Людоедка Каринэ

7

19 августа.

Рашид мне подарил маленького ягненка. Такой беленький, милый.

- На, поиграйся с ним, - зло фыркнул Рашид, оставив мне ягненка.

Бее, бее, бякал милый ягненочек, побежал к двери. С минуту смотрела на милое белое кучерявое создание.

Жалко стало.

Я его искупала в своей ванной. Намылила шампунем, горячий душ. Он дергался. Вырывался. Как он мил. Феном высушила его.

Купила ему молока. Говорят, барашек пьет лишь молоко.

Этот Рашид вообще уже с ума сходит. Любит грандиозные экстримы.

Грызла себя весь вечер, зачем это он мне подарил ягненка. Что это значит?

Позвонила ему, он не берет телефон.

Какая я дуреха!

Напала на мысль, может он намекает, что я овца, и мне надо переспать лишь с бараном?

21 августа.

Жара длится уже 10 дней. Невыносимо.

Рашид был сегодня у меня.

- Ну что, ты согласна быть в моем гареме? - он сидел на диване, нагло спрашивал меня.

- Нет! - был мой короткий ответ.

Он вскочил, схватил ягненка, который прыгал у моих ног, швырнул его изо всех сил об стену.

У меня из груди чуть сердце не выскочило.

Я закрыла уши ладонями, услышала лишь грохот двери. Это Рашид ушел. Боже! Как мне жаль ягненка. Он сломал ногу.

Беее....- жалобно пищало это существо у плинтуса.

Я позвонила Ахмеду. Тот приехал, я взяла ягненка, отвела к морю. К скалам в Бильгя. Огромные каменные глыбы, волны кидаются на острые серые камни.

Дело было вечером. 22 часа. Пляж полупустынный.

Поднялась на скалу, в руках держу ягненка, он все ноет, хнычет. Лижет сломанную ножку. Его теплое тело дрожит у меня в руках.

Я подняла его, глаза его плаксивые, лицо в сопливой пене, поцеловала в шершавый лоб, бросила в воду. Морская волна накрыла барашку. Больше я его не видела. Минут пять я была в шоке. Что я сделала!? Но именно так и надо.

Все это время Ахмед наблюдал за мной, заметив мое настроение, не подходил.

Он меня подвез домой.

Дома с заплаканными глазами ругалась в адрес Рашида страшным матом, глушила водку с голландским сыром. Курила сигареты ′Camel′. Всю пачку выкурила, укурилась дико. Мне очень плохо.

25 августа.

- Где твой барашек? - спрашивает Рашид у меня.

- Я его отдала на ферму, - сказав, пошла на кухню.

Больше он не интересовался домашним милым животным, который сейчас является кормом для рыб.

Мы с Рашидом долго молчали. Стало странно и интересно. Я смотрела в одну точку, он в другую.

Неподвижно сидим. Играем в молчанку.

Я долго и упорно глядела на занавеску, она мне напомнила качан капусты.

Жизнь сама напоминает капусту. Большую расчлененную капусту.

29 августа.

Под вечер поехали на пляж в Бузовна. Выбрали безлюдное место.

По моей просьбе Рашид вырыл в песке мощную яму, я в рост разместилась туда. Стою в песке, но по горло. Снаружи осталась одна голова, вся зарыта в песок.

Заранее попросила Рашида достать кулек червей.

Я стала орать, а он опорожняет кулек, оттуда черви кидаются мне на голову вместе с черной почвой.

- Уа-а-а! Ау-у-у!

Я кричу, уже охрипла. А черви ползают по моей голове, застревают в волосах, на лбу, носу.

Кончиками пальцев на ногах в земле я ощущаю и мертвых, зарытых в могилу, и тех, кто собирается родиться.

Мои ноги коснулись их. Я их чувствую.

31 августа.

Сегодня был удивительный день. После секса с одним мужиком, кстати, чиновником, почувствовала Бога.

Мне этот чинуша стал противен. От него пахло странно, несчастьем разило.

