться последняя пара. Доминик надеялся проследить за его белой кошкой, которая не давала ему покоя.

Непривычная для Нью-Йорка жара спадала, вечер приходил в город, принося с собой розово-лиловые оттенки. Эффи поднималась по крутым ступенькам уже продолжительное время и порядком устала. С ее светлыми волосами играл легкий сентябрьский ветер, как и с подолом ее горчичной юбки, выданной университетом. Девушка окончила взбираться по лестнице и остановилась перед большими дверьми больницы. Она поправила растрепавшиеся волосы, и ее кукольные ручки сжали совсем небольшой букет ромашек, который она купила по дороге сюда в ближайшем цветочном магазине. Цветы были самые дешевые, никак не оформлены, но все же были прекрасны. Они скромно выглядывали из-за рук девушки, сверкая белизной лепестков. Эффи вошла в здание больницы, направившись к регистратуре.

- Добрый вечер, Эффи, - улыбнулся девушке мистер Крауч, открывая журнал посещений. Этот мужчина уже несколько лет был знаком с ней, как и с тем человеком, которого она редко, но навещала.

- Добрый, - тихо произнесла она, вписав левой рукой в журнал свое имя, фамилию, время и палату, которую собиралась посетить. - Как она? - спросила девушка, опустив взгляд на свою обувь.

- Неплохо, дорогая, - понимающе улыбнулся мужчина, взяв ключи от палаты под номером тридцать шесть. Мистер Крауч проводил Эффи до палаты, которую предварительно отпер. Похожие на сапфиры глаза проникли в маленькую светлую комнату, где увидели сидящую на кровати женскую фигуру. Огненно-рыжие волосы длились до середины лопаток и обрывались неровной линией; привлекательную для своих лет фигуру скрывал белый балахон, который носили все пациенты данной больницы.

- Миссис Миддлтон, к вам гости, - сказал мистер Крауч и удалился. Женщина обернулась, посмотрев на девушку пустым взглядом карих глаз.

- Эффи? - невнятно произнесла она, больше поворачиваясь корпусом к своей посетительнице. Девушка натянула улыбку и вошла в палату, закрыв дверь. Ей тяжело было смотреть на женщину, которая уже несколько лет сидит в заточении в этой больнице.

- Ты как, мам? - спросила Эффи рыжеволосую женщину, протягивая ей букет цветов.

- Нормально, - коротко ответила миссис Миддлтон, рассматривая маленькие цветы, нежно касаясь пальцами белых лепестков. - Ты как? Поступила в университет?

- Хорошо. Да, поступила, - поджала губы девушка, сдерживая слезы и желание крепко обнять маму, которую не видела месяц или больше из-за поступления, но не могла. Им запрещено была касаться друг друга. Такие были правила.

- Вот и хорошо, - мягко улыбнулась она, взглянув на дочь. - Как папа? - Эффи напряглась и с трудом проглотила вставший в горле ком.

- Хорошо.

- Чем занимается?

- Все тем же, - буркнула девушка, уставившись в маленькое оконце почти у самого потолка, в котором было видно сиреневое небо. Они молча сидели, глядя кто куда. Девушку внутри затапливала боль напополам с отчаянием, ее мать же ничего не чувствовала, лишь беззаботно рассматривала подаренные ей цветы. Эффи вздохнула и поднялась с кровати матери, после чего пошла к железной двери со стеклянной вставкой. - Пока, мам, - неуверенно произнесла светловолосая, но в ответ не услышала ничего. Она с грустью еще некоторое время посмотрела на спину матери и вышла, чувствуя, как в сердце вонзаются рапиры, а обжигающая кровь ошпаривает изнутри. Девушка выбежала из больницы, не в состоянии находиться там даже минуту, ее волосы вновь подхватил усилившийся ветер, она почувствовала, что сейчас заплачет. Но ее глаза уловили машину цвета итальянского темно-красного вина Вермут, и желание плакать мгновенно испарилось, как и появилось. Эффи стала медленно и осторожно спускаться по ступеням, как увидела, что дверь машины открылась, и из нее вышел парень, устремивший на нее ясный взгляд изумрудных глаз. «Этого еще не хватало» - вздохнула девушка, делая шаг еще медленнее.

- Я ждал тебя, - сказал Доминик, сев на капот машины. На нем не было темно-синего пиджака, поэтому были прекрасно видны его мышцы, которые выгодно подчеркивали рубашкой. Светловолосая задержала взгляд на его коже, которая виднелась за парой расстегнутых пуговиц, а потом с вызовом посмотрела ему в глаза.

- Следишь за мной? - попыталась ухмыльнуться Эффи, но мускулы ее лица ее не слушались. Она была напугана тем фактом, что этот парень мог рассказать всему университету, что она ошивается в больнице для психически нездоровых людей. Все было бы ничего, если бы пошли слухи, что она сумасшедшая, но если темноволосый догадается, что здесь лежит кто-то из ее родственников и пустит грязный слух на самотек, Эффи бы не пережила этого. Она слишком любила мать, не могла позволить, чтобы о ней сказали плохо, так что и не смогла бы сдержать себя, если бы о ее матери выразились дурно.

- Можно и так сказать, - хитро улыбнулся Ник, начиная движение к девушке. - И что ты здесь забыла?

- Тебе не кажется, что ты лезешь не в свое дело? - оскалилась Эффи, в ее глазах грянул гром, который осветил темный омут океана.

- Если дело становится интересным мне, оно автоматически становится моим, дорогая, - Доминик подошел к ней вплотную, а его легкие судорожно вдыхали ее аромат, который был еще незнаком ему, но уже завораживал и заставлял вдыхать ещё больше, чтобы вдоволь насытиться им. - Так ты для себя туда ходишь или кого-то навещаешь? - Эффи подняла на него потемневшие глаза, от взгляда которых так и веяло холодом. Океан в них словно покрылся коркой льда. Девушка молчала и смотрела на парня, пытаясь без касаний ранить его. - Мне не составит труда узнать, зачем или к кому ты туда ходишь. Мне стоит только подняться и заглянуть в журнал посещений.

- Что тебе от меня нужно? - процедила девушка сквозь зубы, метая молнии в грудь парня, конечно, только ей и было известно об этом. 

- Вот так бы сразу, - гадко улыбнулся темноволосый, притянув Эффи к себе за талию. Она даже не дрогнула, послушно оставшись стоять вплотную к парню. Доминик усмехнулся и приблизился к ее лицу. - Ты будешь моей, - выдохнул он ей в искусанные губы, - на месяц. 

- Неделю, - сразу начала торговаться девушка, понимая, что ей все равно не отвертеться от парня, но можно хотя бы попробовать скостить срок.

- Две, - предложил компромисс Ник, почти соприкасаясь с ее губами.

- Хорошо. Две недели. Взамен ты никому не говоришь, что я там была, и ничего не выискиваешь.

- Как скажешь, - парень отпустил девушку, по привычке сунув руки в карманы брюк. - А ты выполняешь все, что я пожелаю.

- В пределах разумного.

- Я не знаю пределов, дорогая.