Дождь хлестал по крыше особняка, словно пытаясь смыть грехи его стен. Ольга лежала на ковре в гостиной, прижавшись лбом к холодному мрамору камина. Её пальцы судорожно сжимали обгоревший уголок фотографии — единственное, что осталось от семейного альбома, сожжённого накануне. На снимке, обугленном по краям, угадывался силуэт матери, обнимающей отца на фоне цветущего сада. Кирилл стоял у окна, наблюдая, как ливень превращает сад в болото, где плавали лепестки чёрных роз.
— Вставай, — бросил он через плечо, не оборачиваясь. — Ты опозорила меня перед гостями.
Ольга не шевельнулась. Её тело всё ещё ныло от последствий аварии — переломанные рёбра, ссадины на коленях, глубокий порез на ладони от разбитого стекла. Врач, вызванный Кириллом, наложил швы без анестезии: «Чтобы запомнила, куда приво
