Проклятый граф. Том II. Призраки прошлого

11

- Что же тебе так не терпится мне сообщить? – Винсент, уверенно шагающий за буквально летящим впереди виконтом, слегка склонил голову набок. Понять стремление того поведать какую-то, вероятно, крайне важную, новость, было сейчас более, чем просто, и юноша, видимо, и не пытающийся скрыть этого своего желания, ничуть не удивился вопросу.

- Дойдем – узнаешь, - чуть усмехнулся он, оглядываясь на спутника через плечо. После чего помолчал и негромко, но очень серьезно добавил:

- Я не доверяю здешним стенам.

Слова, которым надлежало бы изображать шутку, прозвучали настолько искренне и до такой степени убедительно, что хранитель памяти, нахмурившись, невольно огляделся по сторонам. Доверия к местным стенам в его душе как-то тоже поубавилось.

- Тогда каким же стенам стоит доверять? – негромко вымолвил он и, не дождавшись ответа, прибавил шагу, заходя следом за ведущим его юношей в библиотеку, где, оглянувшись по сторонам, чуть приподнял уголок губ, - Или ты доверяешь лишь книжным шкафам?

Вопрос, заданный им, сейчас тоже призван был изобразить шутку, немного развеять странно напряженную обстановку, однако, Роман этой шутке не внял.

- Почему бы и нет? – голос интантера прозвучал абсолютно невозмутимо и вместе с тем просто до невозможного серьезно, - Книжные шкафы, быть может, не столь болтливы… Хотя я не знаю, в каких он отношениях с книгами.

Винсент насторожился.

- Он?..

Роман кивнул, на несколько мгновений сжимая губы.

- Он.

Хранитель памяти промолчал. Намеки юноши, хоть и призваны были, вероятно, немного приоткрыть завесу тайны, объясняя то, что ему так не терпелось поведать, были, тем не менее, слишком туманны – под определение «он» попадало слишком большое количество лиц. Впрочем, вероятно, если бы спутник молодого человека задумался, всерьез задаваясь целью расшифровать загадку, ему это удалось бы, но… Но гадать Винсент не хотел.

Роман, уже успевший дойти до стола, за которым некогда Татьяна знакомилась с браслетом и кошкой и читала фамильное древо семейства де Нормонд, обошел его и, повернувшись к собеседнику, нарочито медленным, почти величественным движением оперся руками о столешницу. Хранитель памяти, не дойдя нескольких шагов до него, остановился, скрещивая руки на груди и немного поворачивая голову, взирая на виконта искоса.

- Итак?

Роман улыбнулся. Улыбка у этого извечного шутника сейчас вышла почему-то безрадостной, и даже как будто бы усталой.

- Меня просили найти что-нибудь… - негромко проговорил он, - О пауках, - при последних словах взгляд его метнулся вниз, указывая на что-то, лежащее на столе.

Винсент медленно опустил руки. На вопросы, возникшие прежде, ответ был получен, личность человека, существа, идентифицированного виконтом как «он» стала более ясной, однако, теперь появились новые, не менее любопытные и важные загадки.

На столе, куда глянул Роман, лежала открытая почти посередине большая, тяжелая книга в старинном переплете. Названия ее не было видно – обложка была плотно прижата к столу, а на страницах никаких подсказок не наблюдалось, поэтому хранитель памяти, искренне интересующийся тем, что же именно по нужному предмету обнаружил молодой искатель, поспешил приблизиться, приподнимая пресловутую обложку.

Брови его недоверчиво поползли вверх.

- «Трактат о членистоногих»? – Винсент отпустил приподнятую им часть книги и та с негромким хлопком опустилась обратно на стол, - Тебе так не терпелось продемонстрировать мне свою очередную шутку?

Виконт досадливо вздохнул. Надо заметить, ему вообще не нравилось, когда репутация шутника мешала друзьям воспринимать серьезно проявления его серьезности, а этот раз и вовсе вызвал в нем некоторое негодование.

- Я не шучу, Винсент, - голос юноши прозвучал несколько прохладно, вызывая ассоциации с тем тоном, который не так давно напугал Татьяну, - И чтобы ты не слишком пугался, предупреждаю сразу – ничего хорошего тут нет. Зато есть важное и местами полезное…

- Ты не шутишь… - медленно повторил мужчина, вглядываясь в собеседника. Нет, он не шутил. И само это, сей факт казался настолько странным, что Винсенту просто хотелось занести его в историю, выгравировать дату дня, когда Роман счел что-то серьезным, на дощечке и повесить на самом видном месте. В самом деле – Роман не шутит! Роман! Человек, который даже из трагической гибели огромного количества народа в стенах этого замка ухитрился в свое время сделать шутку, тот, кто смеялся всегда и над всем! И вдруг он не шутит. Хранитель памяти был совершенно искренне поражен и даже немного шокирован.

- Не шутишь… - вновь неспешно проговорил он и, покачав головой, негромко хмыкнул, - Даю слово, я запомню этот день и час, чтобы потом напоминать тебе и всем, что было время, когда и ты что-то полагал серьезным, - он вздохнул и, изо всех сил отгоняя от себя стремление шутить, немного нахмурился, - Так. Ну и в чем же, собственно говоря, дело? Ты выяснил, что Анхель не боится дихлофоса?

- Чего не боится? – Роман, только, было, собиравшийся сделать замечание явственно хихикающему над ним собеседнику, искренне растерялся. Винсент, поняв, что шутка не прошла, недовольно махнул рукой.

- Да ничего… Рассказывай, в чем дело. Что можно было найти о таком, как он, в этой книге?

- Кое-что можно, - откликнулся юноша, - Произведение, конечно, сугубо научное, прозаичное и материальное, но авторам, очевидно, оно казалось неполным без небольшого мистического отступления. Они, видимо, планировали создать наиболее полное собрание информации о восьмилапых, поэтому изучали вопрос со всех сторон. В общем, не буду утомлять долгими предисловиями. Окружающий нас мир – и тебе об этом известно – достаточно густо заселен существами, обладающими, скажем, сверхчеловеческими способностями. Обыватели смертного вида, как правило, и не подозревают о них. Но есть и такие, о существовании которых неизвестно даже тем, кто либо плотно занимается этой темой, либо имеет непосредственное к ней отношение … Понимаешь, о чем я?

Винсент кивнул.

- Есть создания, о которых не имеют понятия не только люди, но и нелюди. И, как я понимаю, Анхеля ты относишь к таковым.

- Именно, - Роман на несколько мгновений сжал губы, собираясь с мыслями, - Так вот… Ты помнишь, возражая Татьяне, я говорил, что Анхель не превращается в паука? Я ошибался. Я думал, что существ, способных на такое, в природе не существует вообще, но они есть. Создания, способные принимать образ маленьких, невнятных паучков, становиться незаметными для окружающих… Неудивительно, что они считаются наилучшими шпионами. Тем более, что информацию тому, кто их послал, могут передавать, не принимая человеческого облика. Это объясняет дядины наклоны головы.

Хранитель памяти, мрачнеющий с каждым словом виконта все больше и больше, тяжело вздохнул.

- И как только Альберт сумел найти такого… - сумрачно пробормотал он, невидящим взором созерцая раскрытую книгу на столе, - Если о них практически никому не известно…

- Альберт жил в замке, - невесело напомнил интантер, - А книга его пределов, кажется, не покидала.

- Но это же надо было знать, где искать, что искать! – хранитель памяти, тряхнув головой, воззрился на неповинный ни в чем «Трактат» уже скорее с осуждением, - И среди обилия местных книг найти нужную… Ладно. Об этом позже, продолжай.

- Продолжаю, - кивнул виконт, - Эти существа очень независимы по своей природе…

- Я паук, хожу, где вздумается и гуляю сам по себе, - буркнул Винсент и, наткнувшись на осуждающий взгляд собеседника, поднял руки, - Молчу.

- Они очень независимы, - с нажимом повторил Роман, - Ярко выраженные индивидуалисты, вообще не склонны к общению даже с себе подобными. Но и тут не без исключений – если на своем веку такой паучок повстречает кого-то, кто сумеет завоевать его доверие, его любовь или дружескую привязанность – он будет верен ему до конца дней своих, сделает все для него, не пожалеет даже собственной жизни. Что еще… - взгляд юноши заскользил по строкам открытой книги, - Обучаемы. С рождения имеют некоторые способности к магии, которые могут развить в процессе жизни. Альбиносы. Не известно ни об одном таком создании, какое имело бы темные волосы или смуглую кожу… Хотя от обычных альбиносов их легко отличить по глазам – как правило, у альбиносов они красные, у этих же – вполне обычного цвета, но светлые, прозрачные.

Винсент задумчиво куснул себя за губу.

- Практически фоторобот… - пробормотал он и, неожиданно склонив голову набок, прищурился в сторону книги, затем переводя взгляд на собеседника, - У них есть название? Или о них так и говорят – «пауки»?

- В целом, да, - Роман легко развернул книгу к хранителю памяти и красноречиво указал на название небольшой заметки. Винсент, взглянув на указанное место, получил возможность лицезреть выделенное тонким наклонным шрифтом слово: «Voras».

- На пауков непохоже, - заметил он, поднимая взгляд, - Как это вообще читается? Ворас?

Юноша равнодушно пожал плечами.

- Наверное. Транскрипции я нигде не обнаружил, правил чтения – тоже, зато в процессе исследования местных словарей понял, что это, вероятно, литовский. Оттуда переводится, собственно, «паук». Наверное, первооткрыватели этого вида не были слишком уж изобретательны.

- Значит, ворас… - Винсент как-то отстраненно кивнул, словно размышляя о чем-то своем, - Ворас, ворас… Дурацкое название.

