Волчья кровь. То, что ты ищешь...

ГЛАВА 3. На круги своя. Лето 2011.

Ничего не весит больше, чем секрет.  Жан де Лафонтен.

В свои права вступило лето, раскрасив природу в более насыщенные цвета и покрыв деревья плотными листьями. Ещё в машине я заметила, что молоденькая травушка заметно подалась вверх, орошенная прохладными июньскими дождями.

 Первым делом, мне хотелось заглянуть в свою комнату, где мне было всегда спокойно и уютно, где с фотографии смотрели на меня милые и родные лица папы и мамы. Мне всегда казалось, что здесь они ждут меня домой, я всегда ощущала их присутствие именно здесь, в моей комнате.  С нетерпением я вошла в дом. В милый дом, где всегда примут, поймут и не будут бросать в мою сторону двусмысленные взгляды или задавать вопросы, на которые у меня нет ответов. Я буквально взлетела по ступенькам вверх. И только тогда, когда закрыла за собой дверь комнаты, наконец-то, почувствовала блаженное облегчение. Боже мой, мне до сих пор не верилось, что я здесь, в моём маленьком мирке, где меня никто не обидит и не потревожит.

Мне нужно прийти в себя. Отдохнуть. Подумать. Снова отдохнуть. И ещё раз подумать. Осмыслить случившееся со мной, переварить, разложить по полочкам. А потом постараться забыть, перешагнуть через страшные воспоминания. Нужно решить, как дальше жить с этим, как общаться с людьми, как смотреть им в глаза. Для этого необходимо время. Много времени. К счастью, оно у меня было.  Больничный лист, выписанный на две недели, позволял не думать о нежелательном возвращении на работу. Буду стараться решать проблемы по мере их поступления.  Думать и переживать о них заранее было бы непозволительной роскошью, особенно сейчас, когда моя психика истощена.

О домашних я не переживала. Никто из них не лез мне в душу без моего одобрения. Никто не бегал за мной по пятам и не устраивал ненужных допросов. Обычно они терпеливо выжидали, когда я соберусь с мыслями и, как раскрытая книга, выложу все свои переживания добровольно. И я выкладывала. Всегда. Не утаивая ничего. До сегодняшнего дня. И за это я им всегда была безумно благодарна. Эта их методика работала стопроцентно, гораздо лучше жёсткого контроля и допросов с пристрастием.

У меня не было близких подруг, и накоплявшуюся время от времени душевную боль -  трудности в общении со сверстниками, безответную любовь в десятом классе, философские размышления о жизни и тому подобные человеческие переживания – я делила только со своими ангелами-хранителями Танечкой и Анечкой.  

 Мы очень любили беседовать. Разговаривали везде: на кухне за чашкой горячего чая, в нашем саду, где мы с удовольствием разводили розы, отдыхая от работы где-нибудь в тени, или в парной, вдыхая хвойные ароматы. Но, похоже, и этому пришёл конец. Наш маленький спокойный мирок разрушался. Наверное, у всего есть предел…

Прекрасно понимала, что случившееся уйдёт со мной в могилу. Эта тайна останется только моей. Было опасно посвящать родных в подробности моего безрассудства. Наверное, в любых искренних и доверительных отношениях когда-нибудь случаются такие моменты, когда многолетней откровенности приходит конец. И ты начинаешь понимать, что уже никогда не будет так, как раньше. Грустно, когда проходит любовь. Но не менее печально, когда между близкими людьми умирает откровенность и доверие.

 Подошла к большому зеркалу и долго смотрела на своё бледное лицо. В палате тоже висело зеркало, в которое я периодически смотрелась. Но мне жизненно необходимо было заглянуть именно в эту серебряную гладь, которая помнила ещё мои детские отражения. Это действовало на меня успокаивающе.

