Сын лунного света

Глава 6

Сегодняшняя ночь была просто невыносима. Бальтазару казалось, что борясь со своими демонами, он дошел до предела. Как нескончаемы были последние минуты, они, будто оплавленный свинец капали на уже разгорающуюся яростью душу сильного, молодого, прекрасного воина с бельмом дара, что он считал проклятьем. Бальтазар силился удержаться от трансформации. Зверь внутри бесновался, метался в поисках выхода, вытесняя разум человека в голове. Барс был слишком перевозбужден, сил сопротивляться больше не было. В паху пульсировал тугой узел, причиняя боль мужчине уже физически. Он уже был в купальнях, вода не помогла. Мужчина и сам понимал, что остались считанные секунды до того момента, когда он отпустит контроль в поисках той, что сегодня сможет скрасить его ночь, подарив такую желаемую разрядку.

Прыгать на Кали, что неминуемо приведет к ссоре с Августом, мужчина позволить себе не мог. А именно сегодня он окончательно ощутил, что дошел до того, что следующее ее появление рядом, если ничего не предпринять, неминуемо приведет к тому, что он набросится на нее. Ирбис внутри ревел, он не позволит взять себя в руки, если сейчас его не усмирить любой, даже самой примитивной связью.

Бальт походил в своих же глазах на утонченного мазохиста, смакующего и копящего в себе чувство собственной, безответной боли, и это заставляло ярость еще интенсивнее плескаться в голове. Ирбис перехватил контроль. Зрачки сузились, преобразуясь в вертикальную щель. Зверь окончательно загнал человека на задворки подсознания.

«Он смеялся… Он на наших глазах предавался тому, что запретил делать нам. Мы возьмем свое. Никому не позволено удерживать дух Ирбиса», заревел в голове впервые заговоривший с человечьей сущностью царственный зверь. Барс злил Бальта, распалял огонь внутри, прокручивая в голове каждое слово удалившейся пары, каждый взгляд, невольно брошенную снисходительную улыбку Кали, ехидное замечание Августа. Зверь знал, как они поступят, не позволяя рационально рассуждать человеку на задворках.

Гнев, лавиной накрывая оборотня с головой, начал свое дело. Дыхание Бальтазара начало сбиваться, пальцы сжались в кулак, так, что костяшки побелели.

«Да как он смеет так со мной поступать, как я сам опустился до того, что покорно подчиняюсь ему, терпеливо снося оплеухи, которые он в меня швыряет, как безродному щенку швыряет господин объедки с барского стола? Я не его игрушка! И уж точно не котик для распущенной жрицы. Ведь она только выглядит такой нежной, слабой и невинной. Почему, каждый день я провожаю их преданным взглядом, а они смеются мне в лицо! Зачем он взял меня в ученики, чтобы усмирить или чтобы подчинить своим правилам и своей воле? Он что, решил, что сможет дрессировать меня? Вздумал играть со мной, что ж, ему же хуже!»

Ярость резво разносилась с кровью по венам, заполоняя каждую клеточку тела. Бальтазар всегда был вспыльчив, но так он не был зол уже очень давно. Мозг будто заклинило, как будто кто-то вставил в огромный механизм, большой стальной прут, мешавший ему двигаться, отчего он начал сначала потихоньку, затем в бешеной прогрессии набирая обороты, отсчет саморазрушения.

«Я тоже имею право на свободу, я не зверь на цепи, призванный оберегать чей-то покой, молча снося пренебрежение! Я не собираюсь больше скрываться за стенами замка. Я сильнее любого, кто обитает в здешних лесах и прячется на местных темных улочках, я вырос на этой земле. От кого я тут прячусь? Я хочу жить и дышать полной грудью, не заточая себя в этих каменных стенах, которые возвел вокруг меня этот бессмертный. Я покажу ему, какой я на самом деле!»

Скинув на пол одежду и аккуратно свернув ее в куль, он затянул куль свободно вокруг шеи. Едва окликнув зверя внутри, как учил обороту Август, он впервые легко и поразительно быстро перекинулся в громадного, белоснежно-искрящего шкурой на фоне увядающей, но яркой луны, ирбиса. Мощным ударом лап оттолкнувшись от пола, Бальтазар вылетел сквозь звенящие осколки цветного витражного окна, разделяющего его с внешним миром, и всего через несколько минут достиг леса. Он направлялся в город, снова и снова прокручивая в голове обрывки последнего, болезненного для его самооценки разговора с Августом.

