Отражения

Часть 1 (главы 17,18)

Глава семнадцатая

Ярослав

Наталья категорически отказалась от встреч с ним после того, как ей сняли бинты, и у Ярослава сердце сжималось от жалости при мысли о том, что она осталась наедине со своим горем, а он ничем не может ей помочь. Раздражала собственная бездеятельность. Всё, что можно было узнать, он узнал, с Черняевым и Артемьевым детали дела обговорили не раз, но оно, это дело, так и не сдвинулось с мёртвой точки. Оставалось ждать, хотя им всем было не очень понятно, чего именно они могут ждать. Нового покушения на девушку? Или подтверждения того, что о ней забыли, и киллер оставил Светлову в покое? Ни по линии уголовного розыска, ни по линии ФСБ не поступало никаких новых сведений о Призраке и его жертвах. Анри Лемонт лечился в санатории, оплакивая свою возлюбленную, в его доме и на фирме хозяйничали Софи с Алексом, но подступиться к этим людям не было ни малейшей возможности…

Ярослав нервничал, чувствуя, что не может расслабиться даже дома, с женой и сыном. Очень скоро Натали, заметившая перемены, происходящие с мужем, начала не на шутку обижаться на него.

- По-моему, тебе наплевать и на меня, и на Мишеля, - заявила она ему утром в воскресенье, когда он отключил телефон после долгого разговора с Артемьевым. – Ты думаешь только об этой девушке, попавшей в беду, а то, что мы без тебя скучаем, тебя совсем не волнует.

- Наташенька, милая моя, как ты можешь такое говорить? Ты же знаешь, что дороже вас с Мишкой у меня нет никого на свете.

- Не знаю, - упрямо мотнула головой жена. – В том-то и дело, что я уже ничего не знаю. Ты отдаляешься от нас, а я не знаю, как тебя вернуть.

Голос её звучал обиженно и грустно, и Ярослав рассердился на себя самого за невнимание к самым близким людям.

- Солнышко, детка, ну прости меня, пожалуйста. Иди ко мне, маленькая моя, я тебя всю зацелую, и ты поймёшь, что я здесь, с тобой, и всегда буду здесь, только здесь…

Он притянул Натали к себе, целуя её глаза, губы, брови, стараясь вложить в поцелуи всю нежность, которую чувствовал к ней, благодарность за сына и, конечно, любовь. Она затихла в его объятиях, прижалась к его груди и тихонько всхлипнула.

- Ну, что ты, радость моя? Не плачь, пожалуйста…

- Не буду… А ты обещай, что не станешь опять таким отчуждённым…

- Конечно. Да я и не был отчуждённым. Ну, разве что немного замороченным был…

Он снова нашёл её губы, которые сводили его с ума точно так же, как и при первых поцелуях, а его рука скользнула в вырез халатика, и слова растаяли, уже совсем не нужные, потому что любовь накрыла их с головой, не давая времени на раздумья и разговоры. И Мишка тихо спал в соседней комнате, понимая, что не должен мешать родителям в таком важном деле, и утро за окошком было серое, склоняющее укрыться в тёплой квартире, не покидая её пределов…

- Скоро Мишель проснётся… - шепнула Натали, когда они лежали, обнявшись, успокоенные и счастливые.

- Угу… - пробормотал Ярослав, которому сейчас меньше всего хотелось двигаться и думать о том, что нужно вставать и готовить завтрак для сына.

- А вставать совсем не хочется… - озвучила его мысли жена, и он улыбнулся, продолжая прижимать к себе её хрупкое тело, и чувствуя себя таким благодарным, что горло сжималось от этой нежности и благодарности, и нужные слова никак не находились, хотя ему казалось, что Натали ждёт от него каких-то очень важных слов.

- Ты очень дорога мне… - наконец, произнёс он то, что говорил уже тысячу раз со времени их первой встречи, и что казалось абсолютно правильным и незыблемым, потому что они оба, как будто договорившись, избегали слова «любовь».

- Ты тоже дорог мне…

- Наташенька… солнышко…

Он опять хотел стиснуть её в объятиях, но требовательный звонок домофона нарушил гармонию, и они оба вздрогнули от неожиданности, растерянно переглянувшись.

