Рябина на снегу

ГЛАВА15

Праздничные салюты отгремели по всей Москве. Букеты разноцветных зимних искр, взлетавших в небо и медленно гаснувших, оставлявших за собой лёгкую струйку дыма. Очень хотелось, чтобы и вся дальнейшая жизнь была такой же яркой, красочной, фееричной, а все печали и невзгоды улетали прочь, растворяясь невесомой дымкой. Лена улыбнулась своим мыслям, звучавшим как пафосный тост на юбилее какого-нибудь дальнего родственника.

Она отдёрнула в сторону лёгкий тюль на окне в спальне. Стояла, всматриваясь в утопавший в новогодней иллюминации Университетский проспект, впервые за долгое время ни о чём не сожалея и ни о чём не тревожась. Тихая ночь, первая в наступившем году.

Они остались с Алексеем вдвоём, - Алина и Матвей убежали гулять с друзьями. Правда сначала, по настоянию Громова, обещали заглянуть к Большакову и поздравить его. И да, парень принял приглашение и пришёл к ним встречать новый год. Всё получилось очень по-семейному, и это было ещё одной причиной, по которой Лена удивлялась сама себе. Никогда не думала, что сможет так быстро принять молодого человека своей дочери. Она знала чья в этом вина. Или заслуга?

Источник «всех бед» тихо вошёл в спальню, подошёл, положил руки на плечи и коснулся губами затылка:

- Вот ты где? Здесь решила спрятаться? Или устала?

- Не устала, просто не хотела тебе мешать, - Лена развернулась, положила ладони и всматривалась в лицо Алексея, надеясь по глазам прочитать все его мысли. – Поздравил родителей? – он кивнул. – И? Лешка, ну не томи, ты мне днём ничего не ответил. Как они отреагировали? Или ты им ничего о нас не сказал?

Днём Громов ездил к родителям, уговаривал Лену поехать с ним, но она отказалась. Испугалась.

- Сказал, днём ещё. Отец он и так знал, а мама, как мне показалось, выдохнула с облегчением. Они нас ждут на Старый новый год, и никакие возражения, ягодка моя, не принимаются, - точку он поставил, звонко чмокнув Лену в кончик носа. – Пойдём, - он потянул её за руку, - одни посидим.

Они вернулись к накрытому столу. И когда Алексей успел немного прибраться, заменив тарелки и бокалы на чистые, для Лены осталось загадкой. Она села на краешек стула, подпёрла щёку кулачком, поставив локоть на стол, и с улыбкой смотрела, как Громов взял новую запотевшую бутылку игристого и, сняв фольгу, зажал в ладони пробку. Поворачивал, словно заправский сомелье, горлышко по часовой стрелке. Но приглушенный хлопок всё равно стал для неё неожиданным, она даже вскрикнула, подпрыгнув на стуле.

Белая, невесомая пена, таяла, позволяя золотистому напитку творить волшебство, - пузырьки лопались, невысоко взлетая в воздух, как будто циркачи на арене устроили свои собственные соревнования и мерились в силе и ловкости.

- За нас?

Мелодичный перезвон хрустальных, ещё маминых бокалов, тяжёлых, на высокой ножке, наполнил комнату ощущением волшебства и нереальности происходившего. Они вдвоём, в тишине, под мерцание разноцветных огней на канадской красавице, на которой, к слову, кроме гирлянды не было ни одной игрушки. Маленький мирок в отдельно взятой московской квартире, наполненный счастьем.

Сделав глоток, Лена посмотрела на Алексея поверх бокала:

- Скорее, за тебя. Не понимаю, как за какой-то месяц ты сумел перевернуть мою жизнь с ног на голову? Я же думала, нет, была уверена, что всё, буду доживать с тремя кошками и надеяться на внуков. А ты…

- А что я? Я, - на лице Громова промелькнула смущённая улыбка, - поверь, я ещё не закончил переворачивать твою жизнь. Будь уверена, это только начало.

- Ты сумасшедший.

Лена недоверчиво покачала головой, но замерла, когда увидела в руках Алексея непонятно откуда взявшуюся небольшую бархатную коробочку. Конечно, она догадалась, что в ней. Подняла глаза, встретившись со смущенным взглядом Громова, и постаралась сдержать слёзы.

- Не буду спорить. Но я твой сумасшедший. И ты должна спасти меня от, - краешек его губы дернулся, - от… Вдруг эта болезнь начнёт прогрессировать, а ты моё единственной лекарство? Поэтому, отказать мне ты не имеешь никакого права. Лена, выходи за меня. Не молчи, пожалуйста. И не заставляй опускаться на колено, боюсь, что потом я встать не смогу.

- Громов, - вытирая солёные дорожки со щёк, Лена по-доброму усмехнулась, - на колено встать не можешь, а о детях мечтаешь?