Запах гиацинтов, которым пропах каждый камень в крепости, оставшейся позади, становился все слабее, пока не исчез совсем. У самой границы леса Бальтазар снова стал человеком, наслаждаясь игрой холодного лунного света на коже. Он пару раз глубоко вдохнул покалывающий ноздри воздух, и, неторопливо одевшись, вышел из густой чащи на окраину Брашова. Ярость сменилась восторгом, прошло почти три месяца с момента последней прогулки вне стен замка. Очень давно он не видел никого кроме Августа, Кали и парочки слуг.

Здесь все так же кипела жизнь, из окон кое-где горел свет, неспешно осматриваясь, гуляли люди, одинокие пьянчуги оживленно спорили у таверн, а молодые женщины кидали все такие же голодные и восхищенные взгляды на его точеное тело, смущенно отводя глаза.

Бальтазар так давно не слышал звуков музыки, они ласкали одичавший слух. Он улыбнулся и вальяжно открыл дверь шумной, многолюдной забегаловки, в которой, несмотря на глубокую ночь, царило веселье.

Окинув взглядом зал, он грациозно преодолел расстояние до свободного стола в дальнем углу. От замасленных и закопченных канделябров свет казался коричнево-желтым, в таверне не было ничего особенного, но именно это его и привлекло. В ней не было роскоши, в воздухе витал запах табака и мускуса, смешанного с тяжестью алкогольных паров и пота. Бальт будто окунулся во что-то, что давно забыл, оставив в далеком прошлом.

- Чего изволит такой господин? – рядом уже стояла тучная женщина «за сорок» с раскрасневшимися обвислыми огромными щеками, в засаленном переднике, криво повязанном на оплывшее тело.

- Самого лучшего вина и коробку самых дорогих сигар.

Женщина, довольно подпрыгнула и растворилась в толпе.

«Сегодня ты не узнаешь меня, Августин! Вы с Арахной забыли, кто я такой и какой я на самом деле. Ошиблись, что со мной не нужно считаться. Я сам решаю, что, где и с кем я буду делать».

Плавно повернув голову, он ощутил кожей чей-то пристальный взгляд. Две молоденькие девушки, накрашенные слишком ярко и броско, мило перешептываясь, исподтишка буравили его взглядом. Они устроились через один столик от него, прямо по диагонали. Бальтазар вскинул бровь и поднял на них недвусмысленный игривый ядовито зеленый горящий взгляд. Первая, миловидная блондинка, вспыхнула румянцем и поспешила отвернуться. Вторая была выше первой на полголовы, и видимо, немного старше и опытнее. Она улыбнулась и картинно начала наматывать локон рыжих волос на палец.

«Шлюхи. Обе вполне красивы, но блондинка кажется свежей. А, черт с ним, я настолько заведен, что меня хватит на обеих. Думаю, сегодня их звездный час!»

Бальтазар не отводил глаза, лукаво искривив полные губы. Девушки продолжали шептаться, переминаясь в нерешительности, и стараясь сесть в наиболее выгодную и соблазнительную позу.

Тучная дама принесла заказ, и Бальтазар, вытащив увесистый денежный мешочек, демонстративно швырнул на поднос несколько золотых, что было несказанным расточительством. Он знал, что теперь его цена в глазах парочки ночных бабочек стала такой же высокой, как у сундука с изумрудами, на которые так походили его глаза. Не только красивый, но и богатый клиент в такие таверны заходил редко. Им потребовалось всего несколько минут, чтобы сократить расстояние между молодым, красивым и явно щедрым богачом и своими аппетитными телами.

- Милый, у нас на постоялом дворе над таверной комната, ты такой сладкий, что не хочется тебя отпускать!

- Да, давай поднимемся и продолжим пир наверху.

Бальтазар не был бы против в другой день, но сегодня хотел не просто пировать, насытить звериные инстинкты, но и отомстить Августу за пренебрежение, нарушить все его тупые правила.

- Нет, куколки, мы поедем ко мне, я заплачу заранее за всю ночь. А пока, виски!

Через пару часов, изрядно набравшись, Бальтазар заказал экипаж и, сопровождаемый девушками, вошел в замок.

«Его явно нет, иначе здесь бы давно пахло как на клумбе. Видно сегодня Кали особенно горяча, ведь они ушли вместе. Бросая меня тут одного, будто запертым в клетку. Конечно-конечно, мне ведь нельзя ни выходить, не привести и себе ночное развлечение! Но ничего, Август, две женщины куда лучше одной».

- Лаура, Роксана, мы идем наверх, в самую высокую башню,- язык Бальта немного заплетался, но алкогольный блеск в глазах, дурманом заволакивал их зелень, отчего в них можно было утонуть. Девушки как змеи обвились вокруг него, их шатало, румянец расползался по щекам. Они весело щебетали, рассказывая какой-то нелепый бред и хихикая, сбиваясь в шаге.