- Кого ещё нелёгкая принесла… - проворчал Ярослав и бросился к домофону, хотя понял, что опоздал, и звонок разбудил Мишку, который о чём-то заворковал в своей комнате.

Оказалось, что принесли какие-то газеты с объявлениями. С раздражением нажав кнопку, открывающую дверь, и заметив, что Натали, надев халатик, прошла в комнату сына, Ярослав со вздохом вернулся в спальню, взглянул с сожалением на кровать и начал одеваться, когда в дверь позвонили. Он успел натянуть джинсы и набросить футболку и пошёл открывать, уверенный, что кому-то из соседей понадобилась соль или сахар. Соседи у него были холостые и постоянно забывали купить что-то, нужное в хозяйстве.

Он распахнул дверь и замер в изумлении: перед ним стояли Анжела с Жаком и весело смотрели на оторопевшего друга.

- Жак, нам здесь точно не рады, - объявила Анжела, дёргая мужа за руку. – Поехали к Гореловым, уж там-то нас ждут…

- Ангел… - Ярослав, наконец-то, обрёл дар речи. – Господи, ребята, откуда вы взялись?

- Естественно, с неба свалились, - усмехнулся Жак. – Прилетели в Москву час назад, и сразу к тебе.

- Чёрт… какие же вы молодцы! Проходите, - опомнился он, пропуская друзей в квартиру.

Анжела рассмеялась и, обняв, крепко поцеловала его в щёку, и Ярослав с тревогой почувствовал, что её прикосновения по-прежнему волнуют сердце и будят что-то неосознанное в душе, что-то такое, что он постарался засунуть на задворки сознания после встречи с Натали…

- Одна комната у нас свободна, - сообщил он, пропуская неожиданных визитёров в гостиную.

- Нет, что ты, мы в отеле номер забронировали. Просто заехали к тебе по пути. Поболтаем немного и поедем устраиваться.

- Вы надолго в Москву?

- Как получится, - уклончиво ответил Жак.

- Сейчас мы тебя, дорогой Файруз, допрашивать будем, - объявила Анжела, глядя на него с усмешкой.

- Допрашивать?.. – до него начала доходить причина их визита. – Ребята, так вы из-за дела Светловой прилетели?

- Угадал. Пообщались с Анри Лемонтом и решили на месте узнать, кто убил его девушку.

- Она жива, - Ярослав не собирался ничего скрывать от друзей.

Сейчас ему было всё равно, что скажут Черняев и Артемьев, он знал, что Жак и Анжела заслуживают безграничного доверия, а их помощь может оказаться совсем не лишней.

- Жива? – оторопела Анжела. – И вы не сообщили об этом Анри? Да он же там от горя умирает…

- Ангел, подожди, не ругайся. Сначала выслушай меня, тогда сама поймёшь, что мы не можем поступить иначе. Сейчас попьём чаю и всё спокойно обговорим.

- Да не хочу я никакого чаю, - возмутилась Анжела. – Видел бы ты Лемонта!..

- Вот когда ты увидишь, во что превратили его девушку, может быть, пожалеешь её больше, чем его, - он тоже начинал сердиться.

- Успокойтесь, друзья, - утихомирил обоих Жак. – Ещё не хватало вам поссориться. Ангел, ну что ты, в самом деле, напала на Ярослава? Не стоит спорить, не зная всех обстоятельств дела. А от чая я, между прочим, не откажусь.

- Привет, - в комнату вошла Натали с сыном на руках, настороженно оглядела гостей. – Анжела, Жак, рада вас видеть.

- Мы тоже очень рады видеть тебя, Натали. С самой свадьбы Даниэль не встречались, - ответила Анжела. – А это Михаил, как я понимаю. Привет, малыш, ты похож и на папу, и на маму.

- Прости за наше вторжение, - извинился Жак. – Мы ненадолго. Поговорим с Ярославом и отправимся в отель.

- У нас комната для гостей свободна, - проявила великодушие Натали, стараясь быть максимально приветливой.

