Стрекоза высокого полёта

Норртелье: проверка на прочность

Бьёрна кто-то усиленно тряс за плечо, возвращая в реальный мир, но покидать сновидение, усилившее утреннюю эрекцию, совершенно не хотелось. Ах, какой это был сон! Что он творил в нём с этой зазнайкой Мари, кто бы знал! И казалось, что всё это на самом деле происходит, но ведь нет же! Чья-то потная ладонь никак не отвяжется от его обнажённого плеча…

Замысловато выругавшись, Бьёрн наконец-то, повернулся к объекту своего раздражения. Невысокая девушка с мальчишески-узкими бёдрами, чей разрез глаз наводил на мысль о китайских корнях, словно обжёгшись, отдёрнула руку от татуированного плеча гиганта-скандинава.

- Какого дьявола, Лин?

- Мне уходить пора.

- Ну так проваливай!

- Ты мне денег должен.

- Я никому ничего не должен. С чего это мне тебя облагодетельствовать? Иди, сама заработай!

- А я их честно и заработала за сегодняшнюю ночь. Не моя вина, что ты упился так, что тебе отсасывать — словно слона доить…

В тот же миг Бьёрн выскочил из постели, схватил китаянку за горло и легко поднял её в воздух, словно это было набитая синтепоном кукла, а не живой человек.

- Что ты сказала, тварь бессисечная?

- Пусти! - прохрипела девушка через несколько мгновений, когда лицо её стало приобретать бордовый оттенок.

Швырнув свою жертву на пол, словно дикий зверь, пытающийся перебить добыче хребет, мужчина подождал, пока Лин встанет на колени, но дальше подняться ей не дал: одна рука крепко сжала костлявое девичье плечо, вторая легла на затылок и направила голову девушки к паху Бьёрна.

- Вот теперь у тебя есть шанс честно заработать свои деньги...Соси давай, а не то задушу к хренам собачьим…

Лин послушно принялась за работу, а Бьёрн закрыл глаза и представил на её месте Мари Амиди, чем облегчил участь китаянке - «доить слона» долго не пришлось… Через пятнадцать минут она пробкой вылетела из квартиры, тихонько бормоча проклятия на родном языке, а вслед ей летело:

- Чтоб духу твоего больше здесь не было! Даже и не вздумай ко мне близко подходить, если наши дорожки вдруг пересекутся!

Мимо Лин в лестничный пролёт полетели её незамысловатые пожитки — она прожила у Энгстрёма около двух недель после того, как подцепила гиганта-барабанщика «HOARSE» в одном из его любимых баров. Потом дверь наверху захлопнулась, девушка в сердцах плюнула в направлении раздавшегося звука и принялась собирать свои вещи.

- Не настолько я ненормальная, чтобы ещё раз к тебе приблизиться ближе, чем на пушечный выстрел, - шептала она, с удивлением чувствуя, что глаза наполняются слезами. Через минуту Лин сидела на холодном каменном полу и ревела словно отчаявшийся маленький ребёнок... Подружки, дурочки, завидовали ей, услышав о новом знакомом...Знали бы они, каким садистом оказался этот самовлюблённый красавчик Энгстрём! Лин невольно потёрла шею: наверняка синяки останутся! Вот пойти, и написать заявление в полицию!

Но девушка знала, что ни в какую полицию не пойдёт; никаких заявлений писать не станет и постарается забыть дорогу в те места, где можно было бы столкнуться с Бьёрном. Урок усвоен: за две недели совместного проживания она вытерпела столько унижений, сколько не пришлось испытать за неполные два десятка прожитых лет…

Услышав, как кто-то вошёл в подъезд, Лин быстро поднялась на ноги, подхватила свои сумки, натянула капюшон ярко-красной курточки так, чтобы лица не было видно и поспешила к выходу: ещё не хватало, чтобы здешние жильцы полицейский наряд вызвали. Совершенно не нужны девушке неприятности с законом.