- Да уж, не «хранитель памяти», - фыркнул Роман, скрещивая руки на груди, - Что за манера – наезжать на всякую мелочь? У паучков прав не меньше, чем у ручейков, между прочим!

- «Хранитель памяти» - понятнее и куда как благороднее, - парировал его собеседник, презрительно морща нос, - А то «ворасы», «интантеры»… Зоопарк с непонятными названиями, - и не давая юноше возмутиться касательно небольшого наезда в его адрес, неожиданно ухмыльнулся, - Кстати, заметь тенденцию – все нечеловеческое во что-то превращается. Я – во льва, Ричард – в волка…

- Во все, что угодно, - поправил юноша, моментально отвлекаясь от оскорбления интантеров в его лице, - Вот любопытно, может ли он стать, в случае чего, скажем, табуреткой? Или хотя бы тумбочкой?

- Диванчиком, - отмахнулся хранитель памяти, - В общем, все вышеперечисленное и плюс ворас в паука. Один ты…

- Чувствую свою неполноценность, - виконт несколько надулся, - Кругом живность, а я – как смотритель зоопарка. Хотя сейчас это, конечно, очень важно…

- А вот вампиры превращаются в летучих мышей, если верить легендам, - не слушая его, элегически протянул Винсент, - Может, Альберт оставил тебе это? Роман, ты точно все о себе знаешь?

- Учитывая, что мой младший братик говорил о каких-то уникальных для каждого интантера возможностях – сомневаюсь, - честно признался юноша и неожиданно вздохнул, - Да… Жаль, дядя не написал книги об интантерах, может, хоть что-то о себе новое бы узнал.

Мужчина неожиданно не поддержал шутку. На лицо его, словно облачко, набежала странная задумчивость, казалось, слова виконта пробудили в его памяти что-то, что-то действительно важное и могущее пригодиться…

- Жаль, - невнимательно буркнул он, снова обращая взгляд на книгу, - Там есть еще что-то о них? Или это…

- Есть, - Роман, только, было, немного повеселевший, снова посерьезнел, даже помрачнел, - И вот это мне нравится меньше всего… Они способны проникать в сны человека. Проникать и внушать что-то, то, что нужно им…

- Колдуй баба, колдуй дед и во сне покоя нет, - прокомментировал хранитель памяти и устало вздохнул, - Я понимаю, к чему ты клонишь, Роман. Видимо, так он и убедил тебя некогда. Но разве ты…

- Сплю? – юноша горьковато усмехнулся, - Да, Винс. Я раньше тоже удивлялся этому, не понимал, почему мой организм все-таки нуждается во сне, тем более что, как сказал Чарли, я по сути в коме. Но слова Луи объясняют и это. Интантер, я, - в общем-то, человек, только с некоторыми способностями, позаимствованными не то у вампиров, не то у больной дядиной фантазии. Короче говоря, Винсент, да, я сплю. Поэтому Анхелю было нетрудно однажды обмануть меня, - он внезапно отвернулся и в несколько шагов оказавшись у окна, остановился, с преувеличенным вниманием вглядываясь в пейзаж за ним.

Винсент примолк. До сего мига он как-то не понимал, не сознавал, что за вечными шутками, за колкостью и язвительностью скрывается не более, чем ребенок, наивная, полная доверия душа. И если слова о предательстве Влада задели его, но, в целом, не нашли своего подтверждения, то откровенная ложь Анхеля, о которой он узнал таким образом, должна была ранить этого юношу сильнее, чем кого бы то ни было другого.

- Прости, - хранитель памяти вздохнул и чуть качнул головой, немного опустив ее, - Не надо было просить тебя заняться этим.

Роман, глядя в окно, грустно улыбнулся. Он и в самом деле был задет, и задет сильно, - впервые в жизни ему довелось пережить столь гнусное предательство. Это странно, но подобных чувств в нем не вызывали даже мысли об Альберте или Людовике, не говоря уже о Луизе.

- Я не понимаю, Винс… - негромко вымолвил он, все так же не глядя на собеседника, продолжая стоять к нему спиной, - Я действительно не понимаю, зачем ему понадобилось это. Зачем было обманывать меня, втираться в доверие? Для чего ему была нужна моя дружба, мое расположение? Зачем?..

Хранитель памяти пожал плечами. На его взгляд, ответ был совершенно очевиден.

- Ему ведь надо было как-то проникнуть в замок, чтобы следить за нами.

Виконт рывком обернулся.

- Но причем тут я? Он ведь мог просто шпионить в образе паука, мы бы и не подозревали о нем! Почему надо было притворяться моим другом, для чего?

- Видимо, не мог, - Винсент снова пожал плечами, опираясь обеими руками о стол, - Не знаю, Роман, я, правда, не понимаю замыслов этого паукообразного, как не понимаю и мыслей Альберта. Быть может, это он велел ему подружиться с тобой?

- Ему-то это для чего? – молодой человек скривился и, скрестив руки на груди, привалился спиной к тому самому окну, в которое смотрел только что, - Решил меня помучить? Мало того, что он лишил меня брата, еще и... друга.

- Скорее, слуги, - осторожно поправил мужчина, - Роман, подумай сам, разве Анхель был тебе другом в полном смысле этого слова? Он ведь даже не Влад. А брата Альберт не лишил тебя, согласись – Людовику он сохранил жизнь, а Эрик его стараниями получил шанс прожить жизнь спокойную и нормальную … Кроме того, у тебя есть друзья, - он ободряюще улыбнулся, немного расправляя плечи, - И, клянусь, я не предам тебя и не продамся Альберту даже за кусок колбасы.

Непривычно грустное лицо виконта осветила тень слабой улыбки.

- Самоотверженно, - отметил он, - Ладно, кот, дабы уберечь тебя от соблазна, колбасой я тебя сам покормлю. Или, быть может, побегаешь по замку в поисках паучка? – слова эти сопроводил небольшой, но довольно требовательный и где-то даже провокационный прищур.

Винсент задумчиво почесал нос.

- Не пауком единым сыт лев… - пробормотал он, после чего взъерошил шевелюру, пригладил ее и внимательно глянул на собеседника, - Значит, он так и не отвечает тебе?

Роман пожал плечами.

- Я не пробовал больше, да и зачем? Достаточно того, что меня он игнорирует, а вот Ричарда…

- Ты сказал ему?

Вопрос прозвучал достаточно неожиданно, и юноша совершенно искренне растерялся.

- Кому? Анхелю или Ричарду? – и не давая собеседнику ответить, предпочел сделать это сам, предоставляя сразу два ответа, - Первый игнорирует, а второй валяется, говоря, что ему плохо. Кстати, ты не разбираешься в болезнях оборотней? Что с ним?

- Не я тут доктор, - напомнил мужчина и, зачем-то оглянувшись, прибавил, - Думаю, Эрику и Татьяне пока тоже не стоит морочить этим голову. Вокруг них и без того полно загадок.

Виконт насторожился. Отвлеченный тем, что узнал сам, он как-то забыл о том, что у путешественников тоже есть какие-то новости. Причем новости, не касающиеся даже Людовика, затрагивающие что-то еще, не менее таинственное. Винсент, бросив, казалось бы, самую обычную фразу, вынудил его вспомнить об этом.

- Поясни, - просьба прозвучала как приказ и молодой человек, поморщившись, прибавил, - Будь так добр. И что за пророчество без карандашей, о котором ты так печешься?

Хранитель памяти огляделся, ища взглядом те самые карандаши, которыми надлежало снабдить несчастное пророчество. Карандашей так и не обнаружилось, зато на столе, почти рядом с книгой внезапно нашлись перо и чернильница со свежими чернилами – дань памяти глубокой старине.

- Скоро узнаешь, - откликнулся он, уверенно пододвигая стул к столу. Чистые листы бумаги здесь тоже имелись, - стол был целиком и полностью готов для работы по чистописанию и именно им Винс и намеревался заняться сейчас.

Роман, скептически созерцающий его, изобразил на своем лице что-то непередаваемо кислое.

- И как скоро случится эта радость? – без особенной надежды осведомился он, - Я успею сходить погулять, там, чайку выпить, ванну принять?

- Ты будешь занят, - Винсент, подняв голову от листа бумаги, который уже положил перед собой, неожиданно сунул руку в карман джинсов, добывая оттуда что-то, - Держи, дедушка, поиграй покуда. Внучок занят.

В воздухе что-то сверкнуло. Виконт, ловкий, как и всегда, вытянул руку, уверенно ловя неизвестный предмет и, поднеся ладонь к глазам, медленно разжал ее. Взгляду его предстал красивый, хотя и массивный, уже знакомый читателю перстень, украшенный опалом. Юноша с интересом приподнял бровь.

- Хороша игрушечка… Тоже сюрприз из избушки?

- Ага, - хранитель памяти, уже вовсю переписывающий пророчество, даже не поднял головы. Его собеседник, в общем-то и не заметив реакции мужчины, продолжал заинтересованно рассматривать кольцо.

- Не примерял? – он на секунду отвлекся от созерцания, обращая внимание на немного мучающегося с пером Винсента, - По-моему, на тебя налезет.

Хранитель памяти, посадив жирную кляксу, раздосадовано поднял голову.

- Говоришь, как Татьяна, - недовольно сообщил он, - И как ей тебе отвечу – я не самоубийца, чтобы напяливать всякую дрянь непонятного рода. Не отвлекай меня, сделай милость, - он снова наклонился над своим трудом, бормоча, - «…утянуть может в ночь, предавши твое доверие…»

Роман вновь с интересом приподнял бровь, даже отвлекшись от изучения перстня.

- Там что, обо мне?