- Нет-нет, спасибо большое, нам в отеле будет удобнее, - возразила Анжела.

- Тогда я сейчас чайник поставлю, - Натали передала сына на руки Ярославу и отправилась в кухню, откуда раздалось звяканье посуды и мерное бормотание чайника.

- Чудесный у тебя сынуля, - Анжела ласково смотрела на мальчика, и тот потянулся к ней, тараторя что-то на своём, одному ему понятном языке.

- Чудесный, - согласился Ярослав, - только разговаривать не желает, ленится. Сын Даниэль уже не только «мама», но и «папа» научился выговаривать, а наш вместо слов употребляет невнятные звуки…

Анжела рассмеялась и, приняв ребёнка из рук Ярослава, устроилась с ним в кресле, что-то тихонько говоря ему. Миша затих, внимательно прислушиваясь к её словам.

- Удивительно, - заметил Ярослав. – Мишка не любит чужих людей, никогда не идёт ни к кому на руки.

- С каких это пор Ангел для тебя чужой человек? – искренне удивился Жак.

- Для меня не чужой, конечно, но Мишка-то её впервые видит.

- Дети всегда тянутся к ней, - пожал плечами Жак. – У неё энергетика положительная, и они это чувствуют.

В комнату вернулась Натали, взглянула на Анжелу с малышом и невольно нахмурилась, но тут же взяла себя в руки и попросила Ярослава помочь ей накрыть на стол. Сначала накормили Мишу, не пожелавшего пойти ни к отцу, ни к матери, так и оставшегося на руках у Анжелы, которая после этого и отвела его в детскую, умудрившись уговорить поиграть в манеже с игрушками. А потом они пили чай вчетвером, разговаривая о пустяках и с нетерпением ожидая момента, когда можно будет покончить со всеми церемониями и приступить к главной теме… 

Наталья

Навестив Наталью вторично, Ярослав шутил и выглядел весёлым, но в его глазах ей почудилось беспокойство. Когда она спросила, удалось ли ему что-то узнать по своим каналам, он ответил, что пока новостей нет, но в ближайшем будущем он надеется получить информацию. Теперь он называл её только Мариной, и она с невольной улыбкой начала откликаться на это имя. Ещё через пару дней Ярослав сообщил, что Анри в данный момент находится не в Париже, что он отдыхает в санатории в Ницце, поэтому встретиться с ним никому не удалось. Наталью удивило, что Анри поехал в санаторий, он не был похож на человека, любящего длительный отдых, не раз говорил ей, что не умеет отдыхать и расслабляться, и только она смогла научить его наслаждаться жизнью вне работы. Но, очевидно, всё когда-то бывает в первый раз. Во всяком случае, ей оставалось только ждать…

И вот, наконец, наступил день, когда Игорь Николаевич пришёл к Наталье с Леной и сказал, что сейчас снимет бинты.

- Наташа, мне бы не хотелось, чтобы вы сразу смотрели на себя в зеркало. Чтобы спали отёки, а шрамы стали почти незаметны, должно пройти ещё недели две. Со временем они совсем исчезнут, примерно через месяц. А сейчас мы просто дадим коже свободно дышать и восстанавливаться.

- И всё-таки я хочу увидеть себя, даже если это зрелище будет очень неприятным.

- Что ж… Только будьте готовы, что не узнаете сразу своё лицо.

- Я готова…

Уже по разбинтованным рукам, на которых проступали шрамы, и кожа вокруг них была синеватого цвета, Наталья поняла, что смотреть на своё лицо ей, в самом деле, наверное, не стоит. Но нетерпение и надежда на чудо оказались сильнее...

