Бьёрн лежал на тюремной койке, которая была явно не по размеру двухметровому детине. Выбирать не приходилось: не на курорте. Поза вышла не слишком удобной — ноги пришлось устроить на приставленном к ней стуле. Всё равно за письменным столом Бьёрну делать нечего. Голова Энгстрёма пухла от размышлений, но вовсе не на душеспасительные темы. Он воскрешал в памяти события, которые привели его в это заведение, отнюдь не являющееся пятизвёздочным отелем.
Не взирая на наркотический дурман, Энгстрём успел прочувствовать шелковистость горячей кожи Мари под своими руками, насладиться этим прикосновением. Даже воспоминание об этом ощущении до сих пор жгло ему ладони. Прижимать к себе вожделенное тело, осязать его, изучать...Мадам оказалась с норовом: брыкалась, как необъезженная кобылица. Ещё и укус