Де ля Бош недовольно махнул в его сторону пером, разбрызгивая вокруг чернила. Несколько капель угодили ему на лицо и Винсент, ощущая себя дикарем в боевой раскраске, устало понурился, старательно продолжая писать и не удостаивая виконта ответом. Юноша, не дождавшись ни слова, недовольно хмыкнул, пробормотал что-то нелицеприятное о котах, которым бы лучше мышей ловить, а не кляксы ставить и, повернув кольцо к свету, прищурился, пытаясь разобрать гравировку внутри него и тем самым предоставляя хранителю памяти необходимое время.

- Semel hic Sol… - забормотал он, вглядываясь в витиеватые буквы внутри перстня и вертя его в разные стороны, пытаясь разобрать в слабом свете с улицы последнее слово, - Lu… lucebunt? – взгляд молодого человека вновь устремился к дикарю местного разлива, как раз завершающему свою рукопись, - «Однажды здесь засияет Солнце»?

- Да, - Винсент с чувством выполненного долга поставил еще одну кляксу вместо точки и, гордо выпрямившись, отодвинул перо с чернильницей подальше, - Ты помнишь латынь лучше Эрика, как я вижу. Татьяна находит эти слова довольно обнадеживающими, но я в этом не уверен. Впрочем, если посмотреть на камень…

- Думаешь, Солнце засияет в нем, разгоняя облака? – Роман немного наклонил кольцо, любуясь переливами опала, по поверхности которого и в самом деле словно бы плыли облака.

Хранитель памяти помолчал. Обсуждать кольцо ему почему-то не хотелось, хотя он и не знал, почему. Прореагировал на слова виконта он коротко, тотчас же стараясь перевести тему.

- Как знать. Все, пророчество готово, можете читать, добрый дедушка господин де Нормонд.

- О, благодарю вас, - юноша коварно улыбнулся, склоняясь в небольшом поклоне, а после уверенным и быстрым движением бросил перстень обратно его владельцу, при условии, конечно, что Винсента можно было полагать таковым.

После чего, совершенно довольный тем, как хранитель памяти, чертыхаясь, полез под стол за ожидаемо упущенным колечком, спокойно подошел, беря в руки лист бумаги.

- Но это обращено скорее к Эрику, чем к Татьяне… - пробормотал он по прошествии нескольких секунд, поднимая взгляд и, не обнаружив Винсента на стуле, недовольно закатил глаза, затем склоняясь и заглядывая под стол, - Тебе сюда электричество с водопроводом провести и кроватку поставить?

- В следующий раз думать будешь, прежде, чем ценными вещами швыряться! – мрачно откликнулся стол, и хранитель памяти, пыльный и еще более грязный, недовольно высунулся из-под него, сжимая в ладони перстень, - Да, это скорее к Эрику. Да, мы понятия не имеем, о какой луне и каких кораблях идет речь. Поэтому и хотим сходить в гости к старику, в надежде, что он сумеет пролит свет на это.

Виконт недовольно дернул плечом.

- Мутное оно, пророчество это, - пробурчал он, - Кто сказал, что тут есть хоть слово правды?

- Сказал тот, кто написал, - отозвался Винсент, мрачновато улыбаясь, - К тому же, знаешь, пророчества редко лгут. Чтобы не имел в виду тот, кто его писал, боюсь, это вполне может сбыться. Вопрос только, что…

- Винсент, - Роман, совершенно не слушающий собеседника, неожиданно поднял взгляд, прекращая изучать пророчество, - А ты не думаешь, что вот это «камень точит вода» - не обязательно фигуральное выражение? Может быть, речь о камне на браслете?

- И о воде под днищем корабля, - невесело и довольно недоверчиво откликнулся хранитель памяти.

***

Девушка зевнула и, открыв глаза, совершенно бездумно воззрилась на уже давно знакомый высокий потолок. Вставать, не взирая на осознание важности этого действа, да и необходимости все же добраться до старика-мага из деревни, решительно не хотелось.

Все вокруг дышало умиротворением. Комната, очищенная усилиями самой Татьяны при переменной помощи каждого из обитателей замка, включая даже кошку, от пыли и вековой грязи, сейчас была залита солнцем, что придавало ее облику тепла и уюта. Рядом с девушкой, устроившись поверх одеяла и обняв ее поверх него же рукой, мирно спал хозяин замка. Вчера, когда препирательства касательно проливания его крови были все-таки прекращены и мир восстановлен, Эрик внезапно сообразил, что отныне ему, пребывающему в амплуа человека, как-то не комильфо ночевать, сидя на стуле в холле. Помимо же чисто эстетических и не соответствующих правилам дворянского этикета соображений, граф де Нормонд сообщил, что более не находит этот способ ночного отдыха особенно удобным и предпочел бы спать лежа в кровати. Татьяна, не раздумывая, предложила свою комнату и, после некоторых препирательств и даже совершения путешествия в свои старые, никем не приведенные в порядок покои, молодой человек все-таки согласился.

Правда, спать он лег, само собою разумеется, полностью одетым, да и одеялом укрываться гордо отказался. Девушка, вспомнив о заверениях Романа касательно матримониальных планов его брата, тихо фыркнула и, подумав, что если виконт окажется прав, то после свадьбы таких вольностей Эрику позволено не будет, демонстративно смирилась со своей тяжелой долей.

Где-то в ногах тихонько мурлыкала, убаюкивая саму себя, Тиона, внося свою нежную нотку в общее умиротворение нового утра.

Татьяна, осторожно повернувшись набок, с улыбкой взглянула на безмятежно спящего графа.

Тот лежал, обнимая ее одной рукой, подложив другую под щеку и, тихонько дыша, улыбался во сне. Девушка, чувствуя, как улыбка ее против воли становится еще шире, аккуратно протянула руку, убирая с высокого чела молодого дворянина несколько непослушных прядей светлых волос. Сейчас граф де Нормонд уже совершенно не казался тем таинственным, холодным и пугающим существом, что было встречено ею по прибытии в этот замок, нет – ныне Эрик походил скорее на самого себя из трехсотлетнего прошлого, казался столь же живым, веселым и умиротворенным. Словно бы и не было тех страшных лет, что пронеслись над ним, словно бы и не происходило в стенах замка никаких трагедий…

Глядя на спокойно спящего графа, Татьяна вдруг с особенной остротой ощутила свою ответственность перед ним и за него. Кажется, Роман некогда то ли говорил, то ли намекал, что брат его изменился к лучшему именно после знакомства с ней, и сейчас в лице последнего девушка находила подтверждение этим словам. Или это сказал не Роман, а Винсент… Впрочем, какая разница? Главное, что Эрик Стефан де Нормонд, потерявший после страшной трагедии смысл жизни и получивший лишь равнодушное существование, сейчас снова нашел то, ради чего ему стоит жить. Даже тогда, когда хранитель памяти вернул ему воспоминания, он не обрел былой легкости, прежнего наслаждения жизнью, это вернуло ему зелье Альберта, так благородно подаренное Людовиком.

Почти над ухом раздалось недовольное, очень громкое кошачье мяуканье. Татьяна, вздрогнув от неожиданности и пробудившись от глубоких, довольно приятных размышлений, повернула голову на звук, встречаясь глазами с пробудившейся вслед за хозяйкой Тионой. Во взгляде кошечки явственно читалось горячее желание незамедлительно позавтракать, причем, судя по всему, неважно, чем именно – хоть быком, хоть мажордомом, хоть самой девушкой. Учитывая же, что ни первого, ни второго в пределах видимости явно не наблюдалось, Татьяне несомненно грозила опасность.

Тио вновь издала полный негодования звук и, окинув хозяйку оценивающим взглядом, прищурилась, явно прикидывая с какой бы части ее тела начать.

- Тише ты! – девушка, абсолютно не ощущающая нависшей угрозы, недовольно нахмурилась, - Разбудишь же…

Несколько недовольный вздох, коснувшийся ее слуха, дал понять, что желаемого результата кошечка все-таки добилась. Граф де Нормонд, взъерошенный после сна, в измятой одежде, зевающий и выглядящий сейчас абсолютно не по-дворянски, приоткрыл глаза, сонно взирая на негодующую кошку.

- Похоже, она намекает на завтрак, - задумчиво пробормотал он и, сделав над собою видимое усилие, сел, приглаживая разлохмаченную шевелюру.

- Ага, - Татьяна, согласно кивнув, тоже села и недовольно нахмурилась, - И, судя по взгляду, завтраком была избрана я.

Эрик хмыкнул и, куснув себя за губу, безуспешно попытался утаить улыбку. Причем, чем та была вызвана угадать было бы сейчас достаточно сложно – причиной могли быть и слова девушки, и желания кошечки, и даже вид самой Татьяны, после сна выглядящей не менее взъерошенной и помятой, чем блондин. Как бы там не было, а улыбку скрыть у графа не получилось.

- Тогда, чтобы спасти тебя от опасности, эту дикую хищницу необходимо как можно быстрее накормить, - силясь не допустить в голосе излишне веселых ноток, да и вообще, похоже, старательно изображая если не холодного монстра, то очень благородного аристократа, проговорил он. Татьяна, быстро глянув на собеседника, хмыкнула. Лохматый аристократ, сидящий сейчас рядом с нею на кровати во вполне домашнем, уютном виде, и пытающийся, тем не менее, держать марку, зрелище являл собою не менее забавное, чем она сама, и вместе с тем несколько смущал, заставляя призадуматься, - быть может, эта попытка хранить благородное амплуа вызвана тем, что он пока не чувствует себя в ее обществе достаточно расслабленно?..

- Тебе незачем играть в благородного графа рядом со мной, - говорила девушка негромко, но старалась придать словам как можно больше веса, - Ты вполне устраиваешь меня просто в образе Эрика.

Блондин, не отвечая, тонко улыбнулся. Слова девушки были ему приятны, натура, привыкшая некогда к восторгам, адресованным скорее его титулу, нежели самой сущности, была польщена, однако, сообщать об этих чувствах молодой человек не пожелал.