Чуда не произошло. То, что она увидела в зеркале, могло напугать человека с более крепкими нервами, чем у Натальи. Жуткое синевато-красное лицо в шрамах, короткий «ёжик» волос на голове… Соловьёв был прав: она не узнала себя. В этот момент ей показалось, что жизнь полетела под откос в третий раз. Сначала её лишили любимого мужчины, потом пытались лишить жизни, стёрли, можно сказать, с лица земли, а теперь она лишилась и собственной внешности… И, что бы ни говорил врач, Наталья не верила, что её лицо когда-нибудь станет прежним. Даже если прав Ярослав, и Анри не виноват в их разрыве, он любил красивую женщину, а не чучело, которое смотрело из зеркала зелёными глазами, полными слёз, не имея больше ничего общего с ней, прежней…

- Успокойтесь, - мягко попросил Игорь Николаевич. – Я ведь предупреждал вас. Наталья Леонидовна, у меня огромный опыт. Почему вы боитесь поверить мне? Через две недели вы сможете смотреть в зеркало совершенно спокойно, а через месяц вы будете такой, как до взрыва.

- Игорь Николаевич, - попросила Наталья, - пожалуйста, не пускайте ко мне никого.

- Никого, то есть Ярослава Викторовича? – удивился Соловьёв.

- Да. Я не хочу, чтобы он или кто-то другой видел меня… такую…

- Но вам идут на пользу его посещения… - попытался вразумить её хирург.

- Я никого не хочу видеть, - твёрдо повторила Наталья, и он прекратил спор.

- Хорошо. Отдыхайте, и постарайтесь поверить мне. Всё будет в порядке с вашей внешностью, Наташа. 

Он ушёл, а Наталья легла на кровать и уткнулась лицом в подушку. Слёз не было, они высохли сразу после взгляда в зеркало. Какой смысл плакать? Женщине с её теперешней внешностью нужно купить шляпу с плотной вуалью и никогда не открывать своё лицо, пряча его от чужих взглядов и насмешек…

Три дня после этого прошли на редкость томительно. Наталью никто не навещал. Она видела только Лену и Соловьёва, отказавшись выходить на прогулки. От врача она узнала, что приходил Ярослав, но его к ней не пустили, поставив лишь в палату традиционные розы. На четвёртый день перед сном Лена предупредила, что уходит в отпуск, и вместо неё приносить еду и лекарства будет другая женщина. Это известие огорчило её. Наталья привыкла к медсестре, она стала для неё почти другом. Хотя они не слишком много разговаривали, но Наталья всегда ощущала доброту и сочувствие, а теперь её лишали даже этой малости. Они тепло простились, и Наталья стала с опаской ждать того, кто придёт к ней утром вместо Лены …

Новая медсестра появилась вместе с Соловьёвым во время утреннего обхода. В первый момент Наталья удивилась, потому что женщина была старше Лены и так красива, что место ей было не в клинике пластической хирургии, а на подиуме или в кино.

- Познакомьтесь, пожалуйста, Марина Николаевна, это ваша новая медсестра, Анжела. Надеюсь, вы подружитесь с ней, как и с Леной.

- Добрый день, - поздоровалась женщина, а Наталья вспомнила, где видела её, и почувствовала себя преданной.

- Игорь Николаевич, я не знаю, кто кого хочет обмануть, только эта женщина не медсестра.

Врач рассмеялся и заметил:

- Ну, вот, госпожа де ля Фонтен, я вас предупреждал, что с памятью у моей пациентки всё в порядке.

- Да, я прекрасно помню вас по фильмам с Раулем Леграном…

- Ну и хорошо, - улыбнулась Анжела. – Так ещё проще. Вы не хотите видеть никого из мужчин, но мне кажется, общаться с женщиной сможете без проблем. К тому же ваше лицо совсем не пугает меня, более того, я уже вижу, что в скором времени оно опять будет очень красивым. Вы давно смотрели в зеркало?

- Четыре дня назад…

- Ну, вот видите… Наверняка за эти дни ваш внешний вид улучшился. Я права, Игорь Николаевич?

- Конечно, правы, баронесса, просто я не хотел торопить события и советовать своей пациентке ещё раз взглянуть в зеркало.

- Ничего, мы скоро это исправим, - улыбнулась баронесса.

- Как получилось, что вы оказались здесь? Ведь вы живёте во Франции…

- Прилетела на самолёте вместе с мужем, - легко пожала плечами Анжела.

- Я не об этом…

- Простите, я оставлю вас вдвоём, - прервал их разговор врач. – Я зайду к вам, Марина.

