Ее имя - Ни кто

Вторая внезапная свадьба

Мирак все время будет занят, и не то, чтобы он не мог уйти из дома, скорее был привязан к матери, которая о вести свадьбы Канан, станет неуправляемой, но и мужчин в доме не потерпит, и если бы только он не был ее сыном?! Если бы только... и даже страшно подумать, что было бы тогда...

Он может уйти физически, и не может ее оставить без присмотра со слугами, просто не может, как бы не хотел. Измотан этой жизнью, обязательствами и тем, что тяготит его на самом деле, эта привязь, одиночество, агрессия и злость, что копятся, разъедая его изнутри, а выхода-то и нет. Годы идут, время, о котором она неустанно ему выговаривает и не отпускает, не даёт жить полной грудью, покинуть дом и вставать самостоятельно как-то на тропу.

Вот, и не посетит Мирак это замечательное событие, торжество семейного масштаба, не увидит, как трёх своих женщин Хасан одел в тот эскиз, набросок, что в памяти окрашен кровью Зары. Правый бок на листке бумаги, запрещённого произведения, и он должен принять меры, чтобы это не повторилось. И сам же жаждет узнать, что же ещё такого скрыто под всеми ее формами и изгибами тела незнакомки, гостьи, что безымянна. Не осознавая, как ищет глазами ту, которой ещё не дал имя, знает, что ее нет, не может здесь быть, и все равно, в этом платье, в тех тканях, как заворачивал и слышал стоны, как ее пальцы сминали ткань. Хасан улыбается гостям, семье, а сам хочет сбежать, хочет, да не может, запертый на этом празднике жизнь. Так и не услышав внятного ответа, почему среди своих - нет Омара, что запретил говорить, почему его нет.

Хасан рад визиту отца, Мирта и Карима, пока все они в пределах поле его зрения. И не осознает, как напрягается все внутри, сжимается когда кого не может в пёстрой гамме лиц, людей, нарядов, увидеть, найти, убедиться, что не ушли с торжества. Хасан не понимает, как звереет, если не находит из них кого-то глазами, сдерживается, улыбается и звереет.

- Это ты? - его человек - охранник, что доставил ее в больницу, войдёт в дверь палаты, по полудню, так как не было никаких вестей. А ведь, он стучал и все равно, явно не вовремя. - Собери все ее вещи, - он пыхтит, едва ли может отвлекаться или говорить. Безымянная женщина дёргается, особенно, когда понимает, что их не двое, больше и есть ещё гости, нежданные, а его это не останавливает, ни на миг, - давай, анализы, выписки. Слышишь? - и он бы не смотрел, охранник, смущённо с желанием, да, глаза не спрячешь, если бы голова начальника, того, кого считает просто собратом, не упиралась ей в спину, прижимая к кровати под ним, его телом. Ее руки тонкими линиями сминают простыни и стон снова и снова, короткий, частый, со рваными глотками воздуха. - Найди дока, сюда! И мастера по тату ко мне, сегодня! Организуй! - Но не это удивляет, а то, что женщина сопротивляется его власти, натуре, мужчине, что крупнее и мощнее. И это, правда, как дикий необъезженный мустанг, кошка дикая взрывная, страстная. Дикая животная, стихийная и несмотря на вес и массу собрата, мужчине нелегко с ней справиться и женщина брыкается двум его рукам, что удерживают ее. - Давай, и пусть подгонят тачку! Минут десять! Ахах, милая... - она лишь стонет от его пальцев и всей ладонью под ней.

От того, что он залив спермой ее шикарную попку, перешёл в наступление и теперь двигал бедрами в ее лоно, вжимая ее, пытаясь, не останавливаясь, подминая и встречая даже сейчас, сопротивление. Это возбуждало, ее неподатливость, не так, как было в кабинете или в клубе. Нет, тут, она в чистом животном порыве, стонами и ерзала, поднимала его вес, пыталась увильнуть и стонала, так, что сносило крышу, все на х**н за раз. Охранник подойдёт к тумбе, за ее телефоном и женщина взбесилась ещё больше, оттого, что видит другого мужчину краем глаза, как и он ее в этом положении.