- Направо, теперь налево, теперь по лестнице. Да нет, дуреха, не туда, - они почти пришли, когда одна из девиц, перепутав дверь, ввалилась в комнату Августа, подтягивая Бальта и спутницу за собой.

- Какая роскошь, Бальти! Красное дерево, антикварная резьба, шелковые простыни и батистовые занавеси, а какая кровать! Да ты никак лорд или граф! Мы вообще всегда думали, что замок на холме заброшен, а тут живешь ты. Такой одинокий, жаждущий женской ласки.

Бальтазар даже отвлекся от дам, оглядывая комнату, в которую, наконец, попал вопреки строгому запрету хозяина покоев.

«Так вот как ты живешь, мой милый Август, теперь ты ничего от меня не скроешь, пожалуй, это отличное место…». Зверь хотел пометить территорию, контроль давно растворился, чего Бальт даже не замечал, срастаясь с мыслями своего внутреннего духа. Тайный мир, раскрылся, Бальтазар чувствовал победные нотки барабанной дроби в сердце, мысли плыли, и сконцентрироваться не удавалось, он упал на гигантских размеров ложе, отчего постель вздыбилась, волнами простыней расходясь вокруг, обрамляя его тело. Ему больше не хотелось думать, он медленно расстегнул пуговицы легкой мужской сорочки, оголяя совершенные формы рельефных мышц.

- О…ты великолепен!!! – кинула одна из красоток заползая на него, одновременно освобождаясь от платья.

- Роксана, таким сокровищем надо делиться, не будь жадиной! – надув полные губки, проныла блондинка, следуя ее примеру и уже впиваясь в плечо Бальта острыми коготками.

В считанные секунды Бальтазара освободили от остального одеяния.

Он закрыл глаза, глубоко вдыхая спертый воздух этой комнаты, наполненный смесью горького гиацинта Августа и сладких восточных масел с нотками какао, так пахла Арахна. Ее аромат будоражил зверя, вопреки логике. В паху болезненно затвердело. Бальт старался не дышать, сосредоточившись на реальности. Ловкие женские пальцы, казалось, были повсюду, но сквозь его ноздри все же пробивался ароматный шлейф маленьких фиолетовых соцветий сладких назойливых цветов смешанный с еще более назойливым манящим пряным дурманом сандала и розы с бездонным шоколадным послевкусием, жадно пробивающим себе дорогу, через легкие, по венам к самому сердцу, где загорался ее образ. Пронизывая оборотня холодным взглядом отрешенных белых зрачков, Кали смеялась. Бальтазар слышал её волшебный голос в голове.

-Ты думал, что так просто выкинешь мой образ? Я есть сама страсть и любовь, воплощение женского начала. Думал, что меня смогут заменить придорожные шлюшки? Глупый-глупый мальчик…- голос как будто издевался, не давая расслабиться, заставляя думать о той, кого он так страстно хотел заполучить бы сейчас, вместо этих подстилок. Человек на задворках подсознания взывал к сущности, что главенствовала в оборотне сейчас, вопила, что связь с Кали навсегда подорвет доверие Августа, разрушит их пока только зарождающуюся дружбу. Но коварный женский голосок, все продолжал. – Что, тебя смущает? Не уж то мой запах, так дразнит твои кошачьи ноздри? А как ты хотел? Ты же пытаешься запачкать простыни моего мужа, а значит и мои простыни… Простыни, на которых совсем недавно лежало мое тело, мои волосы рассыпались по этим подушкам, на этом шелке мое тело сладко изнывало под мягкими чужими пальцами, до влажного пота. Каждый мой стон был для тебя. Забери меня у Августа. Я подарю тебе мир сродни грезам, ты утонешь в жаре липкой мускусной испарины. Ты в моем мире, в моем месте уединения, в моем ложе для утех.»

Бальту казалось, что он сходит с ума, образы девушек смешивались перед глазами, заменяясь ее ликом, он сопротивлялся, пытаясь прекратить эту пытку. Но каждый раз, захлопывая густые ресницы, ему казалось, что как тогда, на ритуале, руки Арахны разделились, превратившись из пары в десяток. И сейчас ее четыре ладони ласкают его тело, ее губы, заманивают вглубь омута истомы…

«Нет, я не поддамся, ты не смеешь играть со мной!»

- Какой ты горячий!!!- пробился сквозь плен сознания женский голосок.