Наталья заметила, что он, как и Ярослав, начал называть её при Анжеле Мариной, и подумала, что ей, очевидно, неизвестно её настоящее имя.

- Я знаю, как вас зовут на самом деле, - словно прочла её мысли Анжела. – Но вам нужно привыкать к имени Марина, вот я и попросила Игоря Николаевича не называть вас больше Натальей.

- Вы не ответили на мой вопрос, - Наталья всё ещё настороженно смотрела на неё.

- Я старый друг Ярослава, вот и весь ответ.

- Ангел… - вспомнила Наталья его слова. – Да, конечно, также вас называл Кристоф Ленуар…

- Так повелось, что все мои мужчины зовут меня Ангелом, - усмехнулась она.

- Ваши мужчины? – удивилась Наталья, всё ещё не в силах поверить ей. - У вас их так много?

- Я неверно выразилась. Я имела в виду друзей и родных. Кристоф Ленуар брат моего мужа, Рауль Легран муж моей матери. А Ярослав… ну, он мой самый старый друг. Кстати, именно он впервые назвал меня Ангелом, следующим был Рауль Легран… - её глаза затуманились, словно она вспомнила что-то личное, загнанное вглубь души, она на секунду замолчала, потом продолжила: – С Ярославом мы познакомились, когда оба были совсем молодые. Однажды он помог мне в беде... Он, знаете ли, Марина, всегда всем готов помочь…

- Да, я это поняла, - её ответ почти успокоил Наталью, и всё же кое-что осталось невыясненным. - Почему вы приехали в Москву?

- Ответить честно на ваш вопрос?

- Хотелось бы…

- Мне просто стало безумно жалко Анри Лемонта…

- Жалко?.. – голос Натальи дрогнул, а сердце отчаянно запрыгало в груди. – Что с ним?

- Успокойтесь, теперь с ним всё в порядке… Но он считает, что вы погибли, а перед этим бросили его ради другого мужчины.

- Значит, Ярослав был прав… - прошептала Наталья. – А я поступила, как последняя идиотка, поверив Софи…

- Да, с вами обоими сыграли злую шутку…

- Если бы шутку… Вы же знаете, наверное, что меня пытались у***ь, что все данные обо мне исчезли отовсюду…

- Знаю. Когда мы летели сюда, думали, что вы погибли. Но оказалось, что вас просто тщательно охраняют… Когда Ярослав сказал, что вы живы, мне хотелось тут же помчаться к Анри и утешить его, но, увы, он должен ещё пострадать какое-то время, во всяком случае, до тех пор, пока мы во всём не разберёмся и не устраним опасность, которая вам угрожает.

- Мы?..

- Да, Марина. Можете быть уверены, у вас уже много друзей, в том числе и мы с мужем. А мой муж отличный частный детектив, так что его помощь тоже не лишняя.

- Но Анри… Вы уверены, что не он писал мне записку?

- Писал наверняка он, только не вам. Поймите, мы не имеем права позвонить ему и задать прямые вопросы, потому что узнать историю с запиской мы могли только от вас, а Лемонт должен продолжать верить в вашу смерть.

- Но это ужасно! – так долго сдерживаемые слёзы потекли по щекам Натальи.

- Успокойтесь. Он сильный человек, выдержит. А потом вы будете вместе.

Анжела обняла Наталью, и, прижавшись к её плечу, она неожиданно поверила этой женщине, почувствовав, что рядом с ней друг, который не предаст и не бросит в беде…

Глава восемнадцатая

Друзья

- Ты выглядишь усталой, - Света внимательно вглядывалась в лицо Анжелы, забравшейся в кресло с ногами и листающей альбом с фотографиями детей Гореловых.

Они только что пообедали, и мужчины отправились в кабинет покурить, а женщины устроились в гостиной. Витька-младший с Леной тоже присутствовали на обеде, но, забрав годовалую дочку Анечку, уехали ночевать к себе на квартиру. Тёзка Анжелы умчалась с подругой на какую-то вечеринку, и друзья остались вчетвером, как в старые добрые времена.