Выставив подружку, Бьёрн сходил в туалет, опорожнил мочевой пузырь и поспешил на кухню: организм требовал срочного опохмела, а потом можно снова завалиться спать — до встречи с Петером ещё целых четыре часа…

«Доить слона! Надо же, сука какая!»

Воспоминания о губах девушки на его члене снова вызвали эрекцию, а отрывки из сна, которому Лин помешала, её снова усилили…Бьёрн перекатился на край постели, сунул руку под кровать и вытащил один из журналов, что были складированы стопкой под его сексодромом. Нет, это был не порноальманах — первый номер литературного ревю за нынешний год с огромным портретом Мари Амиди на центральном развороте. Бьёрн привычным жестом перехватил возбуждённый член и, не отрывая глаз от лица Мари, принялся терзать свою плоть. С каждой минутой он всё лучше понимал, что имела в виду Лин, употребив выражение «доить слона»: он никак не мог достичь кульминации. Слишком мало прошло времени с момента предыдущего семяизвержения, а Энгстрём хоть далеко не старик, но и не юнец уже… Наконец, знакомая волна стала подкатывать всё ближе и всё сильнее. Член разбух, увеличился в размерах и — ах! - наконец-то белёсые струи ударились о глянцевое изображение, капли разлетелись по лицу Мари, по её груди... Бьёрн выпустил из лёгких задерживаемый воздух, который вышел с шумом спускаемой футбольной камеры и с видимым облегчением откинулся на высокие подушки. С этого места прекрасно видно было лицо Мари, залитое его спермой — капли скатывались с глянцевой страницы, образуя небольшую лужицу в районе губ портрета.

- Это тебе в качестве тренировки, однажды получишь настоящий залп, шлюшка! - захлопнув журнал, Бьёрн повернулся на бок и вскоре захрапел. О том, что этот разворот невозможно будет открыть в следующий раз из-за склеившихся страниц, Бьёрн не переживал. Вся та стопка, что хранилась под его кроватью, состояла из экземпляров того же самого литературного ревю: недостатка в изображениях Мари Амиди у него не было.

Через четыре часа Бьёрн, как ни в чём ни бывало, сидел в Доме Петера и пил пиво с его хозяином. Мари не прислушивалась к мужским разговорам и не мешалась со своими мнениями, когда об этом не просили. Мало-помалу Бьёрну даже показалась привлекательной мысль о том, чтобы взять её в ближайшее турне. «А там, глядишь, и мне что-нибудь обломится. Петер же в туре пьёт, как сапожник, отключается где попало и ничего не помнит на утро. Делился же со мной раньше своими тёлками, может, и этой даст попользоваться?»

Энгстрём имел неосторожность озвучить данное предположение этим же вечером, когда они с Наттгреном пошли в сауну. Бьёрн не помнил, чтобы когда-нибудь видел Петера таким злым, как после этих его «невинных» слов.

- Ты охренел, Бьёрн, или как? Чтобы я ЭТОГО больше не слышал!

- Что я такого сказал? Можно подумать, неправда то, что мы с тобой замечательно порезвились с той блондинистой цыпочкой в Канаде — до того, как ты познакомился с Мари.

Петер поднял вверх указательный палец: - Вооооооооот! Уловил смысл? «До того как»...Потому что ПОСЛЕ того, как я познакомился с Мари, в моей жизни многое изменилось, если ты ещё не заметил…

- Что изменилось-то? Ну, есть у тебя теперь постоянная подстилка — не надо даже на презервативы тратиться, проверенная боевая подруга, так сказать…

Кулак Петера влетел точнёхонько в глаз Энгстрёму.

- Ты...Из-за бабы? На лучшего друга? Я тебе это припомню, Наттгрен, вот увидишь…

- Не пугай, пуганый...Хочу чтоб ты просёк раз и навсегда: Мари — не тёлка. Не подстилка, не боевая подруга, не шлюха, не шалава и далее по списку употребляемых тобой в адрес женского пола словечек. Это — моя женщина. МОЯ, понимаешь?! Я её люблю...И если ты посмеешь хоть пальцем тронуть Мари — я за себя не отвечаю...Усвоил?