Моя окровавленная и изорванная одежда осталась в больнице, поэтому в зеркальном отражении ничего не напоминало о том страшном дне. На меня смотрело то же лицо, черты которого немного заострились из-за потери в весе, мои женские округлости тела словно растаяли, делая из девичьей фигуры детскую. Ничего. Это поправимо. Уж бабушка постарается вернуть всё на место. Это я знала точно. И тут же улыбнулась, когда с первого этажа ко мне прокрался и начал игриво обвиваться вокруг манящий запах приготовленной пищи. Как восхитительно пахнет! И если я не ошибаюсь, то пахнет поджаренной куриной корочкой. На душе тут же посветлело. Может, хороший обед всё исправит. И я, не раздумывая, отправилась вниз.

 - Ба, ты опять колдуешь у плиты? - проворковала я и на минуту прижалась щекой к теплой спине любимой бабули.

  - А как же, положено по статусу, – так же игриво ответила бабушка и, развернувшись, чмокнула меня в макушку. – Давай, присаживайся, будем исправлять твою фигурку.

- Я в тебе не обманулась, – тепло улыбнулась я, присев за стол. Будто всё, как прежде. Милая беседа. Всё просто и понятно. Между нами нет секретов и недоговоренностей. Неплохое начало.

В парадной двери показалась Татьяна с огромной охапкой сирени. Вернее, сначала появилась сирень, а потом - Татьяна. 

- Поставлю в гостиную, – пропела она, увидев на наших лицах смесь недоумения с изумлением.

 Родные старались сделать наше воссоединение приятнее и легче. Бабушка готовила и готовила. На стол не помещались ни гарниры, ни салаты, ни разносолы. А она никак не могла успокоиться. Тётка хлопотала по хозяйству. Моя комната, как и весь дом, сиял от порядка и чистоты. В ванной для меня были приготовлены белоснежные полотенца и пихтовая соль для воды. Моя постель застлана свежим ароматным бельем. Все шторы, пледы и покрывала постираны и аккуратно расстелены и развешаны по местам. На всех подоконниках стояли вазы с цветами. И, скорее всего, для этого пришлось опустошить все свои и соседские клумбы и разорить не один десяток цветущих кустарников.

    Было очень приятно, что всё это делалось только ради меня. И снова укол совести. Я это не заслужила. Это я не смогла уберечь любимых женщин от бессонных ночей и пролитых слёз. На их месте я бы себя выпорола и оставила без обеда, а не порхала вокруг, как беспокойная птичка.

 Мы вместе уселись за обеденный стол и принялись за трапезу, но почему-то старательно избегали смотреть в глаза друг друга.  Душеспасительные беседы мы решили оставить до лучших времен.

  Лишь бабушка периодически недовольно поглядывала на меня в течение всего обеда, когда я неохотно клала в рот еду или, задумавшись, утомительно долго пережевывала несуществующий кусочек. К моему сожалению, аппетит меня подвёл и на этот раз. Но чтобы не быть неуважительной к стараниям своих близких, я изо всех сил старалась создавать видимость своего участия в поедании обеда, между делом рассеянно рассказывая о том, как прошла наша экспедиция, и, конечно же, умолчав о самом главном. Трудно понять, хорошо ли у меня получалось недоговаривать, так как это приходилось делать впервые.

  После обеда я направилась в душ. Заперев за собой дверь ванной, я включила воду и, скинув с себя всю одежду, снова подошла к зеркалу.  Отклеив легкую повязку, я снова убедилась в том, что меня укусила какая-то звериная сущность. И это был не сон. Это была моя реальность. Можно было бы и не вспоминать встречу в лесу и жить спокойно дальше, если бы не раны у меня на ключице. Укус и правда нереально быстро затягивался, что само по себе было неестественно. Решив, что повязка мне больше не нужна, я выкинула её в мусорное ведро.

 Никогда не верила в подобную «сверхъестественную чушь» и не подозревала, что это может когда-нибудь коснуться и меня. Возможно, я могла бы на маленькую толику поверить в существование инопланетян или полтергейста, но никак не оборотней. Моё образование и непоколебимая вера в науку не желали этого признавать и пытаться объяснить. Я читала о ликанах очень мало и воспринимала их существование как сказки или легенды.