- Я, в самом деле, устала, - вздохнула Анжела. - Ты не представляешь, Светуля, до чего мне жалко их обоих – Наталью и Анри…

- Одного не понимаю – почему вы по уши влезли в эту историю? Для вас Лемонт и Светлова – чужие люди. Ну, выяснил Жак всё, что нужно, и прекрасно. Зачем было мчаться в Москву?..

- Ты не рада, что мы прилетели? – ответила Анжела вопросом на вопрос.

- Не говори глупости и не увиливай от ответа, - сердито возразила Светлана. – Ты прекрасно знаешь, что я очень рада видеть и тебя, и Жака, но история мне совсем не нравится, и нечего было вам так глубоко влезать в неё…

- Светуль, Анри напомнил мне Рауля. Не очень сильно, но похож…

- Так вот в чём дело! Ты уговорила Жака бросить всё и заняться его делом, потому что он чем-то напомнил тебе Рауля? Анжела, это никогда не прекратится… - в голосе Светы послышалась досада.

- Что не прекратится, Свет? То, о чём говоришь ты, прекратилось много лет назад, но я и теперь не могу пройти мимо человеческого горя, тем более, если человек, которого это горе почти сломало, напоминает мне родного и близкого друга.

- А ты не боишься, что вы тоже можете пострадать?

- Да опасности-то уже практически нет. В документах, которые выкрал киллер или кто-то из его помощников, ясно сказано, что Светлова погибла…

- Тогда вы должны просто сообщить Лемонту, что она жива, и пусть он сам заботится о том, как сохранить жизнь любимой женщине...

- Свет, он болен. Лечится в санатории после инфаркта… Как ты думаешь, полезны ему сейчас такие волнения? К тому же друзья Ярослава из уголовного розыска и ФСБ уверены, что, сообщив Лемонту о том, что Наташа жива, мы тем самым поставим её жизнь под угрозу. Заказали-то её не дилетанту, а профессионалу. За ним несколько политических убийств числится, и Лемонт вряд ли сможет защитить Наталью, если о том, что она не погибла, станет известно всем.

- Если он не сможет, как сможете вы её уберечь?

- Но мы общаемся не с Натальей, а с Мариной, и в поле зрения киллера Ярослав не мог попасть, и уж тем более мы. Так что защитить Светлову нам легче, чем Лемонту по той простой причине, что мы не на виду, в то время, как Анри, стоит в его окружении появиться девушке, тем более русской, сразу будет взят под прицел. И тогда за жизнь Наташи никто не даст ломаного гроша…

- А ваши жизни ничего не стоят, да?

- Я тебе только что привела разумные доводы, что нам-то как раз никакая опасность не угрожает.

- Когда Наталью выпишут, куда она отправится?

- Ну… Ярослав хочет поселить её в своём загородном доме.

- И долго она там жить собирается? И какая при этом должна быть охрана? Если я правильно понимаю, какое-то время нужно будет следить за тем, чтобы ни один человек Светлову не узнал, верно?

- Я думаю, что здесь как раз мы с Жаком сможем помочь, и Ярослав, конечно. Ты пойми, Светуля, Наташа сейчас словно заново рождается, она сама ничего решить не может, и идти ей некуда… У неё из родных никого не осталось, и друзей нет совсем. Как-то так получилось, что не завела она настоящих друзей…

- Что не слишком хорошо её характеризует, ты не находишь?

- Представь себе, не нахожу. До встречи с тобой у меня не было ни одной подруги. Пожалуй, и друг-то был один – Ярослав. И я не забыла, как он мне помог, когда я была в отчаянии и чувствовала себя совершенно одинокой. А сейчас Наталья находится в таком же положении с той лишь разницей, что она знает, что её любимый жив. Так что не можем мы не помочь ей, мы её уже приручили, а ты знаешь мой девиз…

- С вами с ума сойдёшь! И Ярослав совершенно не думает о семье, и вы тоже! Анжела, такими делами должны органы заниматься, а не частный детектив с женой и приятелем! Не понимаю, почему Натали не запретила Ярославу ввязываться в эту историю…

- Вряд ли она смогла бы это сделать. Ярослав очень любит жену, но даже она не в состоянии изменить его. Он никогда не бросит человека в беде.

