Она беспокоилась за него. Не на поле боя, не во время войны — сейчас, когда самое страшное, что с ним может произойти — завалит тоннами бумаги, из-под которой он не сможет выбраться. Глядя на то, как Асами ест, болтая ногами, сидя на краю смотровой площадки, Изаму чувствовал всепоглощающую нежность, такую сильную, что казалось, его вот-вот разорвёт изнутри. Оба молчали, но в этом молчании не было неловкости. Поняв, что Изаму не злится за внезапный приход и даже рад ему, Асами наслаждалась тем, что он рядом. Сидит, вытянув ноги и скрестив лодыжки, щурится на солнце, как мартовский кот, и всем своим видом излучает довольство.
— Ты сбежала с работы? — лениво спросил он, не открывая глаза.
— У меня обед, — откликнулась Асами, и знакомое смущение прошло по телу горячей волной. Осознание того,