Необходимо обязательно выяснить всё возможное об этих существах и последствиях их укусов. И я уже знала, к кому обратиться.  В наш век информационных технологий первым помощником, конечно же, являлся Интернет. Но был у меня на примете ещё один запасной вариант – профессор филологии, который преподавал в институте, где я сама проучилась пять лет.

 Открутила краны, залезла под душ и долго стояла под горячей водой, то ли пытаясь согреться, то ли вымыть из головы лишние мысли. Выйдя из-под душа, я закуталась в большой махровый халат и направилась в свою комнату, твёрдо решив, что постараюсь не откладывать в долгий ящик беседу с профессором.

Неспешно поднимаясь по лестнице, я вдруг особо остро поняла, как люблю этот дом и его окрестности, в которых прошло моё беззаботное детство и юность. Казалось, я душой и телом вросла в стены гостиной, кухни и остальных комнат так, что не представляла своего существования без них. Прикипела к этой обстановке, запахам и звукам вокруг.

     Особенно мне нравилось, что мы жили за городом, вдали от суеты, шума и больших скоплений людей и машин. Здесь за окном шумел смешанный лес и пели птицы, здесь разливалось бескрайнее лазурное небо, здесь прихотливый ветер гонял золотые переливы ржаных посевов, здесь ночью хорошо просматривались яркие звёзды и сияла громадная луна. Кусочек рая за окном, принадлежащий только мне, которым я могла любоваться часами. Это единственное место, где я чувствовала себя спокойно и комфортно. И где бы я ни была и что бы я ни делала, мне всегда хотелось только одного – поскорее вернуться домой.

Почти дошла до своей комнаты, как меня остановил голос бабушки.

- Еся, с тобой точно всё в порядке? Может, ты хочешь поговорить? Я всегда готова тебя выслушать, -  многозначительно спросила бабуля.

- Всё в порядке. Правда. Спасибо за заботу. Я очень устала, –  занервничав, стала отговариваться я, пытаясь придать непринуждённый вид.

        - Хорошо. Отдыхай, – сказала она, явно не поверив моим словам.

  Облегчённо вздохнув, я влетела в свою комнату и закрыла за собой дверь. Сегодня мне больше не хотелось ничего: ни говорить, ни думать. Бухнувшись в постель, я мгновенно заснула.

  Сновидений не было, что само по себе было уже удивительно. Кто-то сказал бы, что в этом нет ничего странного. Не всем снятся сны. Я была исключением из правил. Их я вижу всегда. Каждую ночь. Отличие только в том, что какой-то сон менее эмоциональный и спокойный, а какой-то будоражащий и надолго впечатывающийся в память. А сегодня пустота.

 И причина этого, похоже, нашлась. Утро встретило меня не особенно радужно. Меня разбудило невыносимое чувство тошноты. Едва успев добежать до туалета, меня вывернуло наизнанку. Отдышавшись и умывшись, я почувствовала внутренний жар и озноб одновременно.

«Ну вот, началось. Неужели я превращаюсь? Или это банальная простуда?» - с ужасом подумала я, протирая запотевшее зеркало. К счастью, на меня смотрело то же отражение. Всё в порядке, ничего не изменилось, разве что лицо немного опухло и появились синие круги под глазами. Оскалившись, я проверила зубы. Зубы, как зубы. Ни когтей, ни хвоста. Всё, как обычно.

 Успокоившись, я вышла из туалета, где меня уже ждала взволнованная делегация в лице тёти и бабушки, которая в последующем не отходила от меня ни на шаг. И как я ни пыталась убедить их, что со мной всё в порядке и это просто простуда, домочадцы всё равно вызвали дежурного доктора. Я начинала нервничать, понимая, что при осмотре следы от укуса может увидеть и участковый терапевт. А это чревато удивленным выражением лица и ненужными вопросами. Что-что, а рассказывать о подробностях получения травмы в присутствии встревоженных женщин не входило в разряд приятных. Хорошо, если бы это была резаная или колотая рана, но рваные следы от клыков объяснить было трудно.