- Конечно… чужой человек дороже своих близких – это с вашей точки зрения нормально…

- Светуля, да что с тобой? Я тебя не узнаю. Ты же всегда готова была помочь людям, попавшим в беду.

- И сейчас готова, только не в такой ситуации, где замешаны международные киллеры и миллионеры… Анжела, ну как ты не понимаешь, что я просто ужасно боюсь за вас?..

- Не бойся, ничего с нами не случится, - Анжела отложила альбом и пересела к подруге на диван, обняв её. – Столько лет мы с тобой дружим, а иногда спорим до посинения о самых простых вещах…

- Угу, особенно если простую вещь зовут Раулем Леграном, - фыркнула Светка, вспомнив их прежние размолвки, и они одновременно рассмеялись.

Из кабинета высунулся Витька, посмотрел на женщин, лукаво подмигнул и спросил:

- Почём нынче веселье? Не, я не то хотел сказать. О чём нынче веселье?

- Ты же знаешь, Витенька, - ответила Анжела, - что нам много не надо для того, чтобы развеселиться.

- Да уж, знаю, вам только палец покажи, и начнёте ржать, как две лошадки.

- Фу, какое сравнение! – возмутилась Света.

- А что я такого сказал? Вы же лошадок-то любите, в отличие от меня. Верно?

- Верно, Витя, верно, - согласилась Анжела. – Ты, Светуля, с мужем не спорь. Лошадки так лошадки, совсем неплохое сравнение. Лошади - красивейшие создания в мире.

- Вот видишь, Свет мой ясный, Анжела меня поняла и не обиделась, а ты вечно что-то такое находишь в моих словах… нехорошее… Ладно, вы продолжайте веселиться, а мы с Жаком ещё по сигаретке да по баночке пивка…

- Горелов в своём репертуаре, - вздохнула Света. – Тебе не кажется, что Витька постарел за последнее время?

- Не больше, чем все мы… - пожала плечами Анжела. – Годы идут, Светуля, мы не молодеем…

- Почему-то на мужчинах это заметнее.

- Ничего, они у нас ещё молодые. Всего лишь по полтиннику с маленьким хвостиком.

- Ага, с маленьким… Жаку пятьдесят пять, а Витька только на год младше. Это ты называешь маленьким хвостиком?

- А что? Разве это возраст? Впереди ещё так много хорошего. У Витьки роли новые, и у Рауля с мамой. У меня романы, у тебя картины, а у Жака… ну, у него новые преступления, которые он с блеском раскроет.

- Всё разложила по полочкам? – улыбнулась Света. – Ничего не забыла? Ты права, Анжела, у нас впереди ещё очень много интересного, так что будем жить и радоваться жизни… А дело Светловой мне всё-таки не нравится, - неожиданно закончила она свою оптимистическую речь.

- Светулик, не ходи по кругу, мы эту тему уже обсудили. Давай-ка лучше пойдём к нашим дорогим мужчинам, чтобы они не выпили всё пиво из Витиных запасов. Твой Горелов – человек стойкий, а на Жаке такое количество вливаний в организм может плохо сказаться.

Но она напрасно волновалась. На самом деле, Жак с Виктором лениво потягивали по второй баночке пива, расположившись в креслах и обсуждая какие-то политические проблемы, которые волнуют всех мужчин мира, оставляя равнодушными умы женщин.

- А вот, наконец-то, и наши девчонки, - обрадовался Виктор, притягивая к себе Светку и усаживая её на колени.

- Мы уже соскучились, - поддержал друга Жак, проделав то же самое с Анжелой.

- Давно бы позвали нас, мы бы пришли, - Анжела чмокнула мужа в кончик носа, потёрлась щекой об его щёку, с удовольствием отметив, как участилось сердцебиение Жака от такой мимолётной ласки.

- Мы вам мешать не хотели, - серьёзно сказал Витька. – Вам же всегда нужно о чём-то своём поболтать, о девичьем…

- У нас нет секретов, - возразила Светлана. – Разве что совсем-совсем малюсенькие…

- Ну, вот видишь, я был прав, - Витька самодовольно усмехнулся. – Даже малюсенькие секреты требуют уединённости, и мы, мужественные люди, готовы были терпеть ваше отсутствие, чтобы только угодить прекрасным дамам.