- Дети – это другое. Просто я сейчас, скажем так… голова, итак, кружится, а ещё это чертово игристое. Ну?

- А ты нетерпеливый романтик, но, - она помедлила, а потом кивнула, - я согласна.

- Согласна? Да, просто отлично, - Алексей вскочил с места и взяв Лену за руку потянул на себя, - Пойдём.

- Куда?

- Как куда? В спальню. Твоё согласие надо закрепить страстным, - он наклонился, оставив на её щеке быстрый поцелуй, - невероятно горячим сексом. И не смей возражать. И на стол н смотри, всё уберем потом.

Они лежали на разных подушках, друг напротив друга. Лена подложила ладони под щёку, Алексей устроил голову на согнутой в локте руке. Молча. Глаза в глаза. И улыбались.

Первым уютную тишину нарушил Громов:

- Тебе не кажется, что сейчас самое время мечтать и строить планы?

- Строить планы, - Лена эхом вторила ему. – Строить планы, значит верить, что они непременно исполнятся. А вдруг, это всего лишь пустые обещания? Нет, давай не будем, я боюсь.

- Ну, хорошо, - он не собирался сдаваться, - давай не будем ничего друг другу обещать. Невыполнимого, - уточнил и улыбнулся. – Вот я, например, не могу тебе пообещать, что буду вовремя приходить с работы каждый день. Что не буду задерживаться. Всякое бывает. От накладок никто не застрахован.

- Понимаю. А я не могу тебе обещать, что у меня каждый день будет хорошее настроение. Или что я не приду уставшая и вымотанная. В работе с людьми всякое бывает, клиенты могут сорваться на нас, а нам положено мило улыбаться и кивать в ответ.

- Я не обещаю, что не попробую исправить твоё настроение, - он многозначительно приподнял бровь, - тем более, я знаю как.

- Принимается, - Лена кивнула. – Тем более что мне и самой этот способ поднятия, - она хмыкнула, - очень нравится. А ещё я не могу тебе обещать вкусный ужин каждый вечер.

- Принято. Закажем что-нибудь, не проблема.

- И в выходной я люблю поспать подольше, - она притворно вздохнула.

- Это я понял. Тогда, завтрак на мне. И с обедом я кое-что придумал. Мои родители, они всегда с радостью будут нас ждать. Что скажешь?

Лена рассмеялась:

- Ты облегчаешь себе жизнь. И усложняешь им, так нельзя, - она замолчала, подавляя вздох. – Ты смотришь футбол или хоккей?

- И то, и другое. Иногда с приятелями из бизнес-клуба вместе ходим на матчи, а потом заруливаем в какой-нибудь бар. Тебя это напрягает? – он успокоился, наблюдая, как Лена улыбнулась и покачала головой. – А ты встречаешься с подругами?

- У меня их нет, да и не было. Близких так точно. Мы же с Валерой… поженились сразу после института, потом Алинка родилась, с сокурсницами связь потеряла, да интересы у нас стали разными, так что… В родительских комитетах я не состояла, там своих подлиз к учителям хватало. А на работе, там скорее приятельницы. Не компанейский я человек, - она снова вздохнула, - для компании нужны были деньги, а у меня лишних не было. Лёшка, тебе не страшно? Мы так мало знаем друг о друге…

- Ну, у нас для этого впереди вся жизнь. Длинная. Ленка, я состариться с тобой хочу и умереть в один день. И хочу, чтобы ты поменяла фамилию. Елена Громова, звучит же?

- Звучит, - в голубых глазах блестели капельки влаги.

- И я не хочу, чтобы ты переживала о деньгах, это моя забота. Своих девочек я и прокормлю, и одену, и побалую. Хотя, - он навис над ней, - давай одно необещание отмотаем назад. Я влюбился в твои борщи, пироги, пельмени, котлетки, а ты говоришь, что готовить мне не будешь?

- Я не говорила, что не буду, - увернуться от настойчивых поцелуев становилось всё сложнее, - я говорила, Лёшка, прекрати! Говорила, что не каждый день, я же могу и на два дня наготовить… да, вот здесь, за ухом ещё, пожалуйста…

Громову нравились эти стоны, просьбы и то, как плавилась под ним Лена. Нравилось её тело, нравилось находить на нём новые эрогенные точки и помечать их поцелуями, словно метки на карте мира ставить, места, где он уже был и где ему понравилось особенно. Потому что особенной была Лена, его Лена. Особенными были их отношения. Он никуда и никогда не собирался отпускать женщину, которую любил всю свою сознательную жизнь. Думал, что потерял навсегда, отдав её лучшему другу, потому что того требовал кодекс чести. Встретил спустя двадцать лет…

- Я буду целовать тебя здесь, здесь и здесь, - его губы касались нежного и одновременно разгоряченного тела, - везде, пока хватит моих сил. Всю нашу жизнь…