- Заткнись! – рявкнул, неожиданно грубо Бальт и резко притянул вторую девушку к себе. Он старался не слушать внутренний голос, не закрывать глаз. Грубо хватая то, в чем он видел спасение от наваждений, не рассчитывая силу. Он старался убежать от её образа, оставляя синяки на белой коже своих добровольных жертв.

- А ты просто зверь! – довольно лепетала рыжая.

Барс поморщился и отвернулся, что-то тревожно застучало в голове. Широко раскрыв глаза, он замер. Сотнями ледяных булавок пронизывал его гневный взгляд из зияющего мрака дверного проема.

Бальт встряхнул головой, прогоняя дурное видение больного сознания, и снова уставился на то, что показалось секунду назад. Но галлюцинация не пропадала, он действительно видел перед собой точеный профиль, искаженный гневом, испепеляющий взгляд всегда таких спокойных глаз. Гримаса ярости. Август прерывисто дышал, его ноздри жадно раздували воздух, заковывая в леденящие оковы ужаса, расползающиеся по комнате штормовыми волнами. Бальтазар на уровне интуиции, еще до пробуждения зверя чувствовал опасность, но впервые он ощущал ее настолько остро. Он готов был поклясться, что земля медленно расползается вниз, уходит из-под ног, открывая недра ада.

Минуту или две длилась эта безмолвная сцена. Вопль ярости и такой едкой боли пронзил горло юноши. Август сорвался с места, на ходу скидывая перчатки. Бальтазар впервые видел его руки, белоснежная, почти прозрачная тонкая кожа, сквозь подушечки пальцев виднелся причудливый узор тонких капилляров, молнией пронеслась мимо его лица впиваясь костяшками в голову рыжеволосой бестии, по правую сторону.

- Остановись! Ты убьешь ее! – заорал барс.

- Заткнись, щенок, – захрипел Август, - ты вышел в город, ты притащил шлюх в мой дом, ты вздумал драть их в моей комнате, в моей постели, - голос звенел холодной сталью.

- Да ты спятил! Прекрати это! - оборотень прыгнул на Августа, стараясь оттолкнуть его. Легким движением, наполненным демонической грации юноша отшвырнул его к стене, словно пушинку, и повернулся, смотря ему в глаза. Девушка, молча дергаясь, опала на подушки. Кожа приобрела землистый оттенок, зрачки исчезли, на их месте стояла белая ледяная пелена, но во взоре Августа играла радуга, бликуя, как мыльный пузырь на солнце, за которой, тысячью оттенков расползался подавляющий, поглощающий Бальта мрак. Оборотень оцепенел, он впервые боялся, боялся до озноба, паника заслонила другие чувства, ему хотелось скрыться, бежать, молить о пощаде, в воздухе витал ужас. Вторая девушка спрыгнула с кровати и с воплем бросилась к двери. Молнией, в одном лишь прыжке, Август оказался рядом, пригвоздив ее к дверному косяку.

«Боже в него вселился Дьявол..», Бальтазар широко раскрыв глаза, осел на пол, в горстку мелкого камня, что образовалась от того, как его тело ударилось о стену. Он дрожал, боясь пошевелиться, но более его смущала мысль о том, как восхитителен Август был. Ирбис не видел никого, столь божественного в своей ярости, даже у******о в его руках, было произведением искусства, поразительным, неподражаемым, завораживающим.

Август заглядывал в глаза своей жертвы, нежно взяв дрожащее как лист на ветру, заплаканное лицо, в свои тонкие пальцы, отчего та моментально напряглась как струна, из нее плавно уходила жизнь, он пил ее как вино, тонкой масляной пленкой стекающее по стенке бокала.

- Я возьму последнюю твою каплю с поцелуем, прими мой подарок на своих недостойных этого губах, - и Август жадно припал к ней, затем, расслабив руку, отпустил, и мертвое тело мешком распласталось у его ног.

Бальтазар вжался в стену, пути бежать не было, Август стоял у двери, медленно приближаясь, сверля его глазами, в которых бушевало пламя. Он опустился на корточки, казалось, Август видит его душу, сквозь зелень прозрачных зрачков, пробирается к самому сердцу, проглатывая мысли, он медленно тянул к нему ладонь. Сердце замедлило ход. Бальт смирился со смертью. Он отчаянно пытался увидеть злодея в том, кого безмерно уважал и любил как брата, но не мог.

Бальтазар смотрел Августу в лицо открыто, не боясь, давая свое молчаливое согласие. Улыбка. Август резко отдернул руку в сантиметре от его лица и пулей вылетел из комнаты.

- Уберите это отсюда! – слышался его властный голос из глубины коридора.

Бальтазар закрыл глаза и застыл, прислушиваясь к его нервным, удаляющимся шагам.