- Вы у нас молодцы, - согласилась Анжела. – И мы вас очень любим за это.

- Только за это? – пальцы Жака пробежались по волосам жены, немного запутавшись в них, сыграли какой-то аккорд на плечах, и замерли на спине, между лопатками.

Анжела прикусила губу, чтобы не выдать свои чувства друзьям, потому что под этими пальцами вдруг почувствовала себя музыкальным инструментом, готовым отозваться мелодией, не совсем понятной людям, не посвящённым в их личную музыку.

- Не только, - ответила она чуть севшим голосом. – Мы любим вас не за что-то, а вопреки… Но и за что-то тоже… наверное…

- Исчерпывающее объяснение, - фыркнул Витька. – Подруга, ты сама-то поняла, что сказала?..

- Я поняла, - неожиданно объявила Светлана, избавив Анжелу от ответа.

- Тогда объясни, - попросил Витька, поворачивая её к себе и заглядывая в глаза.

- Анжела всё очень правильно сказала. Если бы мы точно знали, за что мы вас любим, это означало бы, что мы вас вовсе не любим. Чувства нельзя разложить по полочкам, они просто либо есть, либо их нет совсем…

- О как… - лицо Виктора стало серьёзным. – Мне нравится… А тебе, Жак?

Жак промолчал, прослушав разговор, потому что продолжал сочинять музыку, осторожно перебирая аккорды на плечах жены, легко касаясь шеи под волосами, заставляя откликаться на каждое прикосновение и захлёбываясь от внезапного ощущения шального, безграничного счастья.

Светка обернулась и, увидев лицо подруги, тихонько сползла с колен мужа и потянула его за собой из кабинета. До Витьки, наконец-то, дошло, что с друзьями происходит что-то личное, что-то такое, во что не стоит вмешиваться, и, поднявшись вслед за женой, вышел из кабинета, осторожно прикрыв дверь.

Они перешли в кухню, и Витька, озорно усмехнувшись, притянул Светку к себе и начал целовать, как безумный. От него пахло хорошими сигаретами и немного алкоголем, и ещё чем-то, родным-родным, в общем, пахло от него любимым человеком, самым любимым в мире, и Светка почувствовала себя ужасно счастливой, такой счастливой, что можно было заплакать от счастья… 

В кабинете Анжела шепнула:

- Что ты делаешь?.. Неудобно же… Витька со Светкой нас оставили…

- Ангел… - голос Жака прервался, рука продолжала наигрывать мелодию на теле жены, и она расслабилась, уже не думая о том, что удобно, а что не очень, ответив на эту мелодию тихим стоном, который прозвучал для музыканта самым прекрасным, самым волшебным из его аккордов…

Их губы встретились, и уже ничто не могло нарушить сочинённый на ходу ноктюрн, сотканный из необыкновенных нот, которые могут родиться только от огромной любви…

Единственная на свете музыка звучала для них двоих, и никто в целом мире не смог бы расслышать и понять, как она прекрасна и нежна, какие сказочные звуки рождаются в сердцах любящих друг друга людей…

Час спустя все четверо чинно сидели за столом в кухне Гореловых, и пили чай, а ещё через полтора часа Анжела с Жаком вернулись в отель и там продолжили сочинять свою мелодию любви.

Света убирала со стола, когда позвонила дочка и сообщила, что останется ночевать у подружки. И они с Виктором тоже решили немного помузицировать, раз уж выбрался такой чудесный вечер, когда дома нет никого, кроме них двоих, и кажется, что весь мир принадлежит только им.   

Ночь тихо плыла над городом, заставляя людей забывать о дневных проблемах и делах, и каждое её мгновенье дарило что-то новое двум парам музыкантов любви. Казалось бы, они изучили друг друга за многие годы, и всё равно, словно в первый раз, открывали для себя тайный мир звуков и мелодий, сказочный мир прикосновений, необыкновенный мир нежности и страсти, который не исчезнет до тех пор, пока бьются их сердца…