Я даже забыла как звать его, быстро прогнала за дверь, жаждала одиночества.

Напилась сама, без кого либо. Водка "Чемпион", салаты, огурцы. Сижу, пью.

Поехала в русскую церковь, выше жел.дор. вокзала.

Всунула в карман сторожу денег, поднялась в колокольню. Странный далекий детский запах в колокольне царит. Пахнет крашенным железом, свечами, небом. Повеяло умершими, не трупами, именно умершими. Аромат делекий, словно с пустыни веков, но знакомый до боли.

Минуту сыграла роль звонаря. Держусь за веревку - плетенку, бью изо всех сил.

Бом! Бум! Бам! Бом! Бум! Бам!

Звуки ударов густые, сильные. Вздрагивала при каждом ударе. Дрожь прошибала меня.

Звоню в колокола, вспоминаю фильм Собор Парижский Богоматери, Квазимодо.

Удивительные ощущения. Честно говорю.

Меня еле отцепили мужики, повертели у виска пальцем, грубо указали к калитке.

Села в такси, по дороге думала. Религия строится не на убеждениях, а на чувствах. Истинная религия - свобода без догм. Всякая догма в религии - это наручники и петля на шее.

Любовь и ненависть - одно и тоже в плоскости жизни, в конечном итоге на смертном одре все переплавляется в покой и счастье, в единство мира и всеобщее естество, где нет места заблуждениям и вражде, где отсутствует "мое" и "твое".

Это конечная натура любого живого организма, она становится единицей во Всеобщей душе.

После кончины идет соединение. При рождении наоборот - разъединение.

Цель человека - именно при жизни соединяться, связываться, сливаться.

Человек сам того не понимая, в течении всей своей жизни нередко наблюдает, как его душа отделяется от тела. Но он не в силах ощутить это серьезно.

И во сне, и при экстремальных или иных моментах, его сущность (душа) выходит за пределы его организма, но сам человек эти фрагменты не видит, не понимает, отказывается понимать.

Это называется временный побег из тюрьмы, это норма.

Невозможно вечно оставаться в одном и том же месте.

Даже узников выводят на прогулку в тюремный дворик. Я молчу о побегах из зон заключения, которые были и будут.

Многие наивно полагают, будто душа находится в теле. Нет, напротив, тело в душе. Именно тело, а не душа. Дух окутывает тело, как спираль, как обруч.

И этот дух в любой момент может покинуть тело, если посчитает это нужным, и направится в сторону сияющего и глубокого мира, где нет иллюзий и пустяков.

Для духа тело - тонкий сосуд, временное пристанище. Неудобная гавань. Будто огромный лайнер вынужден пришвартоваться у сельской речки.

Разголодалась я. Желудок сосет. Купила курицу гриль, дома меня ждет коньяк. Отдохну малость.

25 cентября.

С Рашидом договорились поехать в театр.

Получилось законно. Я еще в Ереване планировала эту сценку. Не думала, что реализую это в Баку.

Удачно все сложилось.

На сцене ударник, парень в бейсболке стучит по барабанам.

Я стою на сцене. Почти пустой зал. Сидела уборщица на первом ряду, за ней какой то мужчина. И Рашид устроился чуть сзади.

Я молча хожу по сцене, потом присела на стул, вскинула обе руки кверху, и крикнула:

- Занавес!

Занавес опускается медленно, я напрягаю лицо, корчусь, становится все темнее и мрачнее. Ударный инструмент звучит все тише. А потом и вовсе свет погасили, все смолкло.

Я успокоилась.

После этого завалили с Рашидом ко мне домой пить водку. В душе налаженность царила. Очень хорошо. Также и после смерти будет. Размеренно, спокойно.

28 сентября.

Вновь ходила к скалам, где я швырнула в море своего ягненка. Всхлипываю, жалко его.

Мне не хочется больше никого заражать в Баку. There is enough.

Стою на огромной косой скале, волны шарахаются о ее низ.

Вглядываюсь в скалы, в синие волны. Пахнет влажным песком, рыбами.