- Я запомню, - уклончиво отозвался он и, указав взглядом на Тиону, прибавил, - Что ж, пойдем искать Романа, чтобы покормил ее? Как сказал Винсент, обязанности мажордома теперь выполняет он.

- Да, и я бы не сказала, что Роман был с этим согласен, - усмехнулась Татьяна и, чуть качнув головой, неожиданно задумалась, вспоминая события вчерашнего дня, - Кстати, мы же просили найти его что-нибудь насчет нашего прошлого мажордома… Любопытно, нашел ли он? Или вообще не искал?

- Думаю, ты все-таки несколько недооцениваешь его, - граф, чуть улыбнувшись, нарочито неспешно поднялся на ноги и, бросив мимолетный взгляд в зеркало, предпринял довольно невнятную попытку пригладить растрепанные волосы, - Роман это, конечно Роман, но если речь идет о вещах серьезных, он способен сделать то, что нужно. Я думаю, вопрос скорее в том, не пожелал ли он скрыть то, что обнаружил, дабы не тревожить нас…

- Да… - девушка, следуя примеру молодого человека, в свой черед спустила ноги с постели, - Может, он и прав, если это так. Вчера был не слишком удачный день для того, чтобы узнавать неприятные новости, - она ненадолго задумалась, совсем поднимаясь с кровати и, пожав плечами, прибавила, - Если они, конечно, неприятные.

- Приятного от новостей об Анхеле ждать не приходится, - блондин еще раз провел ладонью по волосам и, поняв, наконец, всю тщетность своих попыток, сосредоточился на том, чтобы оправить рубашку. Голос его при произнесении следующей фразы прозвучал несколько отстраненно, но вместе с тем – приглушенно, что позволяло сделать вывод об искренности слов.

- Наверное, не стоило просить его заниматься этим…

Татьяна, как раз направляющаяся к ширме, дабы сменить наряд со спальной рубашки на несколько поднадоевшее ей старинное платье, остановилась на половине дороги, удивленно оглядываясь через плечо.

- Почему? Ты настолько сомневаешься в способностях родного брата?

Эрик невесело усмехнулся, застегивая верхнюю пуговицу рубашки и, избегая смотреть на девушку, повернулся к зеркалу, изучая свое отражение и отвечая скорее ему.

- Я настолько уверен в ранимости своего брата, - говорил он негромко и так серьезно, что Татьяна, как раз совершенно не замечающая в Романе признаков ранимости, растерялась еще больше.

- Роман?.. – с губ ее сорвался невольный, но все-таки несколько неуверенный смешок, - Эрик, ты его ни с кем не перепутал? Когда бы это Роман был ранимым? Он же… - она неопределенно взмахнула в воздухе руками, - Нет, он, конечно, очень переживал за тебя, пока ты был без сознания, но это совсем другое! Ты это ты, не думаю, чтобы он мог сильно расстраиваться из-за какого-то там Анхеля, - свою речь девушка завершила негромким фырканьем и, вновь вспомнив о том, куда направлялась, все-таки проследовала за ширму.

Эрик, проводив взглядом ее удаляющееся отражение, тонко улыбнулся.

- Вижу, ты еще не успела достаточно узнать его, - отметил он и, сдержав легкий вздох, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки обратно, решительно присоединив к ней еще одну, - Роман всегда любил пускать пыль в глаза, делать вид, что все хорошо и что жизнь его легка и беззаботна даже тогда, когда поводов для веселья найти, казалось бы, было нельзя. Он привык быть весельчаком, шутником и балагуром, привык поднимать настроение всем своими шутками, привык всегда носить эту маску, скрывая свою истинную суть. Однако… Не стоит судить о людях по их маскам, Татьяна, никогда не стоит. Роман, не взирая на прожитую им долгую жизнь, не взирая на пережитое горе и ужасы, все еще остается ребенком. Наивным, доверчивым… - молодой человек закусил губу и слегка покачал головой, - Его еще никогда не предавали, не использовали. Я не знаю, что он думает насчет Владислава, но знаю, что если мы правы и Анхель, которого он почему-то полагал своим другом, использовал его, чтобы следить за нами, его это должно сильно задеть. Он не покажет этого, но… - граф не договорил, обрывая самого себя на полуслове. Девушка, успевшая за время его небольшой речи переодеться, выйдя из-за ширмы, молчала, серьезно глядя на него. Эрик, полагающий, что и без того сказал очень много, тоже примолк, отвечая не менее серьезным, сосредоточенным взором через плечо.

Наконец молчание стало затягиваться и Татьяна, решив не позволить ему сделать этого, поспешила все-таки отреагировать на слова собеседника.

- Да… Как-то не ассоциируется это с Романом, - она неловко улыбнулась и, совсем не желая дольше обсуждать скрытую ранимость самого веселого из обитателей замка, неожиданно добавила, - А Винсент, наверное, в курсе.

Молодой человек, по-видимому, не ожидавший подобных заявлений, неспешно моргнул, полностью поворачиваясь к собеседнице. На лице его, перебивая серьезность, медленно расцветало абсолютное, совершенное непонимание.

- В курсе того, что он обнаружил? Почему ты думаешь?..

- Потому что «дедушка Роман» повел его вчера в библиотеку, - девушка негромко хмыкнула, решительно направляясь к двери комнаты, - И придумал для этого до крайности подходящий повод – предоставить ему карандашики или проследить, чтобы он не заблудился… - она слегка прицокнула языком и чуть качнула головой, - Все-таки они определенно спелись. Может быть, пойдем, прижмем их к стенке и заставим расколоться?

Таких слов молодой граф, по-видимому, не ожидал еще больше. Однако, удивление его довольно быстро сменилось улыбкой и, качнув головой, он, безуспешно пытаясь ее сдержать, несколько картинно вздохнул.

- Интересно, удастся ли мне когда-нибудь привыкнуть к твоей манере речи… - задумчиво вымолвил он и, неожиданно о чем-то вспомнив, справедливо добавил, - Роман, конечно, говорит не менее… оригинально, но с его речами я свыкся в большей степени. А ты…

- Боюсь, у тебя просто нет выхода, - Татьяна, не желая долее тянуть время, решительно схватила собеседника за руку и потянула его в сторону коридора. Кошка, чрезвычайно обрадованная тем, что хозяева наконец-то соблаговолили последовать в нужную сторону, воодушевленно спрыгнула с кровати и, путаясь под ногами, бросилась вперед.

- Кроме меня и Романа здесь существуют еще и Винсент с Ричардом, - продолжала, между тем, девушка, - Они тоже умеют разговаривать… эм… непривычным тебе образом. Так что, подозреваю, рано или поздно и вам придется освоить эту манеру вести беседу, господин граф, - она весело улыбнулась и, лукаво глянув на любимого, уверенно зашагала рядом с ним по коридору. Тот, то ли не найдясь, что сказать, то ли просто не желая продолжать тему, предпочел ответу тонкую улыбку и немного прибавил шаг.

Прошло несколько секунд. Почти половина знакомого и ныне хорошо освещенного коридора уже оставалась позади, в пределах видимости замаячила лестница, ведущая в гостиную, когда Эрик, нахмурившись, неожиданно произнес:

- И все-таки я думаю, что он не врал. И насчет укола тоже.

Татьяна, едва не остановившись от неожиданности, удивленно покосилась на своего спутника. О ком идет речь, ей было понятно, однако, слова блондина вызывали некоторое недоумение, особенно последние из них.

- Ты полагаешь, Альберт и в самом деле сделал ему какой-то укол? Но какой?

- Вот это меня и беспокоит, - граф де Нормонд тяжело вздохнул и, не глядя на собеседницу, слегка покачал головой, не пытаясь скрыть помрачневшего лица, - Альберт что-то сделал с ним. Клянусь, Татьяна, Людовик не был таким жестоким, он бы не вырос таким, если бы рядом с ним не было дяди, я уверен! И, боюсь, дело здесь не только и не столько в воспитании, он сделал что-то еще… - молодой человек замолчал на полуслове, уже ставя ногу на первую ступень нужной лесенки. Девушка, забыв в задумчивости ответить, следовала за ним.

В гостиной, где они оказались по прошествии нескольких мгновений, их поджидала дивная, довольно неожиданная картина. Винсент и Роман, вероятно, так и не нашедшие времени для отдыха и сна (хотя хранитель памяти, по крайней мере, привел себя в надлежащий вид и щеголял теперь лишь царапиной на тщательно отмытом носу), сидели рядом за столом и о чем-то тихо переговаривались, внимательно изучая листы бумаги неизвестного назначения. Неподалеку от них лежала книга. Виконт де Нормонд, сжимая в тонких пальцах карандаш, не то указывал на что-то собеседнику, не то старался подчеркнуть особенно важную строчку. Вид его при этих действиях был столь серьезен и сосредоточен, что Татьяна не удержалась от комментария.

- Четыре черненьких чумазеньких чертенка… - негромко вымолвила она, честно пытаясь сдержать хотя бы улыбку. Граф де Нормонд непонимающе покосился на нее, а хранитель памяти, бросив на вновь прибывших в гостиную быстрый, совершенно невнимательный взгляд и вновь вернувшись к изучаемой им документации старинного вида, недовольно буркнул в ответ:

- Я помылся.

- Чертили черными чернилами чертеж! – с отчего-то ядовитым нажимом закончила девушка и, очаровательно улыбнувшись, все-таки обратила внимание на недоумевающего графа, - Это просто скороговорка. Но она могла бы быть подписью под этим натюрмортом, - и она указала широким жестом на явственно недовольных такой характеристикой «чертят».

