Особенный

2

Адджо проснулся от того, что его больно пнули в бедро.

— Вставай, уродец!

Место удара ныло, но он поднялся. Все омеги боязливо прижались к стенам фургона и старались даже не смотреть в его сторону.

Его так же грубо вытолкали, хотя он снова не сопротивлялся, просто от долгого сидения ноги затекли, но охранникам было нужно, чтобы он всё делал быстро.

— Это он?

К нему подошёл военный в белой форме. Лицо его было загорелым, а волосы черными как смоль.

— Да, сэр.

Его придирчиво осмотрели, цокая и тихо ругаясь.

— Какая обуза, что у него было на уме, когда он приказал взять с собой эту дрянь?

Адджо толкнули вперёд.

— Пошли, пускай при свете дня на тебя полюбуется, авось и выпустим тебе кишки сегодня.

Должно быть, его хотят показать генералу — тому альфе с пронзительными небесными глазами. Признаться, Адджо думал, что это сделают ещё вчера, но, похоже, военачальник был так занят красавчиком-омегой, что совсем позабыл о том, кому, по непонятной причине, сохранил жизнь.

Перед тем как войти в палатку, они притормозили, первым вошёл темноволосый военный, а затем, должно быть, получив разрешение, вернулся за Адджо и, толкая его внутрь, сразу поставил на колени.

Омега хотел было поднять голову, но сильная рука властно нажала на затылок.

— Зачем ты приволок вчера это чучело, мало того, что он бетская шлюха, да ещё и беззубый уродец!

Адджо смотрел на узоры бордового ковра и будто кожей ощутил, как к нему подошли. Он видел босые ноги, аккуратные пальцы, острые лодыжки, поросль тёмных волос на голенях.

Он рассматривал с любопытством, так как у самого не было волос из-за того, что ему приходилось их сбривать ввиду тяжелой работы. Сильные пальцы приподняли его лицо за подбородок.

И Адджо вновь встретился с этими глазами, только теперь он видел всё лицо альфы. Красивый. Волосы, казалось, отливали синим, прямым шелком спускаясь до плеч, грубая и плотная щетина покрывала лицо, а на бронзовой коже голубые глаза выглядели нереально.

Чужая хватка болезненно сдавила челюсть, затем большой палец разомкнул его сухие губы. Военачальник осмотрел его зубы.

— Поднимись! — приказал он, от тембра голоса вновь стало горячо.

Адджо исполнил приказ.

— Повернись лицом!

Адджо смотрел на него, не смея что-либо говорить, а генерал ждал.

— Твоё лицо не это.

Адджо и не понял, как его умудрились нагнуть, так, что он оказался кверху задом со спущенными штанами. Пальцы генерала огладили его анус и проникли внутрь, но не грубо, как это делал доктор, скорее с болезненной нежностью. Ноги задрожали, когда военный в чинах медленно вводил и выводил пальцы, словно лаская, тело помимо воли отозвалось влажностью. Захлюпало, по яйцам тут же потекла вязкая смазка. Адджо впервые подал голос, судорожно всхлипнув и застонав. В этот момент его оттолкнули. Он завалился на бок, бросая мутный взгляд на генерала. Тот некоторое время рассматривал свои пальцы в прозрачной смазке, а затем лизнул.

Адджо сглотнул. Из-за сломанного носа он не мог чувствовать альфу и какие-либо другие запахи, раньше он несказанно радовался этому, смрадный запах бет, насколько помнил, вызывал стойкую тошноту, а сейчас он отдал бы всё, чтобы хоть на секунду ощутить запах этого альфы.

Генерал поморщился и сплюнул, брезгливо вытер руки о салфетку.

— Его могут распотрошить прямо сейчас, у Зубека есть контейнеры, органы доставим в сохранности, — предложил подчиненный.

— Распотрошить, говоришь?

Адджо приподнялся, натянул спущенные штаны. Он почти никак не реагировал на то, что посторонние люди решали его судьбу. Ему хотелось, чтобы всё случилось быстрее.

— Джибейд? — послышался слабый голосок со стороны импровизированной кровати.

Адджо невольно повел головой в ту сторону. Тот самый красавчик. Голый. Нисколько не стеснялся наготы, показывал своё красивое тело, усыпанное засосами и отпечатками пальцев.

— Пока не надо, — генерал усмехнулся, — как доберёмся до Саболы, там и решу, что с ним делать.

— Но он жрёт паёк, а нам бы тратить на мертвеца силы и время не стоит.

— Тогда не кормите его, если не доживёт до Саболы, значит, так тому и быть.

Адджо вновь попытался поймать взгляд голубых глаз, хотел увидеть причину, ту самую, по которой остался жив тогда и по которой сейчас так жестоко приговорён. Но вынесший вердикт военачальник уже отвернулся, направившись к томному красавчику.

Адджо потащили обратно к фургону, и весь следующий день он выходил исключительно для того, чтобы справить нужду.

— Лучше бы уродца сразу убили, до Саболы две недели пути, — шептались у него за спиной.

— Нас ждёт участь не лучше, так что дайте ему помереть спокойно.

В какой-то мере омега оказался прав. Этой ночью всех омег вытащили из фургона, кроме Адджо, смотреть в окно он не стал, было понятно по звукам, что происходит. Омег отдали солдатам, потом всех затолкали в фургон обратно мокрых и дрожащих. Хорошо, хоть помыли после группового траха. Вернули всех, кроме того, кто совсем недавно родил.