- Стопе! Замри! - рычит он в этом порыве помощнику, что замирает неожиданно. А женщина сильнее брыкается, бесится и поднимает его, весь вес крупного собрата на себе. А то, что мужчина поддается и таранит ее бедрами, проникая в нее глубже в этих движениях в нее, будто пустой звук, ничего не значит. - Тише, тигрица! - и ему хоть помощи проси - удержать ее, она не уступает, не мягкая и не пластичная. Пальцы одной руки трут ее к****р, разводят интимные складочки, один давит на снова тугой вход ее анальной щелочки, он сам членом пульсирующим и мощным в ее киске, поддается бедрами, и все кажется рук не хватает. Хотя головой прижимает ее к кровати, где-то в районе лопаток и она рычит, рвется, метается и брыкается. - Зритель? Чё, серьезно? Реагируешь, мать твою? Охрененная моя! - он удивлен, восхищён, целует одними губами в спину, снова получает отклик и стон, охреневает, и готов матом крыть, дыхалки не хватает. Поднимает вес мужчины, увиливает от двух рук и задействованных пальцев. Ерзает и пытается увильнуть от его твердого члена, что снова в ее киске, таранит, прижимая, поддается бедрами и не может ее предугадать, поймать и подмять, хотя женщина снизу и рычит дикой кошкой.

И он замрёт, не в силах уйти помощник, и собрату сейчас плевать на стояк своего сотрудника, мужчине бы усмирить женщину, что никак не подаётся, не подчиняется ему. Она бесится, брыкается, животная, дикая самка, что кажется порвет мужчину, как только, вырвется. И не удержат две его мощные мужские руки, голова на спине женщины, она все силится подняться, в этом нежелании, чтобы кто-то трогал ее вещь. Это заводит их обоих, её страсть, это, как искра заражает и полыхает, тлеет в потухших казалось бы, ощущениях и снова возникает, да, как полыхает её взгляд, яростью, рычит что-то в поверхность кровати.

- Хочешь жить, не тронь! - и рука помощника так и замрет, над её телефоном, начальник кивнет, усмехнется, снова поцелует спину, потрется щекой с щетиной, новая волна нежности, возбуждения, пламени, что разгорается ярче и жарче. А помощник не из робких, не отшатывается от её угрозы и хрипа. Хотя внутри что-то сжимается от женского этого рыка и желание снова топит случайного или вынужденного свидетеля, попробовать её такую незнакомую, разную, странную.

- Дока найди, срочняк! - она все слышит, женщина дёргается, пытается хрипеть. Только собрат все равно не отступит, вгоняя в нее влажную и пульсирующую, тугую всего себя, ему некогда махать руками на ее телефон. Плевать удобно ли ей, он спину дугой держит, точки опоры только в ногах, да голова, что упирается в ее лопатку. - С чем-то таким... - хрипит он в этом желании ее не просто усмирить, подчинить. Подмять под себя всю, с руками и ногами, с ее этим характером, стихийностью, в охапку, да не все выходит, не так, как думалось.

Кто ж знал, что его этому помощнику, подвернётся именно Славик прямо на выходе, смена которого ещё не закончилась. Сбитая просьба одного мужчины другому, пару движений к чему-то и он войдёт в палату. Думая, что он один, Славик, а за спиной, закрывая дверь, все тот же помощник, пока пишет сообщение ещё кому-то, с остальным помочь. Удивится Славик, секс сцене, даже попытается понять, кто и где, но взгляд отводит, старается не смотреть и не всегда выходит, запахи, звуки, эмоции, этот драйв, и как она сопротивляется. Это вообще, нечто и Славик, он такое нечасто видит, женщин в таком ключе. Мужчина сверху ее удержал, и даже или именно от их наличия?! Только при этих двоих свидетелей, довел до нужной стадии, оказалось ей всего ничего и надо было.