- Ты что, в избушке вчера пыли надышалась, что у тебя чертенята с утра пораньше? – Роман, наконец, тоже соблаговоливший заметить прибывших в гостиную молодых людей, ехидно улыбнулся и тотчас же, стараясь прикрыть выбравшуюся наружу язвительность, натянул на лицо редкостную по своей чистоте невинность, - Между прочим, доброе утро, мадемуазель… месье… - взгляд юноши скользнул к брату и он склонил голову, изображая некоторое подобие поклона.

- Доброе, доброе, - жизнерадостно откликнулась Татьяна и, вновь очаровательно улыбнувшись, все-таки ответила на вполне провокационный вопрос интантера, - Нет, я просто водички попила из речушки… - взгляд ее упал на Винсента и девушка предпочла поправиться, - Которая ручеек.

Де ля Бош, совершенно довольный соблюдением так яростно защищаемых им вчера прав ручейков, одобрительно кивнул.

Роман же, между тем, в возмущении всплеснул руками.

- Из речушки! Не проверив крепость алкоголя и качество яда! Боже, какая безответственность! Или ты наивно надеялась, что я позволю придворному доктору, хирургу высшего класса, лечить тебя от похмелья?

Татьяна, не ожидавшая такого отпора, надеявшаяся сама обескуражить собеседника, озадаченно примолкла, подыскивая наиболее колкий ответ. Эрик, явно обрадованный ненадолго воцарившейся тишиной, не преминул ею воспользоваться.

- Значит, ты решил навязать Чарльзу титул придворного хирурга? А что, если он против?

- Кстати, да! – девушка, воодушевленная сменой темы, даже подняла вверх указательный палец, стараясь привлечь внимание к собственным словам, - У нас сейчас больных и раненых в анамнезе не наблюдается, а Чарли же мечтал успеть на какую-то там конференцию…

- На которую уже явно благополучно опоздал, - подхватил хранитель памяти, чуть усмехнувшись и, положив руку на по-прежнему находящуюся на столе книгу, немного отодвинул последнюю в сторону, - Но домой парня вернуть, конечно, не помешало бы… Роман, может, ты займешься этим? – взгляд его, устремленный к интантеру, был полон непонятной сторонним наблюдателям многозначительности. Роман, в отличие от непосвященных, мгновенно понявший не только взгляд, но и жест собеседника, моментально напустил на себя вид великомученика.

- Это будет тяжело до невозможности… - пробормотал он каким-то придушенным голосом, - Но ради друга, а тем более ради двух друзей, ради одного по просьбе второго я готов пойти даже на такие жертвы! – возвысив на последних словах голос до истинно мученического стона, он деловито выпрямился, оправил на себе одежду и спокойно сообщил, - Займусь этим немедленно. Давай, - и он протянул руки к книге, так бережно оберегаемой Винсентом от посторонних глаз.

Надо сказать, в этом и была его ошибка.

Татьяна, уже успевшая привыкнуть за время пребывания в замке и, уж тем более, за время общения с прочими его обитателями, подмечать даже самые мелкие мелочи, не обратить внимания на жест виконта попросту не могла. Да и Эрик, стоящий рядом с девушкой и почти не замечающий привычно несерьезного поведения младшего брата, уже некоторое время как присматривался к загадочному манускрипту, скрытому рукой хранителя памяти.

- А что у нас за книжечка? – девушка ласково улыбнулась, уверенно шагая вперед, - Тайная корреспонденция местных шпионов? Или страшные откровения какого-нибудь первооткрывателя замка?

На несколько мгновений повисла тишина. Затем Роман, явно без особенной охоты выпуская из рук старинную книгу, нарочито медленно повернулся и, напуская на себя вид жуткой взволнованности, картинно мягким голосом осведомился:

- Девушка, вы уверены, что вчера не бились головой о все деревья, мимо которых проходили? Я, как заместитель придворного лекаря нахожу ваше поведение довольно говорящим… типичным, я хочу сказать, симптомом, свидетельствующем о… - он задумался, не зная, о чем все-таки свидетельствует указанный симптом и, наконец, найдясь, уверенно закончил, - Об этом.

Винсент, в целом вынужденный в силу некоторых обстоятельств поддерживать игру юноши, тихо вздохнул и пригорюнился, опуская взгляд на стол и склоняя голову.

- Когда это он успел стать заместителем придворного лекаря… - пробормотал он себе под нос, явно стараясь сделать свои слова как можно более незаметными.

Эрик, сохранивший даже в человеческой ипостаси достаточно острый слух, проницательно прищурился, склоняя голову набок и, скользнув взглядом по приятелю, перевел взгляд на брата, мягко улыбаясь.

- Любопытно… а о чем, в таком случае, по мнению господина заместителя должна свидетельствовать моя подозрительность? Ибо мне по какой-то причине чудится, будто вы оба стремитесь что-то скрыть от нас, и поэтому переводите разговор на разные глупые темы.

Роман, вероятно, отнюдь не стремящийся признавать себя коварным обманщиком и не желающий подтверждать попытки со своей стороны скрыть важные улики, легко махнул рукой.

- Это паранойя, милейший. Но, увы, с этой проблемой вам бы лучше обратиться к специалисту, а мы, скромные подмастерья медицины…

- Ладно, хватит, - Татьяна, внезапно уставшая от шутливых препирательств, хмурясь, подошла к столу и, опершись обеими руками о столешницу, немного подалась вперед, - Ни я, ни Эрик не имеем в анамнезе склероза и события вчерашнего дня помним очень четко и ясно.

- К тому же, кошка, пожелавшая с утра пораньше перекусить, изволила напомнить нам о человеке, который некоторое время считался нашим мажордомом, - подхватил граф де Нормонд, тоже приближаясь к столу и останавливаясь рядом с девушкой в несколько картинной позе – скрестив руки на груди и отставив одну ногу в сторону, - Как и о том, что вчера, покидая замок, я просил своего брата найти что-нибудь, касающееся пауков.

Роман с Винсентом, переглянувшись, явственно помрачнели. На лицах обоих, как на странице открытой книги, читалось одно и тоже сомнение в необходимости сообщать хозяину замка и его боевой подруге об обнаруженной информации.

- Мы хотели… - неуверенно начал хранитель памяти, однако, виконт перебил его, негодующе взирая на абсолютно безвинно возлежащую на одном из стульев кошку.

- Сказать, что главный предатель здесь – вот это хвостатое насекомое! Кто ей вообще позволил болтать налево и направо о стратегически важных пауках?! – тут он неожиданно умолк и совсем другим, очень обиженным тоном, уверенно закончил, - Всегда знал, что она меня не любит.

- По-моему, это ты к ней все время придираешься, - фыркнула девушка, вполне закономерно обиженная наездами на свою любимицу, - Злопамятный человек, никак ей ту маленькую царапинку простить не можешь!

- Царапинку? – Эрик, впервые услышавший об этом эпизоде из общения своего брата с милым домашним животным, изумленно приподнял брови, недоверчиво переводя взгляд с первого на последнее и попутно даря его и девушке, - Как она могла оцарапать тебя?

- А это главный вопрос, - хранитель памяти, решительно вмешиваясь в разговор, утомленно вздохнул и, похоже, приняв какое-то решение, нарочито тяжело поднялся из-за стола, - Ладно. Мы, конечно, могли бы продолжить увлекательное обсуждение кошки, но что-то мне подсказывает, что сейчас даже она не находится на первом месте…

Кошка при этих словах возмущенно мяукнула. Слова Винсента она определенно понимала и наезд на свою вельможную персону принимать категорически не желала.

Между тем, Роман, мгновенно понявший, на что намекает де ля Бош, как-то посерьезнел, даже как будто бы помрачнел и медленно перевел на него исполненный праведного негодования взор.

- Винсент…

Хранитель памяти, будто и не желая замечать этих вполне очевидных намеков, безмятежно пожал плечами и, опустившись обратно на свое место, с безжалостностью, адресованной скорее виконту, нежели Тионе, произнес:

- Речь идет о пауках.

Татьяна с Эриком переглянулись. Роман, избегая смотреть на них, всем корпусом повернулся к столь беспардонно сдавшему его (да и себя самого заодно) мужчине и демонстративно потер кулак. Винсент не менее демонстративно не заметил этой угрозы и, развернув тяжелую книгу перед собой ко вновь прибывшим, пододвинул ее поближе к ним.

- Это трактат о членистоногих, - не дожидаясь, пока склонившиеся над фолиантом молодые люди вникнут в смысл написанного, принялся объяснять он, - Роман нашел его вчера. И обнаружил некоторую весьма интересную информацию о существах, называемых… - он бросил взгляд на пожелтевшую от времени страницу и, найдя на ней слово «Voras», подчеркнул его ногтем.

Эрик и Татьяна, переглянувшись еще раз, одновременно подняли головы, вопросительно взирая на хранителя памяти.

- И как это читать? – осведомилась девушка, - Прямо так, «ворас»? Что это вообще за нечисть?

- Паук, - Роман, недовольный сверх всякой меры и, судя по всему, не сильно горящий желанием принимать на себя роль рассказчика, обреченно опустил руки и сделал шаг ближе к столу, а главное – к лежащей на нем книге. Как первооткрыватель этого фолианта он сознавал обязанность поведать все обнаруженные факты лично.

- С литовского переводится как «паук». Если этого… существа открыли они, они были не слишком изобретательны.

- Зато они были литовцами… - рассеянно пробормотала Татьяна и, тряхнув головой, вопросительно покосилась на графа де Нормонд, - Но я никогда не слышала о таких…

- О литовцах? – младший брат хозяина замка, не дожидаясь реакции последнего, ухмыльнулся, изо всех сил пытаясь придать себе серьезности, - Да, мне вот о них тоже как-то слышать не доводилось… Как много неизведанного еще водится в мире!

Эрик, словно бы и не замечая шуток молодого человека, сохраняя вид абсолютно серьезный и сосредоточенный, поднял взгляд от книги, обращая его к девушке.