Стало прохладно. На мне теплый жакет, скрестила перед собой руки.

Рашид стал сигналить, пора ехать.

Я уже не злюсь на него.

Раньше возмущалась на поступки людей, теперь же для каждого из них у меня есть своя ложка.

Если человек мне не нравится, я его помещаю в соответствующую ложку, глотаю с потрохами.

Молча ехали домой.

- Не горюй девочка, я тебе козленка принесу. Или марала! - похлопал меня по плечу Рашид, когда мы вышли из машины.

Он ничего не понял.

30 сентября.

Очень мощный день выдался.

Пригласила к себе домой паренька одного, он художник. Имран. Бакинский Эль Греко. Губастый, кучерявый мужик лет 43. От него несло красками, пластилином, акварелью, гуашью. Но это лучше, чем якшаться с бродягами.

Я избегаю бродяг за километр.

Имран пишет натюрморты. Показал свои труды, гадость какая то.

- Раздевайся, ложись. Сейчас будет настоящая картина, - предложила ему я.

Он покорно направился в постель.

Когда мы отдыхали после соития, он попросил меня позировать ему. Я отказалась.

Только этого не хватало.

До вечера сидели, я ему хотела сообщить о своей заразе, передумала.

Рассказала о том, как однажды я выступала по парижскому радио.

Это было в 2001 году, когда я только подцепила СПИД.

У меня круги плыли перед глазами, все смешалось в кашу.

И вот я договорилась с радио "Les secrets parisiens", мне выделили одну минуту.

Я всю эту минуту шипела в микрофон, весь Париж в течении 60 секунд слышал следующее:

- Это я, песчаная эфа-а-а-а....Х-х-х-х-х-х. Шш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш. Песчаная эфа -а-а...Ш-ш-ш-ш....Я из под земли вышла -а-а-а!...Ем лишь людей я-а-а-а....Ш-ш-ш-ш....Я, песчаная эфа!....

Так продолжалась минута, время вышло, я пошла домой.

- И что? К чему ты это? - поинтересовался Имран.

- Да так, просто... - разом осушила хрустальный фужер водки.

Нет, в самом деле, азеры мне стали нравятся.

Сегодня последний тост за них. За их процветание. Pour le developpement.

3 октября.

Мои сексуальные похождения стали условностями. Я как раньше не получаю удовольствия от этого. Выполнять поручения своих гнид надоело.

У меня сосед работает в зоомагазине. 35 летний мужчина. Женатый. Не важно. Мне он не нравился.

С соседями нельзя этого делать. Я его попросила принести мне ужа.

Он выполнил просьбу.

В большой бумажной коробке уж, желто зеленый.

Устроила фейерверк Рашиду.

Вечером он заявился, как всегда самонадеян, надменен.

Принял душ, лег в постель, кричит мне:

- Иди ко мне моя крошка, я устал ждать!

Я незаметно под пеньюаром провела коробку в спальню, сунула под подушку, легла с ним рядом.

Он начал меня тискать, надел свой презерватив, готовился к совокуплению.

- Кажется телефон..., - отвлекла я его.

Он обернулся, я достала из под подушки коробку, содержимое швырнула на простыню. Рашид ничего не увидел.

В этот момент уж скрутился, замер.

Я сама испугалась, даже зная наперед, что он не опасен. Но все же неприятно, когда в постели змея, пусть даже не ядовитая.

- Рашид, змея, ужас! - наигранно заорала я, указывая на змею, пятясь к стене.

Что стало с Рашидом!

Он попер назад, потерял равновесие, грохнулся на пол спиной. Змея выпрыгнула на ковер, улизнула под кровать. Маленький инструмент (он и так небольшой, мягко говоря) Рашида поник свою голову, он отскочил от кровати.

Я залилась звонким смехом.

- Ненормальная дура! Тупица! Идиотка! Кретинка! - он орет, его лицо красное.

Я продолжаю смеяться.

Шутка удалась.

...

Люди жалки и беспомощны. Весь земной шар - это перманентный секс. Вечное совокупление без передышки.