- Усвоил… - Бьёрн прикрывал ладонью глаз, который с каждой секундой заплывал всё больше.

- А теперь шуруй на кухню и попроси у Мари пакет со льдом, иначе поедешь в тур таким «красавчиком»...Кстати, где Лин, не хочешь её с собой взять?

- Вышвырнул утром...Слишком много о себе возомнила…

- Смотри, доиграешься...Пора тебе уже малость остепениться, не кажется тебе?

- Ой, бля...Чья бы корова мычала...Давно сам за ум взялся? Неизвестно ещё, насколько тебя хватит…

- Согласен. Неизвестно. Не зарекаюсь. Но постараюсь не показать Мари, какая я свинья на самом деле…

«Если я тебе в этом не помогу», - промелькнуло в голове у Бьёрна.

- Ладно, я пошёл, а то и правда глаза совсем не видать будет...Скажи спасибо, что не звезданул тебе в ответ.

- Ну, спасибо…

Мари работала в гостиной — сидя в удобном кресле под светильником, мягким светом разгоняющим тьму как раз на достаточном для работы пространстве. Остальная комната уже утопала в тёмно-сиреневых сумерках. Услышав тяжёлые шаги Бьёрна, Мари подняла голову от своего блокнота и по её расширившимся от удивления глазам, Энгстрём понял, что друг детства дал ему в глаз от всей души.

- Что случилось? Где Петер?

- Явится сейчас твой Петер, ничего с ним не сделалось…

- А с тобой?

- Упал в сауне.

- Говорила же: не пейте пиво ДО похода в парилку…

- Да ладно, раскудахталась прям как моя мамаша. Дай мне лучше льда — итак я с вашим семейством базарю слишком долго, теряю время...Может, уже и лёд мне — как мёртвому припарка.

Мари сорвалась с места, уронив по дороге рабочий блокнот, достала из морозилки пакетики с кубиками льда, протянула один Бьёрну. Он крепко сжал покрытый узорами изморози пакет и не смог удержаться, чтобы не дёрнуть Мари за руку к себе поближе. Поймав её в объятья, прижал крепко — лёд обжёг спину женщине холодом. Пластиковый пакет быстро покрывался капельками воды в тёплом воздухе комнаты. Бьёрн смотрел сверху вниз на это лицо, изученное до малейшей чёрточки по портрету из журнала, и наслаждался моментом: в глазах Мари плескался страх. Она боялась закричать, потому что именно в этот момент поняла, что не падал Бьёрн ни в какой сауне. К бабке ходить не нужно: случился у них с Петером непростой разговор - скорее всего, снова о ней. И её нынешний приятель засветил в глаз своему лучшему другу. Знакомое чувство загнанного зверя сковало сердце Мари ужасом. Но - всего лишь на пару мгновений. Затем вместо страха в глазах Мари зажглись недобрые огоньки. Тихо, но отчётливо проговаривая каждое слово, женщина словно выплёвывала их в лицо нависшему над ней светловолосому гиганту:

- Слушай меня внимательно, Бьёрн Энгстрём. В моей жизни случались подобные тебе извращенцы, да только недолго они своим могуществом наслаждались. Если я расскажу тебе, как и где они закончили свои дни — тебе не захочется последовать их примеру. Оставь меня в покое! Говорю это всего однажды, повторять не намерена!

Хлопнула входная дверь — это пришёл из сауны Петер. Бьёрн тут же разжал тиски своих рук и приложил подтаявший лёд к окончательно заплывшему глазу. Мари подобрала упавший на пол блокнот и с улыбкой, которую постаралась зажечь на лице, словно светильник над рабочим столом, поспешила к Петеру навстречу.

- А вот и Петер! Значит, сейчас будем ужинать…

Мари вышла в кладовую за баночкой маринованных огурчиков и только очутившись за закрытой дверью дала волю сдерживаемым чувствам: её колотило, как в лихорадке.

«Неужели меня преследует какое-то проклятие? Сначала этот маньяк в Эл-Эй, теперь Бьёрн...Что мне со всем этим делать???»