- Мне тоже не доводилось еще слышать о подобных существах, - задумчиво произнес он и, мельком глянув на брата, почел за лучшее уточнить, - О ворасах. Что они представляют из себя? – взор молодого графа обратился к пребывающему покамест в молчании хранителю памяти, - Или вы узнали только название, а сейчас как раз пытались выяснить, чего ждать от них?

- Не совсем так, - Винсент вздохнул, затем поморщился и попытался оправдаться, - То есть, так, но уже не совсем. Слушайте, честно говоря, мы с Романом вообще сомневаемся…

- Что вас нужно сейчас морочить на этот счет, - подхватил интантер, - У вас итак слишком много дел, начиная с браслетика и заканчивая… - он на миг задумался, после чего обреченно махнул рукой, - И не заканчивая.

Татьяна глубоко вздохнула. С одной стороны, она понимала и с благодарностью принимала желание изыскателей уберечь их от лишней информации, но с другой, сознавая, что незнание может в конечном итоге стать причиной еще больших проблем, не очень-то одобряла это. Мимолетный взгляд на Эрика дал ей понять, что молодой человек придерживается такого же мнения.

- Так, - девушка уверенно хлопнула в ладоши, пытаясь дать тем самым понять, что шутить более не намерена, - Мы, конечно, очень ценим вашу о нас заботу, но мне почему-то кажется, что с учетом всех событий, укрывание необходимой информации должно преследоваться по закону, - произнося последние слова, она нахмурилась и даже уперла руку в бок, всем видом демонстрируя серьезность собственных намерений.

Роман и Винсент, бессовестнейшим образом даже не пытаясь бояться, переглянулись, без особенного старания пряча улыбки.

- А по какому именно закону оно должно преследоваться, позвольте узнать? – до крайности вежливо осведомился хранитель памяти и тотчас же, не давая собеседнице ответить, горько вздохнул, - Жаль, наш придворный законник еще почивать изволит. Он бы точно нужный закон подобрал…

- Вряд ли есть закон, который мог бы оправдать отказ от заботы, - отозвался в свою очередь виконт и, с самым, что ни на есть, обеспокоенным видом уставившись на брата и его избранницу, осведомился, - Может быть, вы все-таки позволите нам еще немного о вас побеспокоиться? Из замка, например, выгнать, на вольные луга… Могу даже льва одолжить – ему тоже попастись не помешает.

- Если бы ты не был нужен для дела, я бы тебя давно уже съел, - меланхолично уведомил Винсент, придвигая книгу, раскрытую перед вновь прибывшими, обратно к себе.

- Не съел бы, - отмахнулся юноша, - Ты же мне все-таки друг.

- Довольно, - Эрик, с истинно дворянской щедростью позволивший рассказчикам отойти довольно далеко от обсуждаемой темы, наконец решил прекратить это, - Рассказывайте. Что представляют из себя существа, о которых вы говорите?

- Осмелюсь предположить, что ничего хорошего, - подала голос девушка, - Угадала?

Роман поморщился, косясь на сообщника.

- Как вообще можно иметь дело с такими догадливыми личностями? Может, ты и еще что-то угадаешь? – при последних словах он все-таки соблаговолил обратить взор на Татьяну, адресуя вопрос ей, а не Винсенту.

Девушка хмыкнула.

- А как же. Видимо, Анхель – и есть ворас?

- Видимо, - ответ последовал уже со стороны хранителя памяти, посему прозвучал уже куда серьезнее. Обстановка, доселе кажущаяся довольно легкой, веселой, совершенно непринужденной, неожиданно потяжелела, будто под гнетом единственного не шутливого слова. Винсент, и сам ощущая это, набрал в грудь побольше воздуху и выпрямился, готовясь начать рассказ.

- Думаю, поначалу вполне целесообразно будет упомянуть, что о ворасах как таковых, известно мало.

- А об отдельно взятом Анхеле и того меньше, - поддакнул Роман. Хранитель памяти чуть нахмурился в его сторону, однако, возмущение сдержал и продолжил.

- Обычно создания сверхъестественного мира так или иначе осведомлены о существовании друг друга, но ворасы в этой ситуации исключение. О них неизвестно никому, - ни людям, ни нелюдям, они как бы прячутся в тени, скрываясь в ней…

- Ну, хватит, - виконт, за несколько бесконечных секунд речи своего сообщника начавший откровенно зевать, решительно прервал его, - Тебе волю дай, так ты сейчас целую лекцию придумаешь, профессор. Если говорить коротко, ворасы – это существа, которые обращаются в пауков. В человеческом виде почти альбиносы: светлая кожа, белые волосы, вот только глаза не красные, а тоже светлые, прозрачные. Плюс к этому, они очень обучаемы, способны к магии, являются превосходными шпионами и могут передавать информацию, не выходя из паучьего образа.

- Хорошего мажордома ты нам привел… - пробормотал мрачнеющий с каждым словом брата все больше, Эрик. Роман помрачнел сам и, только что гордый за свою способность к краткому изложению фактов, ощутимо сник. Де ля Бош, заметив это, вздохнул. Из присутствующих здесь он, пожалуй, был единственным, кто в полной мере понимал, как тяжело юноше было слышать этот упрек в свою сторону, как больно сделал ему брат, сам того не подозревая.

- Эрик, - окликнул он и, когда блондин вопросительно глянул на него, чуть покачал головой, - Не надо винить его. У ворасов есть и другие способности.

Татьяна, в свой черед заметившая буквально потускневшего виконта и одновременно сверх всякой меры заинтригованная словами Винсента, вопросительно вздернула брови.

- Гипноз?

- Сны, - недовольно буркнул в ответ молодой человек, пристально изучая столешницу и явно не планируя встречаться ни с кем взглядом, - Проникают в сон и внушают, что им заблагорассудится.

Девушка, явственно неудовлетворенная таким ответом, недоуменно хлопнула глазами.

- Но ведь Роман… Но ты разве спишь?

Юноша, почему-то несколько оживленный этим вопросом, откровенно фыркнул, наконец поднимая голову. На губах его виднелась все еще горьковатая, но от того не менее насмешливая ухмылка.

- Слушайте, ребят, вы точно не родственники? – демонстрируя, кого он объединяет в понятии «ребята», интантер демонстративно провел пальцем линию от Винсента к Татьяне и обратно, - Кот меня спросил о том же самом, причем теми же самыми словами.

- Когда я не был человеком, я тоже спал, - вмешался хозяин замка, - Может, не совсем полноценно спал, это было что-то сродни забытью…

- Ага, - Роман, окончательно развеселившись, даже заулыбался, - Дрых на стульчике вообще безо всякой совести, храпел даже. Ты не помнишь, как однажды проснулся, укутанный в пледик?

- Такие подробности моя память, увы, не удержала, - тонко улыбнулся граф, всегда испытывающий небольшое смущение, если речь заходила о тех годах, когда он сидел в холле, как безжизненная статуя, - Значит, Анхель проник в твой сон?

Ответить виконт, уже открывший рот, не успел.

- Возможно, что и нет, - хранитель памяти, внезапно опередивший молодого человека с ответом, а заодно и ошарашивший им всех присутствующих, неожиданно поднял стопку тех бумаг, что они с Романом изучали некоторое время назад и с легким хлопком опустил ее прямо на центр стола, - Представляю вашему вниманию средневековый эквивалент современного блокнота!

Внимание вновь прибывших мгновенно обратилось к упомянутому эквиваленту. Листы были аккуратно сшиты между собой, наводя на мысль об их упорядоченной последовательности. На первом из них, очевидно, заглавном, призванном изображать собою обложку, чьим-то до боли знакомым, четким и острым почерком было выведено «Voras». Нижняя часть этой страницы была украшена странным рисунком, напоминающим два треугольника, один устремленный вершиной вверх, другой вниз; не только соединенных, но и совмещенных между собой.

- Это уникурсальная гексаграмма, - голос объясняющего изображение хранителя памяти прозвучал странно хрипло, - Не знаю, зачем она здесь. Мне кажется, она была некогда символом защиты… чьей-то, но тут создается впечатление, будто автор сего рукописного труда полагал ее символом ворасов.

- Или одного вораса, - подала голос девушка, с интересом рассматривая рисунок, - Такое сложное название, а выглядит словно обычная шестиконечная звезда.

- Звезды тоже имеют значение, - напомнил о своем присутствии Роман и, вздохнув, решительно перевернул «средневековый эквивалент современного блокнота» обложкой вниз, демонстрируя заднюю часть его последнего листа, - Вообще, нас тут заинтересовало другое. Вот, - тонкий указательный палец юноши уверенно ткнул на единственную коротенькую фразу, расположенную ровно в центре страницы. Эрик с Татьяной, повинуясь этим указаниям, склонились над древней рукописью, внимательно читая эти слова.

- «Сон наяву»… -  пробормотал граф, немного помолчав и, подняв взор, устремил его к младшему брату, затем переводя на Винсента, - Значит, он и в самом деле способен к гипнозу?

- Нет… - ответ, к вящему изумлению всех присутствующих, возможно, даже и кошки, хотя ее мнением никто не интересовался, прозвучал со стороны не хранителя памяти, но девушки. Татьяна медленно подняла голову, отрывая взгляд от строчки, которую изучала дольше, чем Эрик и, обведя им всех присутствующих, слегка покачала головой.

- Нет, это не гипноз. Это сон наяву, такое бывает, я знаю… Альберт делал это со мной.

В гостиной Нормонда повисло тяжелое, напряженное и настороженное молчание. Ни звука не разносилось по ней, ни шороха, ни вздоха. Все замерло, ожидая продолжения слов Татьяны, ожидая объяснения их, которое девушка, разумеется, не собиралась утаивать.