Деревья - это фаллосы, земля - в****а. Эта сочная влажная почва.

Деревья входят в почву, расцветают, дают плоды. Это жидкость, нектар мужчины.

Деревья не удовлетворяют почву, поэтому возводятся новостройки, чтобы загасить желание земли.

Все эти думы у меня появились после обнаружения болезни.

Может продать себя в Голливуд? Купят. Живая смерть идет. Walking corpse.

4 октября.

Баку оживленный сытый прибрежный город. Море плещется, город амфитеатром спускается к нему. От этого вида Баку в выигрыше.

Но очень часто Баку банален, выглядит обывательски. Он не профессиональный город.

Пестрая толпа. Простаки.

Я не к тому.

Меня уже ревнует Рашид к мужчинам, телефонным звонкам. Претензии. Смешной он, мой постоялец по имени Рашид. Он пока единственный, кого я не сумела заразить. Не очень то хотела.

Вечером попали с ним в переделку. Сидели в ресторане "Турал".

Расположились в сторонке, отдыхали, пили коньяк. Вдруг какой то мужлан сильно толкнул наш стол, коньяк мне вылился на юбку.

Рашид был пьян, и вместо объяснений, схватил стул, швырнул в того. Тот оказался чинушей. Что началось! Музыка остановилась тут же. Секундная тишина.

Пошла жажда драки. Опрокидывались столы, осколки летели на пол.

Шум, крики, девушки раскидывая стулья, побежали к выходу. Вбегали другие люди, встревали в драку.

Ругань и вопли. Появилась охрана, через три минуты все стихло.

Я вывела Рашида на улицу, он держался за меня.

У него разбит нос, губа придавлена, ухо порвано. Вся рубашка в крови.

7 октября.

Рашид ходит с перевязанной головой, как человек невидимка.

Мне его жаль.

Вечером нажрались, мощно выпили. Я его вышла провожать.

Его черный Джип блестел на фоне горящих фонарей.

Он включил Рея Чарльза, я поднялась на крышу его Джипа, стала танцевать в ритм.

Соседи и прохожие приблизились к машине, смотрят мой ненормальный танец живота под джаз.

- Крышу проломишь, спускайся! - скомандовал нетерпеливо Рашид.

Я спрыгнула вниз, опершись на руку Рашида. Гляжу, мальчик лет 10 ему.

Славный малец, светлые кудряшки. Как мой родной сынуля.

Я поцеловала его в лоб, из сумки достала конфету грильяж, протянула ему,

быстро нырнула в салон авто.

5 декабря.

Рашид меня отвез к пятой больнице, рядом кардиологический центр.

Во дворе центра находится маленький морг. Белый одноэтажный домишко без окон. Со стороны не скажешь, что это морг, где лежат тела мертвых.

Рашид заехал во двор, я заранее по телефону договорилась с начальником морга.

Сообщила, что я журналистка, по образованию врач, мне надо кое что спросить у него. Он дал согласие.

Кругленький мужик в белом халате.

Лицо красное, видно, от выпивки.

Рашид ждал меня на улице, я вошла внутрь.

В зале холодно, покойники лежат смирно под белым покрывалом. Пахнет парафином, трупный запах.

Начальник бубнил мне на ухо, я поддакивала, вздыхала, потом на меня что - то напало...

Подбежала к средней железной койке, стянула покрывало, там девушка молодая. Видать, совсем недавно умерла.

Схватила ее за волосы, стащила на холодный кафель, она грохнулась вниз. Койка на колесах отъехала, ударилась о соседнюю койку. Стала ее бить ногами в бок, лупить в морду. Тело как кукла, безжизненно брыкается по моему велению.

Начальник опешил. Стал кричать:

- Сейчас полицию вызову! Эй, кто там, сюда, скорее! - кричал он.

Я подняла руку, давая ему понять, что сейчас сама уйду.

Вышла вне себя на воздух, на меня пахнул свежий ветерок.

