Коробка лежала на моей кровати, как неразорвавшаяся бомба. Чёрный шёлк, перевязанный алой лентой, контрастировал с бледно-розовым постельным бельём, которое мама всё ещё выбирала «как для маленькой принцессы». Я стояла в дверях, пальцы впились в косяк, будто пытаясь удержать реальность от распада. Знала, что внутри, ещё не открывая. Он предупредил утром, прошептав на ухо, пока я рылась в шкафчике: «Проверь постель. Там начало нашего нового урока».
Лента развязалась с шелковистым шорохом. Под крышкой, на слое чёрной папиросной бумаги, лежало бельё — кружевное, почти невесомое, с переплетениями, напоминающими паутину. Бюстгальтер без бретелек, трусики с высокой талией, подвязки с миниатюрными застёжками в виде шипов. Всё чёрное, как ночь перед штормом. На дне коробки — записка его размашист