- Когда я была у него… - медленно начала она, - Там, в старом доме Рика… Он говорил, что я должна быть на его стороне, уговаривал меня изо всех сил и в конце концов заявил, что если я останусь при своем мнении, может случиться что-то страшное. И… - она сглотнула, - И показал. Я как будто в самом деле была там, среди развалин замка, я чувствовала холод снега, засыпающего их, я… - она примолкла, но чувствуя необходимость закончить, с усилием продолжила, - Я видела… вас мертвыми. Вас всех… А Ричард погиб у меня на глазах.

Молчание, ненадолго прерванное ее словами, стало еще более гнетущим. Вновь открывшиеся, хотя и бывшие некогда уже упомянуты, факты, вкупе дававшие дополнительное пояснение загадочной фразе из прошлого, поразили собравшихся и теперь, находясь под их гнетом, ни один из них не мог вымолвить ни слова.

- Мне помогла Тио, - Татьяна, видя, какое впечатление ее откровения произвели на обитателей Нормонда, поспешила немного исправить положение, возвращаясь от ужасов прошлого к подозрениям настоящего и слабо улыбаясь, - Она откуда-то взялась в том месте, единственное теплое и живое существо в этом царстве холода и смерти, подошла ко мне и… ударила лапой по щеке, - улыбка девушки стала смущенной, - Когти были выпущены, но боли я не ощутила, только дернулась. А когда пришла в себя, оказалась вновь в той же комнате, а на щеке у отца были царапины. Правда, они быстро прошли, но…

- Но сон наяву он тебе показал, - негромко продолжил Винсент и, в раздумье покусав губу, провел указательным пальцем по пресловутой строке, - И, видимо, Анхель тоже на это способен… - взгляд его при этих словах обратился к Роману. Тот, всем существом чувствуя вопрос, подразумеваемый хранителем памяти, мгновенно ощетинился.

- Мне-то откуда знать? Он со мной как-то не делился подробностями о своих умениях!

- Татьяна помнит это, - Эрик, склонив голову набок и становясь в этот миг невероятно похожим на Людовика, внимательно вгляделся в брата, - Может… ты тоже?

Юноша недовольно всплеснул руками и, всем видом демонстрируя страшную усталость, закатил глаза.

- Да что вы все прицепились? Я не помню, чтобы Анхель мне что-либо демонстрировал, не помню, чтобы он мне снился, я вообще не понимаю, почему считал его другом и зачем он притворялся таковым! – он раздраженно выдохнул и недовольно умолк. Винсент, уже слышавший от молодого интантера приблизительно такие же речи, сам слегка поморщился.

- Чего тут понимать-то, - недовольно буркнул он, снова придвигая к середине стола старинный фолиант, - Он же альбинос, значит, блондин и, соответственно, идиот… О. Прошу прощения, господин граф, - осознание допущенной оплошности заставило мужчину, даже слегка порозовев, бросить виноватый взгляд на хозяина замка. Тот, очаровательно улыбнувшись, изящным движением поправил светлую челку и, вздохнув, небрежно пожал плечами.

- Я бы, конечно, вызвал тебя на дуэль за такое оскорбление, де ля Бош, но не в моих правилах убивать животных, пусть даже и хищных.

- Да и я, хоть и хищник, но не людоед, - парировал экс-лев и, удовлетворенный этим обменом любезностями снова вернулся к насущным делам, чуть слышно буркнув напоследок, - Тем более, в тебе и есть-то нечего.

- Польщен, - холодно отозвался Эрик, без труда расслышавший последние слова приятеля и, демонстрируя издевательскую признательность, аккуратно опустил точеный подбородок.

Татьяна, начиная смутно догадываться, что без срочного вмешательства эта глупая перепалка не прекратиться, решительно придвинула к себе средневековый блокнот.

- Что еще интересного вы здесь нашли?

- Ничего, - легко откликнулся Роман, тоже не желающий долее терпеть, как Эрик и Винсент отбирают у него лавры главного остряка всея Нормонда, - Там непонятно как-то. Вернее, может быть, и понятно, но тут нужен словарь…

- И дешифратор, - подхватил хранитель памяти, не менее решительно, чем девушка, выхватывая у нее из рук сшитые листы бумаги и раскрывая ровно посередине, - Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, это литовский. Уж больно написание некоторых слов похоже на написание названия вида Анхеля в книге… Но если я понимаю немного больше, тот, кто писал здесь, шифровал свои записи от посторонних глаз. Может, боялся, что какой-нибудь шебутной племянник влезет, прочтет и испугается, - он снова обратил взор к Роману, на сей раз очень красноречивый. Почерк Альберта на обложке, да и на прочих листах средневекового блокнота был узнаваем без труда, посему намек на племянника угадать было не сложно.

Юноша, разумеется, понявший его, справедливо возмутился очередным наездом в свой адрес.

- Почему, как что, так сразу Роман? – негодующе вопросил он и хотел, было, добавить что-то еще, но передумал и произнес явно не то, что планировал, - Я не так добр, как мой брат! Вполне могу вызвать тебя на дуэль.

- Лучше вызови на дуэль Альберта, - отмахнулся Винсент, даже не глядя на потенциального противника, - Блокнот зашифровал он, а я не хочу пачкать зубы в твоей крови.

Роман, совершенно не ожидавший таких заявлений, временно потерял дар речи.

- Так и что же нам делать, пока Роман не вызвал дядю на дуэль? – граф де Нормонд, явно пытаясь вернуть беседу в более серьезное русло, оперся ладонями о стол и немного подался вперед, окидывая всех присутствующих внимательным взглядом, - Как нам поймать бегающего по замку белого паука, который передает ему все наши слова и, быть может, подслушивает и сейчас?

- А может и нет, - девушка, неожиданно для себя подавшая голос, немного выпрямилась, - Может, он уже сбежал, как только понял, что мы его раскусили?

- Все может быть, - без особенного энтузиазма и как-то отвлеченно откликнулся хранитель памяти, не отрывая взгляда от предпоследнего листа блокнота и, вздохнув, покачал головой, повторяя уже в ответ на собственные мысли, - Все возможно…

Роман, очень вовремя вновь обретший дар речи, отметив задумчивость друга, хотел, было, ввернуть какое-нибудь ехидное замечание на этот счет, однако, заметив объект его внимания, только хмыкнул.

- Ты что, нашел еще какие-то знакомые слова?

Винсент медленно покачал головой, затем неспешно поднял взгляд и, обведя им всех присутствующих, весомо произнес, не то отвечая виконту, не то просто извещая о находке:

- Цифры.

Повисло молчание. Некоторое время никто из собеседников хранителя памяти не подавал голоса; все терпеливо ждали пояснения. Но секунды тянулись, сменяясь минутами, а Винсент упрямо молчал, снова принявшись созерцать загадочные цифры и, по-видимому, начисто забыв о слушателях.

Татьяна потеряла терпение первой.

- Какие цифры?

Де ля Бош, видимо, и в самом деле чересчур увлеченный собственными размышлениями, вздрогнул и, вновь заметив, что в гостиной находится не один, заторможено кивнул.

- А… да. Вот, - он развернул средневековый эквивалент блокнота так, чтобы написанное в нем было видно всем и аккуратно положил его на стол, указывая на нижнюю часть одной из страниц, где четким и уверенным почерком человека, аккуратно ведущего рукопись, была выведена дата, очевидно, означающая окончание работы по выбранной теме – 15 октября 1713 года.

Роман закусил губу, немного склоняя голову набок, затем перевел недоумевающий взгляд на брата. Лицо того было серьезно, даже мрачно. Юноша непонимающе моргнул и обратил внимание на стоящую рядом с Эриком девушку. К его вящей радости, лицо той отражало точно такое же недоумение, как и его собственное. Судя по всему, впечатление указанная дата произвела только на двоих из присутствующих.

- Двое на двое, - виконт оживленно тряхнул головой и, легко поднявшись на ноги, подошел к Татьяне, демонстративно обнимая ту за плечи, - Ну, давайте, о, наши мудрые братья, объясните младшему поколению весь ужас этой невнятной даты.

- И желательно поподробнее, - подхватила девушка, полностью поддерживающая в этот момент «шебутного племянника» Альберта, как выразился Винсент.

Эрик с хранителем памяти переглянулись. На лицах обоих отразилось самое искреннее изумление, как можно не понимать столь очевидных вещей.

- Вы что, серьезно? – граф, обернувшись через плечо, недоверчиво перевел взгляд с девушки на брата и обратно. Обнаружив молчаливое согласие с его словами, он на мгновение сжал губы и, вздохнув, уже собирался, было, объяснить происходящее, но Винсент его опередил.

- Ума не приложу, как можно быть столь нерадивым исследователем! Роман!

Юноша, по-прежнему ничего не понимая, демонстративно вытянулся по струнке.

- Дата «смерти» Луи, быстро!

- Тысяча семьсот какой-то, - живо отозвался виконт и очаровательно улыбнулся, - Хочешь сказать, дядя доисследовал Анхеля в тот же год?

- Нет… - Татьяна, которой дата смерти четырнадцатилетнего мальчика, который, как оказалось, до сих пор жив, буквально врезалась в память, решительно высвободилась из рук интантера и, подавшись вперед, вновь глянула на дату, - На два года позже… Но тогда как?.. – она подняла голову и непонимающе перевела взгляд с Винсента на Эрика. Последний снова вздохнул.

- В этом и состоит главная странность, - негромко отозвался он, - Если здесь указана дата на два года позже той, значит, в это время я уже ничего не помнил и сидел в холле. Значит…

- Либо Альберт поставил дату более позднюю, чем действительная, - продолжил Винсент, - Либо свое исследование он продолжал здесь, в замке, даже тогда, когда он был уже, скажем, закрыт для туристов.