Подошла пружинистой походкой к машине, Рашид увидел мое лицо через окно, завел машину, тут же уехал.

Испугался моего вида, лика, моих глаз. Достала зеркало, гляжу: ничего особенного. Только немного старая стала, лицо исказилось.

К вечеру он мне позвонил на сотовый:

- Ты или зверь, или богиня, - слышу голос Рашида.

Я дала отбой ему в ухо.

В тот же вечер привела домой парня, по его словам, работает в Университете, педагог. Доцент. Кто по специальности, не знаю.

Он привлек меня к себе, посмотрел мне в глаза, на грудь, отстранился, тихо стал ныть, его трясло. Взял свой плащ, удрал. Буквально удрал.

Что такое?

Гляжу в зеркало, все нормально.

Хотя зеркало всегда врет. Я удручена.

23 декабря.

Часто стала ехать к тем скалам, где распрощалась с ягненком.

Как жаль его.

Гляжу в воду со скалы, пенные брызги Каспия ощущаю на лице.

Погода солнечная, уникальная. Благодать.

Всматриваюсь в даль, в морскую синеву.

Стала понимать азербайджанцев.

Раньше этого не наблюдала за собой. Поняла до последней точки, что Баку - то самое место, о котором я мечтала всю свою жизнь.

Голову кладу, что я когда то стояла тут на этой скале, разговаривала сама с собой.

Мне больно и обидно. Я своя в чужом городе. Это откровение мое, удар грома. И я отсюда никуда не собираюсь уезжать, и никого больше не заражу.

Пусть я исковеркала жизнь многих, пусть, кто знает, они сами мне ТАМ спасибо скажут.

Мне ничего не надо, от Бога ничего не прошу.

И если бы я сейчас умерла, то ушла бы счастливой.

26 декабря.

С утра настроение тупое. Ничего не понимаю ни в себе, ни вокруг.

Такое ощущение, будто в квартире кто - то еще есть. Поселился некто. Захожу на кухню, там пусто.

Но внутренне ощущаю, что я не одна дома.

Мне страшно. После вчерашнего сна вообще жутко стало.

Сон такой.

Я кобру целую, черная кобра, ушастая, очкастая. Обняла ее, чмокаю в голову. И она меня обвила, крепко целует в щеку. Далее, слепого сына усаживаю на белого коня, повсюду собаки пролетают с крыльями.

Вижу своего отца с обгорелым лицом, он сидел рядом, шептал мне на ухо. Но я ничего не могла разобрать.

Видела, как маленький мальчик старался угодить под машину, его матушка убивалась горем, машет руками, кричит шоферам, чтобы они остановились. Движение сильное, машины летят, а пацан прыгает под колеса, хочет побыстрее умереть, он так забавляется. Улыбается.

Он нырнул под машину, ′Волга′ зацепила его колесами, но он чудом остался жив.

На небе очертание святого лика, он слезы льет, плачет, а рядом со мной, слева, старуха - ведьма.

Она мне мигает, и тихо шепчет: ′не волнуйся, все будет хорошо′.

Перед нами большой белый забор, по ту сторону слышны детский смех, музыка, мужики в нарды играют.

Но это я слышу, не вижу.

И вдруг взорвался телефон, он звонит и звонит. Мое сердце задрожало. Телефон на улице, у подъезда, где старая ванна.

Я беру трубку: Алло...

И неожиданно с 9 этажа головой вниз падает человек. Он упал оземь, звук дряблый, на асфальте кровь, слизь, внутренности, и внезапно все стало хорошо.

Светло и ярко. Все плохое исчезло, всем стало весело.

Я проснулась. Нашла в холодильнике пиво, тут же осушила.

29 декабря.

Рашид уже надоел мне. Его проблемы меня не волнуют.

Ко мне вчера завалила его жена. Аида.

Приятная женщина. Чуть полная, прическа модная.

- Я знаю, что Рашид в вас влюблен, но у нас семья, у нас дети, - скрестила руки в мольбе перед собой, отрывисто говорит мне.