- Ща! Погодь! - едва ли ему хватает сил на слова, слишком близко накатило, как за горло хватануло, скрутило тело током, шоком будто. - Сука! - его скручивает в этой дрожи, волна оргазма, что захлестнет мужчину и ее за ним, пока он заполняет ее женское лоно спермой. И этот кайф, это удовольствие, оно возвышает и обоюдное, позволит всем весом придавить. Трётся щекой шершавой, выпускает попку аппетитную, выскальзывает не сразу из киски, а ладонь не убирает от ее живота, будто придерживает и тепло, оно расходится по ее телу, негой, истомой, с улыбкой. Прикусил собрат кожу где-то на женской чувствительной спине, поцеловал, да облизать, он на все сейчас готов и держать ее. - Коли! - не в силах громко говорить, держит ее руку, филейную шикарную попку, и она дернется запоздало, под ним, хрипы так и останутся в тканях простыней и кровати, сил с ним бодаться у нее не осталось. Пока рука Славика, что не дрогнет, вгоняя в руку шприц с жидкостью. Она ещё дернется, он сверху удержит ее всем весом, выждет немного, пока не успокоится, не обмякнет.

- Папочка, мне бы не хотелось уходить, но я так благодарна, за супруга и семью чудесную, они меня так приняли, так рады. Это лучшее, что могло, что ты мог сделать! И я благодарна, очень, правда! - Целует Хасана Канан, что завела его, именно в эту комнату с ширмой, с приоткрытой в стене дверцей. И Омар, он зажмет ей рот и нос бы зажал, если б мог. Они в закрытой комнате, с одной дверью и только она отделяет от Хасана и Канан, да стена с подслушивающей нишей, дверцей с ручкой, не видной с той стороны. Далеко у них не зашло, это Омар все ещё хотел, и женщина под ним была в одеяле, касаясь одной рукой его в трусах, там ниже.

- Всегда рад, любимая дочь! - радуется Хасан и не понимает, зачем ей понадобилось тащить его сюда, ей к новой семье надо вот-вот его любимица покинет дом насовсем и будет приходить только в гости.

- И я знаю, - сбивчиво говорит ему Канан, - что не смогу вернуться, поэтому пока у меня внутри все трепыхаться, папочка, я должна сказать. - Собирается с мыслями и силами, девушка Канан, немного робея перед отцом, и все же не желая нести с собой тайны из этого дома в тот, новый. Лучше оставить их здесь.

- Что, Канан? Все хорошо! - улыбается и обнимает прекрасную и любимую дочь, Хасан рад, что все вышло, как нельзя лучше.

- Мы с Юсуфом знаем, про женщину, без имени! - Щебечет Канан, сбивчиво и очень быстро, пока не передумала, но и не может забрать эту тайну с собой в новую жизнь, предпочитая оставить все в этом доме. - Не сердись, пожалуйста! Я случайно узнала! - краснеет его любимая дочь, а Хасан не в силах ничего сказать, только и стоит, держа двумя руками дочь за плечи, улыбка сползает с лица, потому, что это меняет все. - И это было как помешательство. Такая глупость папочка, поверь. Я ведь, пыталась и не могла ничего сделать, мне мерещились гадости. Прости! И это я хотела ее увести отсюда. Но это же твой дом! И мой дом, вернее был им, а она, женщина будто нечто, чего не должно быть... не так, сейчас! И как наваждение мне казалось, она пленница! - и он встряхнет ее внезапно и резко дергая. Канан все говорит и говорит, а до Хасана доходит с трудом все, что ему говорит дочь. И на это Канан не обратит внимание, пока хватает смелости сказать ему все в лицо. - Но иноземная чужестранка все равно никуда не ушла, папочка! Значит, должна остаться, стать официальной и это уже не мое дело. Я просто хотела сказать, что никто, слышишь, я никому... - запнется она, покраснеет, - А Юсуф, только ему... - видя его страшный, гневный взгляд Хасана, Канан сжимает внутри, будто выпустила не правду, а как минимум всех демонов отца, о которых и не думала, и беды на свою голову, не понимая этого, - ну ты же знаешь его... - замнется она, смущаясь немного, что говорит про брата, такие вещи и не вдаваясь сильно в подробности, - ничего такого, не думай! Даже близко не подходил. Но она же не ушла, осталась и я никому ни словечка, обещаю, папочка! - глаза Канан светятся счастьем и замечают, натыкаются на серьезные, холодные и злые Хасана, что звереет, не сразу. - Скажи, что не сердишься, что между нами нет этой тайны, она не коснется нас, не разобщит! - Канан не знает, что ей делать, слов обратно не взять, сегодня ее день и в другой, она бы никогда не решилась на это. Но он не может гневаться, злиться и ненавидеть ее сразу, ведь так? - Скажи же, что-нибудь? Что не сердишься, я любимая дочь и ты отпускаешь меня в новый дом, к любимому мужу?! Я хотела оставить это здесь!