- Но Эрик был здесь не один! – Роман, тоже посерьезнев, нахмурился, неприязненно косясь на рукопись, - Я бы заметил дядюшку, уверен. Его здесь не было!

- Или был, - пасмурно откликнулась Татьяна, - После того, что уже произошло, в умениях отца я как-то не сомневаюсь. Да и в способностях Людовика… Кстати! – осененная внезапным воспоминанием, она хлопнула ладонью по столу, вынуждая хранителя памяти почти подпрыгнуть, а кошку под столом возмутиться.

- Чего «кстати»? – недовольно заворчал смущенный собственной реакцией Винсент, - К какой еще такой «тати»?

- Наверное, к той самой, что пугает тебя, нервный кот, - каверзно захихикал виконт и тотчас же принял на себя вид крайней серьезности, старательно прикидываясь непричастным.

Хранитель памяти недовольно махнул в его сторону рукой и, изогнув бровь, с некоторой претензией воззрился на примолкшую Татьяну.

- Итак, что такое важное ты вспомнила, что решила всех напугать?

- Я не испугался, - не преминул откликнуться никем не спрошенный Роман. Девушка же, явно даже не заметив его выступления, потерла переносицу, собираясь с мыслями.

- В общем… нет, это, конечно, может быть совсем неважно, но просто мы вспомнили о Луи, вот я и подумала… в смысле, тоже вспомнила. Нет, наверное, это вовсе не имеет значения, я понимаю…

- Татьяна! – Винсент очаровательно улыбнулся и щелкнул пальцами, привлекая ее внимание, - Не начинай, хорошо? Говори, что ты вспомнила. Коротко и ясно.

Девушка, недовольная тем, как беззастенчиво оборвали поток ее оправданий, поморщилась и, переходя в оборону, уперла руки в бока.

- Между прочим, вы с Эриком тоже это видели. Вернее, не видели. В этот раз, когда мы общались с Людовиком, у него не было того колечка, что он вертел при первой встрече.

Надо сказать, реакции на это известие она ожидала примерно такой, как и в прошлый раз, когда сообщила о сбежавшем по рукаву Альберта пауке, но ожидания ее оказались обмануты. Роман, фыркнув, присел на край стола и сунул руку в карман, насмешливо щурясь.

- Ты об этом колечке? – с этими словами он эффектным жестом бывалого фокусника вытянул из кармана небольшое черное кольцо и, прокрутив его на пальце, легонько сжал. Затем попытался сжать посильнее и, тяжело вздохнув, покрутил еще немного.

- Да… силушка-то у братца по жилушкам кудах-тах-тах…

Эрик, воспринимавший все происходящее достаточно спокойно, можно даже сказать, несколько отстраненно, услышав заявление брата, удивленно нахмурился.

- Ты это о чем?

- Я это об этом, - спокойно отозвался юноша и, вытянув руку немного вперед, изо всех сил стиснул пальцы. Наблюдателям видно было, как напряглись все мускулы под бледной кожей, как сжались губы прилагающего немалые усилия виконта, однако, кольцо осталось к его действиям совершенно равнодушно.

- Мне казалось, он его сгибал, - заметил Винсент, склоняя голову набок, - А он, между тем, не интантер…

- В том-то и дело, - Роман, прекратив бесплодные попытки уговорить резиновый эспандер подчиниться ему, вновь прокрутил его на пальце, - Теоретически, я сильнее его. Но практически он способен сделать то, на что у меня сил не хватает.

- Ему об этом лучше не говорить, - серьезно резюмировал граф де Нормонд, сдвигая брови, - Я не знаю, что Альберт колол ему, но… то, что человек, увы, являющийся его сообщником, сильнее даже тебя…

- А откуда у тебя вообще это колечко? – девушка, честно не вмешивающаяся в беседу старших, наконец не выдержала. Виконт хмыкнул и, подбросив упомянутый предмет в воздух, ловко поймал его.

- По-научному это называется эспандер, Татьяна, - наставительно молвил он, но тотчас же, оставив поучительный тон, невинно улыбнулся, - Он выпал из рук братишки, когда Альберт схватил его за шиворот. Вообще говоря, это верх наглости – какой-то безродный Альберт хватает за шиворот одного из представителей славного и благородного семейства! Нет, я определенно вызову его на дуэль.

- Ну… строго говоря, Альберт не совсем безродный… - Татьяна, скромно улыбнувшись, опустила глазки долу. Быть дочерью кого-то безродного было на порядок менее приятно, нежели быть дочерью представителя какого-то обнищавшего, но некогда не менее благородного рода.

- Боишься потерять дворянский статус? – виконт, мгновенно уловивший подтекст в словах собеседницы, расплылся в коварной улыбке, - Не волнуйся, на худой конец у тебя есть мой брат.

Упомянутый брат, икнув от неожиданности, потряс головой. Наезд был ему неясен, но подспудно ощущался.

- При чем тут я на худой конец?

- Ну, как же, - улыбка Романа стала приторно-сладкой, - Она выйдет за тебя замуж и получит статус графини.

Если юноша, обиженный тем, что слова хранителя памяти некоторое время назад вынудили его лишиться дара речи, хотел расплатиться тем же, то это ему удалось. Винсент, искренне желающий помочь друзьям, не сумел найти слов для достойного ответа; Эрик же с Татьяной, явственно смутившись, и в самом деле просто лишились возможности издавать членораздельные звуки.

Первым, как и положено человеку его статуса, пришел в себя граф.

- Роман! – голос молодого человека сейчас напоминал рык, причем столь явственно, что хранитель памяти невольно заволновался о собственном конкурентном преимуществе, - Что я говорил тебе на балу?!

- Да ты мне чего только не говорил, - юноша беззаботно отмахнулся, явно не придавая собственным словам очень уж большого значения, - Что же я, старый человек, должен теперь помнить все на свете?

- А ведь клялся, что склероз прошел, - не удержавшись, весьма каверзно ввернул хранитель памяти, после чего, натянув на лицо горестную мину, покачал головой, - И в кого он только такой обманщик…

- Мне вот тоже это интересно, - граф де Нормонд, уже вроде бы не особенно сердящийся на глупый выпад брата, делано нахмурился, с подозрением взирая на него, - Роман, признайся, тебя цыгане в детстве похитили? Воспитали, испортили и вернули обратно?

Виконт, похоже, абсолютно не обиженный этим вопросом, изумленно захлопал глазами, часто-часто смежая густые ресницы.

- Как ты догадался? – казалось бы, с самым искренним недоумением вопросил он, - Это была моя самая большая тайна, а ты…

- Слушайте, может вернемся к нашим баранам? – Винсент, только что совершенно внезапно осененный какой-то мыслью, предпочел прервать удивления молодого человека, немного подаваясь вперед, - Или что, цыгане теперь интереснее Анхеля? – при последних словах его осуждающий взгляд обратился почему-то к Татьяне, и та торопливо подняла руки, мгновенно капитулируя.

- Я здесь не при чем, это все они!

- …ее бессовестно раскрыл, - хладнокровно вклинился, завершая свою мысль, Роман и, похоже лишь после этого осознав слова прочих присутствующих, очаровательно улыбнулся, - А что случилось с пауками, если ты захотел вернуться к баранам?

- Их забрали цыгане, - хмуро буркнул хранитель памяти и, тяжело вздохнув, грузно опустился на стул, словно бы придавленный сверху тяжестью забот, - И пока их не вернули обратно, хотел поделиться одной… одним вопросом.

- Оригинально, - оценил юноша, не давая никому даже раскрыть рта и, внезапно устыдившись собственной беспардонности, зажал себе рот рукой, другой делая приглашающий жест.

Де ля Бош, только, было, собиравшийся вежливо попросить собеседника умолкнуть, разочарованно вздохнул и все-таки предпочел возвратиться к своим мысленным баранам.

- Почему Альберт оставил свои записи о ворасах здесь? В каморке, где любой мог их увидеть?

Девушка пожала плечами.

- Может, он хотел, чтобы кто-то их увидел. Анхель, например…

- Действительно, - подхватил Роман, убирая руку ото рта, - Зачем мучиться с самопознанием, когда можно просто взять чужие исследования и все о себе узнать!

- Тогда почему он не взял и не узнал? – голос Винсента прозвучал как-то тихо, вызывая смутные подозрения, что говорит мужчина не обо всем, что пришло ему на ум, что он пытается натолкнуть собеседников на те же мысли, хочет, чтобы они все поняли самостоятельно.

- Что тебя смущает? – Эрик, предпочитающий разного рода экивокам честную прямоту, немного приподнял подбородок, - Почему ты полагаешь, что Анхель должен был забрать эти записи?

Хранитель памяти, поняв, что попытки заставить собеседников дойти до нужных мыслей благополучно провалились, слегка поморщился. Положение его на позициях главного сказочника замка определенно укреплялось и, надо признать, мужчине это не слишком нравилось. По натуре своей он всегда был более деятелем, нежели рассказчиком.

- Анхель шпионил за нами, скрывал свои истинные намерения, свою сущность, - исходя из чистой вредности, он старался говорить как можно лаконичнее, излагая только сухие факты, - К чему ему оставлять на видном месте то, что могло бы раскрыть его инкогнито? Описание ворасов, как уже было выяснено, - фактически его портрет, зачем было так рисковать?

Ненадолго повисло молчание. Слушатели, начиная понимать справедливость подозрений своего друга, безмолвно переглядывались, не зная, как на них реагировать. Наконец, граф решил положить конец затянувшейся тишине.

- И какие следуют выводы? – он чуть повернул голову вбок, взирая на собеседника искоса. Последний почти незаметно пожал плечами.

- Вывод у меня напрашивается только один. Анхель не забрал эти записи не потому, что не хотел, а потому, что не мог сделать это.