Благо, с доктором всё обошлось. Составив список лекарственных препаратов, он уехал. В постели я пролежала ещё два дня. И к моему облегчению, со мной ничего сверхъестественного не произошло. Озноб и жар, державшиеся эти дни, спали, и я почувствовала себя гораздо лучше.

Всё это время со мной была бабушка Аня, дежурившая у постели. И каждый раз, пробуждаясь от беспокойного сна, я с тревогой ожидала её реакцию на мой внешний вид. А когда она выходила на пару минут из комнаты, и я оставалась одна, то тут же тщательно осматривала себя в маленьком зеркале, спрятанном под подушкой.  Сознание оставалось прежним, лишь слегка затуманенным из-за жара. Когда я пришла в себя и покушала с аппетитом, то была убеждена, что это был грипп. Может, не обычный, а мутагенный, но грипп.

      Напрягало только одно - моё посаженное книгами зрение улучшилось. Я могла рассмотреть и сосчитать даже пылинки, порхающие в дальних углах комнаты. Что за поразительные перемены? Общеизвестно, что болезнь не идёт на пользу здоровью, по крайней мере, грипп всегда сопровождается осложнениями, но в моем случае произошла обратная реакция, требующая тщательного исследования. Как бы там ни было, а очки мне больше не пригодились.

    Я полностью поправилась и чувствовала себя прекрасно. Полная жизненных сил и уверенности в хорошем будущем, я была готова приступить к работе, тем более мне не терпелось увидеть, что же мы новенького почерпнули из экспедиции.  Две недели пролетели быстро, и, как бы меня ни уговаривали родные побыть ещё дома, я засобиралась на работу.

    Утро первого рабочего дня было не из лёгких, так как я очень волновалась о том, как встретит меня коллектив и Константин Борисович. Но я недооценила этого доброго и отзывчивого человека. Крепко обняв и прижав меня к себе, он просто погладил по голове, как своего ребёнка, и от этого мне стало легко и просто, как будто камень свалился с плеч.

- Спасибо, – тихо прошептала я, растрогавшись от ободряющих объятий.

 - Главное, что всё позади, что все хорошо закончилось. С нами никогда ничего просто так не случается. Значит, Всевышнему так было угодно. Божьи планы всегда лучше человеческих. Вынесем из этого урок на будущее и забудем прошлые ошибки. Вернее, уже забыли, - твердым голосом проговорил Константин Борисович, дав всем понять, что эта тема отныне закрыта, в одно мгновение сняв всеобщее напряжение, недосказанность и неудобство.

Он не стал журить и задавать вопросов. Руководитель экспедиции был искренне рад, что я жива и здорова и вернулась в коллектив. Все остальное - мелочи жизни.  Начальник ценил меня, за что я была ему безмерно благодарна и старалась любую работу выполнять с рвением, усердием и достигать хороших результатов.

На том и закончились мои утренние переживания. К этой теме мы больше не возвращались. Все присутствующие заметно оживились и повеселели. Всё вернулось на круги своя. Вокруг закипела работа, прерванная моим появлением.  

Вошла в свой кабинет. В нём мне было хорошо, и всегда тянуло туда. Со школьной скамьи я считала своим долгом закончить дело отца и матери - дописать их незаконченную диссертацию. Окончив институт и поступив в аспирантуру, я приступила к кропотливой работе. Пролетели два года бессонных ночей, и я закончила диссертацию, выполнила свой долг.

Помню, с каким энтузиазмом, трепетом и любовью я изучала немногочисленные уцелевшие страницы, где ещё сохранился почерк самых родных людей – моих родителей. Я часто представляла себе, как когда-то над этими страницами с задумчивым видом работал папа, а за спиной стояла мама, разминая его затекшие плечи. В НИИ я чувствовала себя на своем месте. Исследования я проводила именно в той лаборатории, в какой они погибли много лет назад. Меня не пугало и не отталкивало это обстоятельство. Наоборот, придавало сил.

На душе стало светло и спокойно, когда диссертация была защищена, и мне вручили учёную степень кандидата наук. Получив хорошее место в кабинете, первым делом, я поставила на свой стол фотографию родителей. Частенько после рабочего дня, оставшись в кабинете одна, я разговаривала с ней, делилась плохим и хорошим, чувствуя родительскую любовь и поддержку. 