- Хасан! - выйдет из комнаты Омар, вовремя для Канан, потому, что отец дочери, сейчас не готов об этом говорить. Хасан готов ее у***ь, только за это, себя же за беспечность, в ярости, что тайну и вопрос с незнакомкой решать придется, но у него просто нет на это сейчас времени. А решать надо и видимо срочно. Отвлекается на Омара Хасан непонимающим, удивлённым взглядом.

Канан все ждёт одобрения от отца и это Омар ее успокоит, что-то наговорит приятного. С трудом выпроводит за дверь, которую не закрыть сразу, что-то про важное и необходимое, что им нужно обсудить, им двоим Хасану и Омару. Про важный для нее день и что муж ее ждёт и лучше не заставлять его нервничать, не в этот день. Девушка раскраснеется, засмущается, и Омар добавит что-то про брачное ложе и как сложно бывает загладить вину, перед мужчиной, Канан вспыхнет и сама сбежит, не дожидаясь пока он закроет дверь. Слишком растерянная для каких-то других вопросов или осознания всего. У неё, итак, голова кругом.

От Хасана не укроется откуда он вышел, хоть и врач. Но как только дочь выйдет, дверь еще не закроется, а Хасан зверем ворвётся в другую комнату, натыкаясь взглядом на ампулы вскрытые и нет, капельница. И там же безымянная женщина в одеяле и ничего, ни намека на что-то. Хотя Хасан уже сам не знает, ему мерещится ее отравляющее действие всех, кто только сталкивается с иноземной чужестранкой в его доме? Или она и правда, настолько опасна? Не касаясь, рушит все? Но она ли?

Или он своей нерешительностью, хотя все не просто и быстро не делается. Отдавать не кому-то из-за оплошности, он не хочет и чувствует, что это может произойти. Злиться ещё больше, и пока никак не видит выхода. Кровать, свет яркий, вид на сад из единственного окна, и душно, ее запах и он не может остаться, не может, а хочет. Рука Омара на плече.

- В себя приходила? - это все, что волнует сейчас Хасана. Злого, в ярости и умиротворенного, что женщина в порядке и спит, хотя и не уверен, что это так.

Потому что сам Хасан не может сказать того же о себе. Раскачивается, будто маятник, от того, что придётся сделать. Прорабатывает в голове мелочи, теперь придётся идти на это и не важно настолько готов к этому. Жаждет, как запретный плод, но больше переживает, что понравится, не отступится и этот яд, он ведь отравит его. Хотя он так отчаянно его желает и время от времени даёт, как с Зарой выходить на волю этому.

- Ненадолго! Жар отпустил, но ее морозит временами. - И усмехнется, потому что Хасан обернётся недоверчиво всматриваясь в глаза врача. Это Омар не постесняется, поймает его руку, как бы это не выглядело, запихнув ее под одеяло, а там мокрая и холодная женская нога, дернется, от прохлады, вторжения и прикосновения, буркнет женщина сонная что-то. - Иди, я ещё побуду! Погрею место! - усмехнется Омар, похлопав по плечу. И Хасан злится на эти слова, и кажется нашёл выход, мелочи и детали, той просьбы, что может помочь её узаконить, от того, с кем лучше дружить, сколько бы не осталось отцу Мириам, чем отказать и потерять всё. Хасан, как и его семья, не могут потерять всё. А о таком не просят, абы кого. Вот, и сомневался он, обдумывая, да, видимо, придётся дать согласие.