Адджо думал, что тому просто плохо, но он не вернулся даже после того, как их караван снова тронулся в путь.

Никто не проронил ни слова, а у Адджо почти не было сил, чтобы спрашивать.

Не сказать, что было невыносимо, но Адджо чувствовал, что долго не протянет.

В очередной раз, когда случилась остановка, их всех вновь выволокли наружу. Адджо рухнул на горячий песок и, кажется, готов был умолять о глотке воды. Им дали время, но никто даже не двигался, так и стояли под навесом, прячась от полуденного солнца, которое безжалостно сжигало все вокруг.

Адджо заметил их сразу.

Пыль клубилась в дали пустыни и неумолимо приближалась. Байки и машины сверкали зеркалами, а от их рёва содрогалась земля.

В лагере Кемнеби солдаты схватили оружие. Генерал встретил непрошеных гостей первым.

Он стоял гордый, бесстрашный, его голову покрывал куфия, и Адджо, казалось, что находиться за его спиной совсем не страшно. Омега не понимал, почему так благоговеет перед ним. Может, потому что это был первый альфа, который взглянул на него?

— Что привело тебя, брат?

Навстречу генералу вышел такой же альфа, может, только на голову ниже и у́же в плечах. Он назвал его братом, но похожими у них были лишь цвет кожи да волосы.

— И тебе не хворать, Джибейд.

— Давай опустим церемонии, Мхэй. Зачем пожаловал?

Гость осмотрелся, облизнул полные губы, его взгляд тут же метнулся в сторону красавчика, который имел неосторожность высунуться из палатки.

— Гляжу, вовсю развлекаешься, а дома гарем обиженных вниманием мужей.

— Кого я трахаю, не твоя забота.

Мхэй усмехнулся, дерзостью брата он был недоволен.

— Ты слишком стараешься, — проинформировал он, — Куса, Паки, Суди, твои зачистки не нравятся отцу.

— Эти земли мои, он подарил их мне, и я вправе распоряжаться ими, как захочу.

— Ты слишком амбициозен, — нахмурился прибывший гость, — и ещё глуп: убиваешь источники нашей прибыли.

Джибейд усмехнулся.

— Я всего лишь выполняю вашу работу, это вы с братьями должны были не дать расползтись болезням, голоду и бандитам. А что вы сделали?

Мхэй вздохнул.

— Ещё раз прошу тебя, брат, сворачивай с этого пути и разойдёмся мирно.

Генерал молчал всего минуту, уверенной походкой подошёл к явившемуся с советами родственнику, и тому волей-неволей пришлось приподнять голову, что явно его раздражало.

— Мой ответ — нет.

Мхэй криво улыбнулся, ещё раз бросив взгляд на красавчика.

— Как знаешь, брат, — учтиво склонившись, он подал сигнал своим людям уходить.

Снова взревели моторы и раздались оглушительные крики. Джибейд не шелохнулся, провожая их взглядом, пока облако пыли не исчезло на горизонте.

— Выставьте охрану! — крикнул он подчиненным.

Какого-либо переполоха в лагере не было. Каждый выполнял определённую работу. Омег то и дело утаскивали позажиматься, некоторых раскладывали прямо под навесом, одного Адджо не трогали.

Кто-то ткнул его сапогом, когда он, свернувшись, дремал, надеясь, что смерть заберёт его во сне.

— Живой ещё, — недовольно констатировал солдат, когда Адджо вздрогнул.

— Вытолкни его на солнце, там он быстро сдохнет.

Его подняли за шиворот и потащили в сторону барханов. Адджо мгновенно почувствовал, как горит кожа и нагреваются прохудившиеся сандалии.

— Лучше тебе здесь сдохнуть, шлюха, и не смей приползать обратно.

Адджо явно не был противником и все уверились в его скорой смерти, он и сам в неё поверил, надеясь, что организм перестанет сопротивляться и наконец запустит механизм самоуничтожения.

Однако солнце не пытало его слишком долго. Близился закат, остужая болезненное тело. Адджо лежал без движения, ощущая, как ветер засыпает его песчинками с головой. До его слуха доносились музыка и смех.

Адджо закрыл глаза, его начало потряхивать от холода. Сознание ускользало, и ему казалось, что он словно исчезает, растворяется в песке, который тонкими иглами бьёт по коже.

«Началось», — подумал омега.

Ничто и никогда не приносило ему такой радости, как осознание грядущей смерти. Покоя. Адджо желал одного-единственного: перерождения. Он хотел, чтобы от него не отказались, хотел дышать воздухом и встретить альфу с чистым небесным взором.

«Просыпайся, Адджо!»

Этот голос был подобен взрыву в его голове. Он вздрогнул и открыл глаза. На смену музыке и смеху пришли пронзительные крики и стрельба.

Над лагерем в ночное небо поднималось зарево кровавого огня, такого же, который поглотил Кусу.

Адджо не шевелился. Находясь в бархане, почти засыпанный песком и немного вдали от всего происходящего, он остался никем не замеченным. Землю сотрясали рёв моторов, машины, как голодные звери, вздымали вверх тучи песка и кружили, кружили…

Он не понимал, что происходит, взгляд метался в поисках генерала, но омега разглядел во мраке лишь мечущиеся тени, а потом внезапно всё стихло, в тишине раздавался только треск горящих строений.