Присела за свой стол и мысленно поздоровалась с изображением родителей. Сделав вывод, что всё налаживается и жизнь неспешно течёт дальше, я с головой ушла в работу. Принялась за своё любимое дело, в чём было истинное спасение и отрада. Дни поплыли друг за другом. И ничто, казалось, не омрачало моих мыслей, кроме следа от укуса, отчетливо вырисовывающегося на моей ключице, и вспышек памяти, которая упорно возвращала меня в тот лес, в больничную палату с ландышами на прикроватной тумбочке, в тот разговор с медсестрой, сказавшей напоследок, что мы ещё обязательно увидимся. В голове вертелся один и тот же вопрос: «Что же всё это могло значить?»

 Создавалось такое впечатление, что я попала в чью-то хитросплетённую игру, что это не конец истории, а её начало, хотя быть может, это всего лишь моя паранойя, так как я не могла даже представить, кому и для чего могла понадобиться моя скромная личность?!

На дворе июнь. Все радуются теплу и солнцу. Примеряют легкие наряды из своих гардеробов. И только мне приходится прятать своё тело под водолазками и туниками. Но и тут я старалась не вешать нос. Я жива. И это самое главное. На повестке дня висело очень важное и позабытое дело. Встреча с филологом. Решив не откладывать беседу с профессором, я набрала его номер и договорилась о встрече.

Через четыре дня после первых рабочих будней, я вернулась домой из НИИ около шести вечера, где меня поджидал неприятный сюрприз. В гостиной ожидал участковый полицейский. Чёрт! Совсем забыла о возможности этого посещения! Приподнятое настроение моментально упало. Собрав про себя все известные ругательства, я с понурой головой потопала в гостиную. Участковый был не один, а в компании с тётей и бабушкой. Они усердно угощали его чаем с только что испеченным яблочным пирогом. Это обстоятельство разозлило меня ещё больше.

Но, как выяснилось позже, переживала я зря. Поздоровавшись со всеми, я присела на отдельное кресло. Мне тут же вручили довольно приличный кусок пирога и чашечку дымящегося чая, и, кажется, забыли о моём существовании. Участковый – высокий, красивый брюнет, средних лет – поздоровался в ответ, представился, задал несколько общих вопросов. И тут же переключился на другой объект. Этим приятным и притягательным объектом для него была Татьяна. И я понимала, почему.

 Моя тётка была привлекательной, общительной и веселой женщиной. Она нравилась мужчинам. Но, к их сожалению, не хотела связывать свою жизнь ни с одним из них, как бы мы с бабушкой ни пытались переубедить её в обратном. Строить своё женское счастье она упорно не желала. При этом, отшучиваясь, говорила, что вся жизнь ещё впереди, и её принц на белом коне не добрался до нашего городка.

Они так весело и непринужденно болтали, шутили и смеялись, что я невольно залюбовалась ими. Периодически симпатичный полицейский бросал в её сторону томные взгляды, и она, как ни странно, отвечала, при этом смущаясь, как девчонка. Видно было, что он ей тоже пришелся по душе. Кольца на пальце у него не было. Это я заметила сразу. Может, её принц на белом «Фольксвагене» с синими буквами на капоте наконец-то доехал до нашего «захолустья». Ну что ж, дай Бог. Татьяна заслужила того, чтобы быть счастливой.

Доев пирог, я поднялась из кресла, распрощалась с участковым и направилась на кухню. Тут же за мной послышались торопливые шаги. Это была бабушка. Мы многозначительно с ней переглянулись. На наших лицах начинали расплываться улыбки. Мы вышли из дома прогуляться, чтобы не ставить в неудобное положение воркующих голубков. И только на улице разрешили себе вволю похихикать. Настроение улучшилось. На душе стало светло. Это нужно было использовать во благо. Бабушка Аня пошла растапливать баньку, а я в сад- повозиться с розами. Приятное завершение хорошего дня.