- Ну, привет, что ли?! - и Славик не сразу сообразит, в чем подвох. Укол успокоительного вколол без особых вопросов, как бы ни старался не смотреть, на все, не всегда выходило. А мужик здоровый, разглядывает его бейдж на груди и белом халате. Женщина ещё не отъехала, но близко, почему же он сам не додумался до этого? Не силой же? И странно всё это, отступая от кровати, поймёт, что выход перекрыт, А на большее, он вроде, и не соглашался или тут, не спрашивают о морали? - Вячеслав, Слава, Славик?! Вчерашний ночной док, - будто припоминая, оглянется к двери, у которой стоит его верный ручной пёс, - долго ты бегал от меня! - и Славик, он труханет, но непонимающее лицо, непроницаемое не изменит, дверь приоткроется, помощнику передадут папку, бумажки и тут же она закроется.

- Проспит несколько часов! - кивнет Славик на женщину, она совсем обмякла, разжимая пальцы и простыни. Такой он её не видел, никогда и запах секса, возбуждения, страсти, ещё не остывших, разгоряченных тел, смущают, развращают и хочется, до странного быть здесь. - Вы уверены, что нужно ее выписывать сейчас? Не слишком спешно? - Славик, старается пропускать фразы и ни реагировать, ни попасться на словах, ему продержаться всего ничего, и он выйдет со смены, с больницы, выйдет и не вернётся больше. Таков план. А это просто задержка, заминка, они о нём не знают.

- Ты мне и скажи, - этот наглый взгляд, то, как мужчина её ласкает, касается и отпускает из рук, не спеша, ленно, раздвигая ягодицы, сжимая их, покусывая спину, как она буркнет что-то, - что с ней было? - и он не может не реагировать мужчина, не Славик, хотя и ему даётся это не просто, а еще же помощник, у двери, что глаз отвести не может. Шлепок по её заднице, лёгкий, она почти уже не дернется. - Сахар? Диабет? Печенка? - кивая на папку с анализами у помощника, что ему протягивает. Он неспешно встает, не стесняясь наготы, давая и им на неё со спины посмотреть. Пока Славик не теряя самоконтроль, смотрит в бумаги, и нервничает, что у двери его человек, говорит сбито что-то, как теорию. Поднимет с пола пододеяльник, приковывает взгляды к себе и женщине на кровати, не стесняется этого и всё ещё твёрд, как камень у него член, накроет ее нагое тело. - Хороша, моя детка! Сучка! Стервочка! А как, брыкается, дикая страсть, ммм... - уберёт волосы с её лица, перевернёт женское ослабленное под веществом тело. И всё ведь, не насытился, от её дикого сопротивления, жажда только усилилась и в голове картинками, в каких позах мужчина её ещё не раз возьмет. Как и сколько раз, что захочет ещё, вот, и не уменьшается стояк, как у юнца.

Поцелует приподнимая нежно в губы, не дернется женщина, муркнет будто только для него. А мужчина радуется звуку, тепло разливается, кровь приливает не туда, и тискает грудь, тело. Да продумывая весь спектакль с этим Славиком, он уже всё понял и надеется, уверен, что щуплый расколет. Она и правда, сладкая на запах и вкус, правда, так хороша и стоит усилий, ещё там в кабинетеке, в том халатике, на коленях у щуплого, усмиряя его, да этот её взгляд, когда он шёл по коридору, охреневал над сервисом, и не мог не желать, жаждать её.

Сгорал на подходе, подлёте, радовался, что зашёл и ждал своей очереди, он никогда не ждёт, ненавидит это чувство и сам процесс, а там, с щуплым, как старалась не смотреть. Ощутил, как накаляется обстановка, как секси медсестричка его прощупывает не глядя, на уровень угрозы. И да, всё зашкаливало, а она дерзкая вынудила собрата ждать, раскрутила на людей и всё же оседлала так, что он не сдержался, хотя выдержки ему хватало. А там, как и тут, корёжит и капает с конца, без конца, и это раздражает, радует, волнует, и мешает в таких моментах, как сейчас.