- Слушай, девочка, какая любовь? Мне не до любви! Так и передайте вашему ненаглядному муженьку.

Она ушла, я залилась слезами.

Знала бы она, что ее муж пока чудом от меня не залетел. Пока он цел, но долог ли его путь?

Иногда хочу забрать Рашида на ТОТ свет. Уже привыкла к нему.

Интересно все же, как в ином мире? Также как и тут?

Все может быть.

Когда я смотрела на поверхность воды Каспия, видела мазут и нефть. Это внешняя часть воды.

Но я не уверена, что чем глубже ныряешь в эту грязную воду, тем вода чище.

Там где поверхность воды загрязнена, скорее всего, и вся вода такая же.

Нет, решительно, в комнате кто то есть. Я слышу звуки.

Иногда дверь открывается, вижу тень. Боюсь, забиваюсь в угол. Но особого страха не чувствую.

....

Наконец расскажу о моей собственной встрече с Анжелой.

Автор лично видел саму Анжелу Петросян.

Не хочу обманывать читателя, я не совсем уверен, что это была именно та самая ВИЧ инфицированная Анжела Петросян.

Но, кажется, я не ошибся. Признаки, приметы, все совпадает.

Дело было в Москве в августе 2006 года.

Мы присутствовали на банкете. Мне представили там молодую женщину, армянку, врача терапевта, Анжелу. Ей было 35 - 36 лет, ее фамилия Петросян. Она краем глаза окатила меня.

У меня в голове щелчок.

Зрачки раскрыл, гляжу на нее.

Иногда поглядывала на меня, не понимая мой интерес к ней.

Была стянута. Натянуто улыбалась. Вечернее черное платье в обтяжку. Ярко красные губы. Перекрашенная шатенка, с большими задорными глазами. Вьющиеся светлые волосы.

Целый вечер мы с ней встречались взглядами, видно было, что Анжела чего - то стесняется, как бы комплексует. Хочет что то выразить или словом, или жестом, но не решается. Она знала этикет.

Когда я стал говорить о спорте, она очень внимательно меня слушала, почти замерла.

- Тебе она понравилась? - спросил меня мой земляк, Агшин, кивая в сторону Анжелы. - Она живет в Москве. Часто ездит в Париж. Позавчера мы с ней были в укромном и уютном месте. Забурились там. Все шик!

Но что - то есть в ее глазах, словно запретный плод, как бы яблоко раздора. Мог бы я сорвать это яблоко, меня тянуло к этой девице, но нечто меня остановило. Почему - то мне страшно стало, - выпалил Агшин.

Потом заговорила она, Анжела Петросян, вот ее слова буквально дословно:

- Человеческая жизнь - мелочь в галактике и на млечном пути.

Предначертание не зависит от человека, оно составлено вчера, а он приходит в мир сегодня. От нас не зависит ничего абсолютно. В мире все связано тесными и невидимыми нитями, узами.

И злодейство, и любовь, и муки, и блаженство.

В поклонении Богу что то теряется, а именно подлинная любовь, ибо истинное чувство не в поклонении, а в единстве.

Поклон связан со страхом. Поклоняются и Богу, и правителю, и начальнику треста. Это полное отторжение.

Лишь соединение ведет к благородному чувству, вот поэтому в религии нет места догмам.

Я не оправдываю целенаправленных убийц - киллеров, но понимаю их. Они играют роль пожарников, тушат огонь. Жизнь людей - как бы пламя, охватившее всю землю. Его надо погасить.

И не важно, пожарник ты или нет. Твоя цель - гасить огонь, то есть людей.

Земля не для людей, она для животного мира, для флоры и фауны. Рождение человека незаметно для бога, словно рыба мечет икру в океане, так же рождаются люди.

Рыба не заботится о каждой икринке, ее дело метать икру, она и мечет. Все переходящее, в галактике нет статики, одна лишь динамика. Все движется, развивается, меняет форму, зреет, стареет, переходит в иное измерение, видоизменяясь.

Смерти нет и быть не может. Основная жизнь человека начнется после его физической смерти.