- Я не лечащий врач! - пытается сосредоточиться Славик, всматриваясь в анализы, делая умное лицо. - И это не по моей части! - пряча иглу и шприц в карман.

- Правда? А вчера заходил из праздного любопытства? - он на него, так посматривает.

- Дежурил! Нужно было посмотреть, кто оплатил палату! Убедиться, что все есть! - заговаривает зубы мелочами Славик, юлить он умеет.

- А-а-а! Слушай, а ты не поможешь? С этими уколами, ну, чтоб моя девочка залетела? - Славик дрогнет, сжимая челюсть, зная, чуть больше о ней и все же надеясь, что под двойным пристальными взглядами не спалился. Он оденется вальяжно и не слишком торопливо, хотя Славик ещё смотрел папку, кипу анализов, делая вид, что очень усердно. - Дикая попалась лошадка, хочу чтоб только от меня и понесла. - Он вернётся к ней, выпрямляя руки вдоль тела, и перевернет будто пеленая в этой материи, спящую.

- Да, уж! - фыркнет Славик.

- Нормально заплачу, если поможешь! Давно такую искал! - стискивая ее ягодицы, все посматривая на реакцию одного и другого, как перевернул, как спеленал, спрятал всю, кроме головы и шеи немного. Усмехается он, поднимая легко ее на руки. - За шмотку, заплачено, не в обиде!?! Подсоби, Славик, а?! - его хитрый взгляд, помощник и тот, дернется, а стояк не скрыть, напряжение в палате, выдержку этого доктора, что растерян и не понял, о чем его просят, хотя не дурак.

- Ну, если она не против!

- Ты ж видел, какой-нибудь там! - дразнит он его ещё, собрат. - И гостям была так рада, ну, ты ж понимаешь? Пикантности, а Слав? - он ее передаст охраннику с рук на руки, хотя тот удивлен, не меньше Славика и с разворота впечатает кулаком ему в живот, так, что тот и не ожидал этого. - Че ты – как шавка по углам, а Слав? Бегать заставил за собой! Бабами, юбками, прикрываешься? - он все смотрит на него сверху вниз, похлопает по спине, так, что он ещё закашляться.

- Не понял?! - едва осилит Славик, кашляя от боли, сгибаясь пополам.

- Ты педик, а Слав?

- Не-е! - мотает он головой, сгибаясь ещё от того, как большая ладонь опуститься на его плечо.

- Вот, и я думаю, что не похож, а стояка на сучку не увидел!?! Вон, у помощника и то, слюни и стояк знатный! Не должен, да не скрыть этого! Как так, Слав? Дикая, необузданная, неприкрытая, охрененная, а у тебя там, полшестого? Не странно? - усмехается и все похлопывает его по спине, ждёт пока он решится на что-то, хоть что-то и следующий удар будет оправданным, а то, как-то не солидно, за зря мужика, хоть и врача.

- Не в моем... - тушуется Славик. - Но помогу, с этими уколами!

- Да, куда ж ты денешься, конечно, поможешь! - снова хлопнет его лапищей, Славик вздрогнет, а он все продолжает. - Ну, подумаешь с бабами якшается? Киски течь заставляет, даже здесь, прикинь? Просыпаюсь, Слав, а тут, гостья течет, охает и стонет? Это ж бабкие игрушки, течет-то моя девочка от члена, в киске, ну и не только, - сделает паузу, Славик сглотнет, эффект, закачаешься, - стонет и рыпается Слав, как необъезженная моя лошадка! Дикая кошечка с характером и норовом! Но ты-то в ней не был, а хотел, по глазам вижу, чего напуган-то! Бабы испугался? Самому не смешно? И мне стало интересно, чего такого страшного ты о ней знаешь?

- Первый раз вижу! - улыбнется пытаясь подняться Славик, получая второй такой же резкий и внезапный удар. Кашляет, сгибаясь снова пополам.

- Как минимум, Слав второй за твою смену! Врать не хорошо, не учили? Нет! И Танюшу не знаешь? Из кабинетика, где они напарницами были?

- Медсестер тут, много! - хрипит Славик, и не разогнуться, он же его держит сам.

- Ну, да! Ну, да! Щуплый обрадуется, что после того, как закончила в кабинетеке, не здесь, Слав, в другом месте, ставить укольчики, что ты привозил, можно ее наконец, как кость этой самой толпе кинуть. Какой она после двух тысяч-то останется?! Если останется? Это только мой вклад, а ещё у щуплого, пятихаточка. - Славик дрогнет. - Вот и мне жаль девочку, которой там и не пахнет, Слав! Хотя эта, - кивая на ту, что у охранника, - эта бы одолела и большее число, поправила сисечки, накрасила свои губки и пошла бы дальше! Так и вижу ее на шпильках, в этом халатике! А, как она нас раскрутила, Слав, видел бы ты это и щуплого, десять минут в напряжении держала, на коротком поводке. Щуплого, Слав!?! Он же скорострельный и кончил за эти десять минут раз на пятьсот, пока губки бантиком тянул. - Усмехнется, выпрямит его насильно и ещё один удар отправит туда же. - Я бы убил тебя, за одну эту на руках, да мне ты нужен, Слав, пока нужен! Сейчас мы выйдем, ты выпрямишься и пойдешь прямо в мою машину. Для сговорчивости у тебя сбоку будет дуло пистолета, дернешься, Славик, не умрёшь, но пострадаешь! Так что без глупостей, хотя ты этого не стоишь!

Хасан после свадьбы Канан, вернее в тот же вечер, уедет организовывать другую, что будет в короткие сроки обговорена. Отец невесты приезжал, не так давно и Хасану, ему не когда церемониться. Есть обстоятельства, что вынуждают все делать спешно и Омар не будет с ним, не на всех этапах.

- Удивлен, сын мой, спешке в этом вопросе? - удивит отец визитом Хасана, что занят, и несколько дней, как на иголках, больше злится, вынужден идти на риск, и не может отступить.

- Да, отец, выгодное предложение, для нас всех! - торжество вовсю и свадьба вот-вот вторая начнется, Зара должна была быть с невестой. Все выверено, как часовой механизм. Хасан дёргается, что не все может получиться, но он зол, агрессивен и так и не смог уделить ей время, своей незнакомке. - И поэтому мне очень нужно, в определенный момент, чтобы ты меня заменил, без вопросов.

- Продаешь душу? - усмехнется старик, качая головой, Хасан не знает, что ответить, и не посвятить, и не рассказать, он не может. А отец ждёт, смотрит внимательно в его глаза, кивнет, что сделает. - Убедись, что оставил себе якорь, для возвращения назад?! Это все, что я прошу!

- Не заплывать за буйки, может и не выйти! - усмехается, но Хасан задумается, все выверено, все готово, кроме одной детали, что существенна, и только в ней, мужчина не был уверен. Как лучше всего сохранить целостность вещи, передать ее на время, чтобы пропажу невесты не заметили, а потом снова забрать. Этот момент был пока не проработан и выход был очевидным, но запретным во всех смыслах. Хотя и замысел просьбы, в этих семьях не жалуют, всё запрещено и за разглашение головы не просто полетят, риск велик и оправдан.

- Главное, не потеряться в тех водах, - тактично, не улыбаясь ответит мудрый отец, - убедись, что есть через кого вернуться!

- Слышишь, Слав, а как ее зовут-то? Женщину моих будущих детей? - он сам ее не держит, все помощник. Этого Славика, в его ежовых, за шею, да, так в машине, чтоб не пытался даже.

- Не знаю!

- Неправильный ответ, Слав! - и новый удар, в бок и пощёчина, не слабая, чтоб не отключился.

- Да, правда! - тушуется и пытается сгруппироваться Славик, да не выходит и нога ее, что упирается будто нарочно, между ног. - И Машей вроде, была, и Никой, а надобность отпала, - пытается отдышаться, припоминая, так-то оно быстрее вспоминается, - но без надобности, не отзывалась.

- Бумажек при ней, чё Слав, не было?

- Я не находил! Правда!

- Или не особо искал? Мои ребята найдут! Как давно вы знакомы?

- Неделю! Может полторы. - И что-то слабо верится в слова Славика, как бы он не пытался.